Вардес. Лик Бога
Шрифт:
Тот, поняв, в чем суть моего непонимания, сказал: «В истории твоего мира древние люди верили, что мир плоский и держится на трех китах. На секунду представь, что это правда. Если долго идти в один конец, придешь к краю земли, а поглядев вниз, легко можно упасть в бездонную пропасть. Представил? А теперь поверь, что для нашего мира это абсолютная истина.
Как-то по дороге из приграничной крепости я объяснял тебе, что наш мир очень молод. Не завершен и еще «строится». Законы физики тут точно такие же, как в твоем мире, но принцип их действия совершенно разный. То, что ты видишь солнце, не значит, что оно существует
Признаюсь, я несмотря на весь авторитет Тзара, не поверил. Но сомнения в душе его слова все же зародили. Иногда бросая взгляд на облачное небо, я думаю, есть ли за ним хоть что-то, или это просто муляж?
— Если граница с Ануминасом перекрыта империей, то можно попробовать пройти через Сиций, хотя я сомневаюсь, что маги это не предусмотрели и не выставили охрану и там, — сказала Лейла, отвлекая от навалившихся воспоминаний.
— Что же ты предлагаешь?
— Видишь, земли северян тоже соприкасаются с Ануминасом. Вот здесь от северян можно попасть через Зачарованный лес.
— Не нравится мне это название, — заметил я.
— Неудивительно, через Зачарованный лес, как я слышала, еще никому не удавалось пройти.
— Значит, не удастся и нам.
— Мой повелитель себя оговаривает. Да и Северяне, чтя Арайдона, наверняка, помогут.
— Ты же говорила, что границы с северянами тщательно охраняются войсками империи?
— Да это так, но все же не так тщательно, как границы с государством, на которого собираются напасть…
— Мы сейчас почти на юге империи, ты хочешь, чтобы мы прошли ее целиком, перешли охраняемую границу, а потом через доселе непроходимый лес? Даже, если предположить, что мы уцелеем, сколько времени это займет?
— Ну… путь до севера займет недели три, я не боюсь лесов, но в Зачарованном никогда не была. Думаю, еще неделя понадобится, чтобы пройти через него.
— То есть, если нам повезет, мы потеряем месяц только на то, чтобы пройти в Ануминас? Лейла, может, есть способ лучше?
— Есть один… — сказала она и замолчала. Лишь образовавшиеся небольшие морщинки на лбу выдавали ее тяжкие размышления.
Глава 12
В деревне, к которой мы подходили, явно что-то не так. Дом с краю выгорел дотла, черный дым еще поднимается в небо. Мельтешили какие-то силуэты, вооруженные люди вламывались в дома и бросали на соломенные крыши горящие факелы..
— Я слышу крики… насилуют какую-то женщину.
Я ошарашено оглянулся: Лейла стоит ни жива ни мертва. Я видел, что она хотела превратиться в миракла и разорвать налетчиков, но на это превращение не осталось энергии…
Навстречу выбежал подросток, лицо в саже, глаза навыкат. Увидав нас, с разбегу остановился, но, сообразив, что мы не налетчики, бросился было дальше. Я перехватил его за локоть.
— Пусти, — то ли заблеял, то ли запищал он.
— Кто напал на вашу деревню?
— Пусти. Это каратели, они нас всех выпотрошат, как скот!
Парень проявил ловкость, которую от него не ждал, извернулся, стукнул мне кулаком в ребро и дал деру. Что за молодежь пошла…
Я видел, как намереваясь повторить удачный побег парнишки, в нашу сторону бросился худосочный мужик. Справа ему наперерез помчался, как на секунду показалось, боевой робот. Рыцарь, гремя тяжелыми доспехами, развил скорость, которой позавидовал бы и самый быстрый гепард.
Странный рыцарь даже не поднял для удара топор, с разбегу нанизал на грудные шипы забившегося в агонии человека. Постояв неподвижно несколько секунд, невероятной силы и жестокости рыцарь снял с шипов навсегда затихшего окровавленного человечка и отбросил его с такой силой, что тело едва не упало на соломенную кровлю ближайшего дома.
Орошенный кровью шлем повернулся в нашу сторону. Рыцарь сделал пару шагов нам навстречу, но видимо, поняв, что бежать или поднимать оружие мы не спешим, вернулся к своим прерванным делам.
На наших глазах он с разбега выбил дверь избы, оттуда донеслись и стали по одному затихать отчаянные крики крестьянской семьи. А со всех сторон в деревне занялся пожар. Люди с факелами в руках в такой же амуниции, что я уже видел на имперских солдатах, ходили от избы к избе, поджигая дома, добивая слабо стонущих умирающих жителей.
Такой бессердечной бойни мне видеть еще не приходилось. Чем бы не провинились эти люди, никто такое не заслуживает…
— Повелитель… — не то сказала, не то всхлипнула Лейла.
Я глянул в ее умоляющие глаза и понял, что они вопреки логике просили меня вмешаться и остановить это побоище. Самое страшное, что на ее помощь полагаться не приходилось. До следующего полнолуния она не сможет оборачиваться зверем. А я не справлюсь с этими людьми, и если вмешаюсь, лишь разделю участь крестьян.
Понимал, что нужно, пока не поздно, обходить деревню стороной, но по извечной мужской глупости, когда находимся рядом с женщинами, пытаемся вести себя как герои, не понимая, что ведемся как дураки. Я не смог устоять перед мокрыми глазами Лейлы, и единственное, на что хватило рассудка, не броситься очертя голову размахивать мечом.
Я не спешно подошел, как показалось, к руководящему бойней человеку. В черном плаще с нашитым поверх него белым черепом, он казался воплощением зла. Однако, подойдя ближе, разглядел жесткое, орошенное чужой кровью благородное лицо. Лицо защитника веры, но не палача. В глазах светится скорбь, мудрость и решимость.
— Кто ты, что мешаешь вершить праведный суд? — спросил он.
— Разве я мешаю? — хрипло переспросил я. — И почему ты думаешь, что суд праведный?
— Эта деревня укрывает повстанцев и будет предана каре, дабы устрашить прочих, — сухо бросил он. Подозрительно оглядел меня с ног до головы, бросил мимолетный взгляд на красивую заплаканную девушку позади. — Я вновь спрашиваю, кто ты?
— Я путник, пробираюсь в Арон. Случайно застал эту… бойню. И решил узнать, в чем дело.
— Может быть, чужак, может быть. Я вижу осуждение в твоих глазах, но ради защиты и процветания всех людей Империи иногда необходимо обагрять руки, в том числе и невинной кровью. Мы каратели, чужак. Мы уничтожили деревню, поскольку она кормила повстанцев. Мы оставим за собой выжженные дотла дома и пашни. Гора изуродованных трупов еще долго будет напоминать окрестным селениям, что с империей шутки плохи. А теперь иди путник, не мешай работать.