Вардес. Лик Бога
Шрифт:
Вздохнув полной грудью, потихоньку стал приходить в себя. Осмотрелся не веря глазам: я стою у подножья холма с камнями портала, солнечный свет заливает бескрайние поля зелени. Сознание я потерял на закате, в моем видении действия происходили ночью в полнолуние, а сейчас солнце припекает голову. Неужели я вырубился на двадцать часов?
На окраине леса что-то блеснуло, я пригляделся: вдалеке несколько фигурок, окружив что-то большое, размахивали копьями и мечами. Несколько изломанных людей уже валялось у странно-изогнутых ног чудовища…. Я побежал,
Подбежав ближе, остановился в слепом отчаянии: разглядел, как четверо воинов длинными копьями тычут монстра в темных доспехах. Гигантский, в полтора раза больше человека монстр размахивал чем-то похожим на длинный, странно изогнутый железный серп. Из-под полуразложившихся из-за коррозии гнилых доспехов виднеются желтые кости и ребра. Кто бы это ни был, он явно даже при жизни не являлся человеком. Восставшее из лап смерти чудовище теперь оно стало скелетом. Что-то знакомое. Вспомнились орки, пещеры и водившаяся в них нежить…
Он резво развернулся, и ржавый серп, почти коса, срезал наконечник копья одного из неудачников. Воины отпрянули, а монстр, нещадно пользуясь растерянностью людей, подошел ближе на пару шагов. Под гигантской ступней треснула нога одного из воинов поверженных им прежде. Какой-то полоумный воин стремительно прыгнул, вонзая копье в ржавый доспех. Под гнилой броней что-то хрустнуло, видимо, у монстра треснуло ребро, но вряд ли почувствовал даже след боли, он развернулся, отмахнувшись от назойливого человека, словно от насекомого. Древко в руках обреченного переломилось пополам, он замешкался, и последовавший удар серпа отшвырнул метров на пять разорванное тело.
На ногах осталось только трое обезумевших от страха воинов. Доспехи из кожи и короткие мечи, а скорее длинные ножи на поясах говорят об их неподготовленности и неопытности. Вооруженные крестьяне?
Поняв, что шансов победить в этом бою у горе-воинов нет, собирался уже развернуться и бежать от ожившего великана куда-нибудь на северный полюс. Но тут один из несчастных увидел меня. Наши с ним взгляды встретились лишь на секунду.
Полубезумные глаза человека, понимающего, что обречен, загорелись надеждой.
В голове пронеслись сотни хаотичных мыслей. Откуда-то пришла уверенность, что не смогу жить, если оставлю человека с нависшей над ним смертью. Я сжал пальцы на прохладной рукояти меча, показалось, что закаленная сталь вливает мне силы. И с решимостью, которой в себе не подозревал, бросился на чудовище. Голова опустела, мысли о безрассудстве и скорой смерти остались где-то далеко.
Перед глазами неслась стремительно приближающаяся спина чудовища. Не помня себя, я выбросил над головой меч и прыгнул, стремясь скорее вонзить его в спину.
Чудовище, по-видимому, что-то почувствовало, скелет стал разворачиваться со скоростью, невозможной для таких габаритов. Но я успел.
Доспех на спине поддался на удивление легко, длинный клинок вошел в ребра и вышел из груди как из масла. Чудище дернулось и с силой встряхнуло меня. Рукоять выскользнула из рук, я отлетел невероятно далеко, ударясь о твердую как скала землю. Дикая боль в позвоночнике прошла по нервам секундой позже. Превозмогая удушающую боль в груди и спине, я пытался отползти от приближающегося монстра.
Под огромным, как большой горшок, шлемом злобой загорелись огоньки — глаза.
Чудовище, будто забыв о трех оставшихся за спиной воинах, решил поквитаться с обидчиком, скорее добить беспомощную букашку, осмелившуюся…
Меня вновь охватил страх близкой смерти, дернувшись всем телом, понял, что встать не могу, кажется, повредил позвоночник. Мысль, что останусь инвалидом, еще не успела засесть в голове, прямая угроза быть раздавленным исполинским ботинком отодвигала все остальное на задний план.
Вопящие воины бросились на монстра, копья одновременно ударили ему в затылок.
Звон раздался словно по колоколу, шлем сорвался с головы чудовища, несколько раз кувыркнувшись в воздухе, упал, едва меня не прибив. И без того страшный монстр превратился в воплотившийся кошмар. И даже больше, этот ужас не мог существовать даже в страшных снах.
Под шлемом оказался вытянутый, как у коровы, череп, хотя коровий череп был бы меньше. В черных глазницах горят красные искры, и видно, что в них сосредоточена злая воля и власть духа нежити.
Скелет в доспехах развернулся с грохотом гусениц ржавого танка, сделал резкий замах серпом. Я не увидел, что произошло, но раздавшийся сухой треск возвестил о том, что в руке нежити вместо серпа оказалась лишь короткая рукоять. Прямо передо мной возвышалась спина с торчащей из нее рукоятью моего меча, я так и не вынул его.
Забыв о параличе, сковавшем мою спину, я ухватился за последний шанс.
Вздернул свое тело, бросаясь вперед. На секунду от шока отрубило память, кажется, я бил его руками, крушил ему череп кулаком, выдернул меч и пытался раздробить конечности. Он, наконец, зашатался, медленно осел словно в замедленной съемке фильма ужасов. От грохота гнилых доспехов дрогнула земля.
Подсознание, запретив вмешиваться разуму, устремилось унять горящую пламенем боль. Я отключился прежде, чем мое деревянное тело упало на землю.
Глава 2
Какое, оказывается, это блаженство — лежать с закрытыми глазами. Хорошо, если бы незнакомцы говорили чуть громче, чтобы не приходилось напрягать слух…
— На скольких мы поделим награду, на четверых?
— Нет, Арамон, на шесть частей.
— Что?! Почему?! — повысил собеседник голос до своего максимально возможного предела. У него что-то было со связками, сильно сипящие слова трудно было разобрать.