Вардес. Лик Бога
Шрифт:
— Дочь иди домой! — закричал Варфалаем едва ее увидив.
Она кивнула и скрылась за дверью. Ну хоть не увидит мою смерть…
Петля не успела затянуться у меня на шее: от раздавшегося в деревне истошного крика на секунду замерли все. Все, кто был во дворе дома, вышли за ворота, непонимающе всматриваясь вдаль.
— Спаси нас, Дакрон, — наконец, зашептал наместник.
От его лица отхлынула кровь, но нужно отдать ему должное, он оказался единственным, у кого хватило духу потянуться за оружием…
После того, как Лейла взглядом
— Значит, мой повелитель, ты решил отправиться через Эрегор? — все не умолкала она. — Мудрое решение. Империя стережет свои северные границы лучше, чем недавно покоренное королевство. Они всегда боялись Северян. Но все же я слышала, что империя готовит армию для вторжения в Ануминас, вполне возможно, что эти армии и собираются в Эрегоре. Это удобно, поскольку в завоеванных королевствах всегда держат гарнизоны. Главное, чтобы нас не приняли за лазутчиков… или за повстанцев. Ух…. Кстати, мы подходим к границе, где когда-то простиралось королевство Эрегор. Призрак предупреждал нас о разбойниках…. А вот, кстати, и приграничный камень.
Лейла показывала на камень, стоящий у дороги. В нем выдолблено лишь одно слово — «Эрегор». Судя по обломкам, валявшимся невдалеке, совсем недавно он был больше. Наверно, захватчики разрушили камень в том месте, где написано слово «королевство».
— Да, Эрегорцы, наверно, были слишком беспечны, раз позволили себя захватить… — продолжила она.
Я не выдержал:
— Прости, Лейла, у меня болит голова.
На ее лице сменилась масса чувств. От сочувствия и желания хоть чем-то облегчить мне боль до понимания своей ошибки и раскаяния. Она виновато приспустила голову. А я долго в нее всматривался, пытаясь найти сходство между этой хрупкой девушкой и диким матерым зверем, рвавшего на части наместника и беззащитных крестьян.
До сих пор перед глазами страшная, написанная кровью, картина. Серый, лохматый зверь с полыхающими огнем глазами стоит на распростертых на земле, окровавленных трупах. Еще секунды назад, они были самыми обычными, ничем не отличающимися от прочих людьми. А теперь они прямиком отправились в прошлое.
Девочка с глазами цвета морской волны не обращая внимания на замершего оборотня, бросилась к одному из тел:
— Папа! Папочка! — отчаянно закричала она.
Девочка была умна: она почти сразу поняла что ее отец больше не улыбнется и не подарит на день рождения куклу. Оторвав от остывающего тела прелестную головку, она размазывая по щекам слезы и кровь, вперила ненавидящий взгляд в оборотня, в меня…
Сконфуженная Лейла, попятилась от взгляда крохотной в сравнении с ней девочкой, словно та была в силах ее разорвать.
— Папочка…
Слова девочки до сих пор звенящим набатом отдаются в ушах.
Но мысли о кровавом побоище в деревне отошли в сторону, уступая дорогу более горьким. Лейла всегда мне напоминала о той страной деве, что я повстречал в темнице. Даже столь безупречно красивая девушка, как Лейла, не могла с ней сравниться… А я… Скорее всего, я ее убил. Эта мысль будет меня преследовать вечность… Я ведь, все-таки, бессмертен.
Мне уже начинало казаться, что бессмертие — сродни проклятью. На прошлой неделе убил прекрасную деву, сегодня осиротил девочку. И если память у меня тоже неплохая — буду мучится угрызениями совести несколько веков.
Мы шли по землям захваченного королевства уже несколько часов. Дорога вела через бескрайние степи, а в одном месте даже показалось золотое поле пшеничных колосьев. Я надеялся встретить в деревне более радушный прием, но в который уже раз просчитался.
Наконец, показавшаяся деревня встретила нас золой и пеплом. Порыв ветра стряхнул с обгоревших бревен, что когда-то были избами, черную взвесь, бросая нам в лицо. Деревня не пережила эту войну, и некому больше косить хлебные злаки и делать муку. От мельницы на окраине тоже почти ничего не осталось.
— Пойдем отсюда, Лейла, — сказал я грустно глядевшей в черноту посреди желтых колосьев девушке.
Она подчинилась как всегда молча и безропотно, многое бы отдал, чтобы узнать, какие мысли бродят в ее хорошенькой голове.
Скоро деревня осталась далеко позади, а вместе с ней из вида пропали пшеничные поля. Вместо них по обочинам дороги стали простираться финиковые рощи.
Небольшие плотно стоящие друг от друга деревца привлекли мое внимание. Откуда они здесь? Разве этот край настолько жаркий?
Из рощи не спеша вышло человек пятнадцать разбойников. Я не успел никак среагировать, они окружили нас, предвкушая новое веселье. Одеты в грязные лохмотья, немытые больше месяца лица исторгали злорадство. Я понял, что такие не оставят в покое даже нищего бродягу, и уж тем более пощады от них не дождешься.
— Ну и куда путь держим? — спросил мясистый главарь шайки.
— Мимо, — твердо ответил я.
Совсем не страшно, когда за спиной стоит девушка-оборотень, способная за секунду разорвать всех самих себе кажущимися страшными недавних крестьян.
Поэтому то, что произошло в следующею секунду, было для меня шоком.
Дубина в его руке поднялась и опустилась, метя точно мне в макушку. По счастливой случайности успел уклониться правее, и пришедшийся в плечо удар едва не сломал мне ключицу. Я рухнул словно куль с навозом, скрипя зубами от дикой боли. Послышался вскрик. Лейла бросилась мне на помощь, получила удар кулаком в лицо, и теперь игрушечной куклой валяется вместе со мной.
— А ты, я смотрю, шутник! — гнусно засмеялся он.
— Лейла, превращайся, — зашипел я на девушку, державшуюся за подбитый глаз.
— Не могу, — простонала она.
Я не стал выяснять, наверно, что-то серьезное. Раз мы лишаемся помощи Зверя, шансов спастись почти нет. Бывшие крестьяне, а ныне разбойники, гоготали как стадо гусей. Ожидая продолжения веселья, вовсю подбадривали вожака. Не вовремя пришел запоздалый страх.
— Рыга, дай-ка мне свой топорик. Я укорочу им ноги. Совсем немного, так, чтобы не убежали.
Он залился громовым хохотом, в тон ему смеялась и толпа. Взяв в руки протянутый топор, он замахнулся, примериваясь для удара. Но не на меня, как я ожидал, а босой Лейле. Она заскулила, поджала ноги. Это только раззадорило толпу.