Варенье с косточкой
Шрифт:
Здесь можно слиться с природой, ощутить ее ритм, пульс, дыхание. Очиститься. Плыть в потоке Вселенной. Испытать состояние, которое язычники называют дарна, греки – гармонией, китайцы энергией Ци, а йоги нирваной…
Шорох крыльев спугнул полет мысли…
На соседнюю ветку села синица. Огляделась, перелетела выше, спряталась в листве, и оттуда понеслось:
– Пити-пити-пити. Пити-пити-пити.
– Ну и работничек, вы посмотрите на него: расселся и мечтает, – услышал Андрей брюзжание Виктории. –
Состояние дарны ускользнуло, не успев раствориться в организме.
Андрей обратил внимание: ружья у Вики не было.
– Наступила мирная фаза в переговорах?
– Ты о чем?
– Ты решила отказаться от насилия?
– Даже не мечтай. Сейчас тебя на мушке держит Липка.
Рискуя свалиться со стремянки, Андрей обернулся.
С террасы на него смотрели два глаза из-под панамы и дуло ружья.
Против воли волосы на коже Андрея встопорщились.
– Черт. Нашли игрушку.
– Не тешь себя иллюзией. Никаких игрушек. Все всерьез. Держи свой завтрак. – Виктория протянула миску с чем-то по виду совершенно несъедобным: жижей мучнистого цвета, с темными вкраплениями.
Физиономия Андрея вытянулась:
– Что это?
– Овсянка, сэр.
– А что там плавает?
– Изюм.
– Я не ем овсянку с изюмом.
– Изюм выплюнешь.
– Сама ешь свою овсянку. «Мы парни, с нами просто», – Андрей очень похоже изобразил героя Харрисона Форда. – На завтрак я ем яичницу и бутерброды с колбасой, на обед – борщ и котлеты, на ужин жареную картошку с сосисками или жаркое. Еще пельмени и вареники.
– Я и так уже сильно пожалела, что привезла тебя сюда. Ты не ценишь хорошего к себе отношения. Наверняка у тебя в жизни куча проблем.
– Да ты прямо ясновидящая.
– Да нет, – парировала Вика, – я просто умная.
– Надо же, какая плотность умных людей на одном квадратном метре.
– Пити-пити-пити, – повторилось из листвы.
– Кончай трепаться! – Вика с беспокойством оглядела небо. – Давай, собирай вишню. Дождь будет.
Андрей обследовал взглядом небесную лазурь – она была ничем не замутненной.
– Как ты определяешь, что будет дождь? Суставы крутит?
– Я умею слушать голоса природы, – высокомерно сообщила Вика. – Короче, будешь кашу или нет?
– Я ж сказал: кашу не ем. С детства.
– Детдомовец, что ли?
– Почему это?
– Некому тебе, бедненькому, было сварить вкусную кашу.
– Ко всем своим достоинствам ты еще и аналитик, – хмыкнул Андрей.
– Практик. Ладно, не заговаривай мне зубы. Не хочешь кашу – твое дело. Держи. – Вика подняла с земли и протянула ведро.
Андрей даже не подумал взять протянутый предмет, рассматривал его с высоты с видом полного презрения.
– По-моему, мои права нарушены.
– У тебя нет прав.
– Неправда
– Соберешь вишню, так и быть: сделаю тебе яичницу с колбасой. Ферштейн?
– Не-ет, – стебался Андрей, – так не пойдет. Сначала яичница с колбасой, потом вишня.
Вспыхнувшие инфернальным огнем зрачки валькирии не предвещали ничего хорошего. Увлеченный ролью Мальчиша-Плохиша, Андрей фактически пропустил предупреждение о красном уровне опасности.
– Ах ты, гаденыш! Шантажировать меня вздумал? – Вика ухватилась за стойку стремянки и дернула. Ближайшая к ней ножка вошла в грунт, сооружение потеряло устойчивость и стало заваливаться.
Чувствуя, что лестница уходит из-под ног, Андрей вцепился в ветку вишни. С металлическим грохотом стремянка обрушилась на землю, Андрей повис на ветке, та хрустнула, и Андрей, как на парашюте, спланировал вниз вместе с веткой, перевернулся в воздухе, плашмя упал на стремянку, прикрылся листиками и не подавал признаков жизни.
– Мамма миа! – ахнула Вика. Медсестра взяла верх над эксплуататоршей: пристроив на тропинку миску с кашей, она склонилась к раненомую. – Ты цел? – На щеке у Андрея красовалась свежая ссадина. Сквозь ссадину выступила кровь.
Он открыл глаза.
– Ты полиглот?
Губы у Вики подергивались.
– Что!?
– Ты с немецкого на итальянский перешла.
На работника обрушились гром и молния:
– Ты что устроил, идиот? Ты хочешь, чтоб мы тебе пенсию по инвалидности выплачивали до конца жизни?
– Неплохая мысль. Только это не я устроил, а ты.
– Ну уж нет. Не дождешься! Ни фига не выйдет у тебя, дорогуша. Все, я звоню Димке. Пусть забирает тебя отсюда к чертям собачьим.
Морщась, Андрей сел.
– Ага, преступное сообщество? Так я и думал.
Вика срезалась на полуслове.
– Что-что?
– Налицо преступное сообщество: ты, твоя сестра, баба Тося и некто Дмитрий.
Беременная султанша нашлась не сразу.
– У меня нет слов, – признала она. – Только мне могло так повезти.
Тут с крыльца раздалось:
– Я тебя предупреждала.
– Конструктивное замечание, ничего не скажешь, – огрызнулась Виктория, направляясь в дом.
– Ты куда? – вскинулся Андрей.
Виктория притормозила:
– Звонить. Пусть тебя заберут в изолятор.
В это самое мгновение Андрей вдруг отчетливо осознал, что не хочет в изолятор. Больше того – не хочет возвращаться в город. Что ему некуда и не к кому возвращаться, и что его вполне устраивает сарай с козой как временное пристанище и больные на всю голову аборигены поселка Желтушино. Неделю он проведет, пользуясь гостеприимством этих дурищ, а там видно будет. Пусть, не неделю, но хотя бы несколько дней побудет Миклухо-Маклаем.