Вариации на тему
Шрифт:
— Ах, так! Понятно, — кивает актриса. — Это я смогу прочувствовать.
— Что вам понятно? — подозрительно вопрошает режиссер.
— Что мой мерзавец прошатался где-то всю ночь, — охотно объясняет актриса.
— Доисторический муж, — хрипит режиссер, — с раннего утра охотится, ибо его священный долг — прокормить свое семейство! Это вам понятно?!. Так на чем мы остановились?.. Из леса выходит муж. Он устал. На его мускулистых плечах — убитая косуля, несколько фазанов, куропаток. Конечно, как и положено мужчине, с охоты он возвращается…
— На четвереньках, — сквозь зубы цедит актриса.
— Я говорю не о человекообразной обезьяне, — режиссер не уловил иронии, —
— Достаточно, — внезапно перебивает актриса.
— Что такое?
— Я… я вижу, что вы были правы. Эта роль для меня слишком трудна. Я боюсь…
— Не надо сразу падать духом, — снисходительно успокаивает режиссер. — Хотя и нелегко влезть в шкуру первобытной женщины, но если упорно поработать…
— Вы неправильно меня поняли, — спокойно объясняет актриса. — Я боюсь, что после этой роли мне будет слишком трудно влезть в шкуру современной женщины!..
МАГИЯ ЭКРАНА
Когда я зашла к соседям; их квартира тонула в траурном полумраке. Вся семья — отец, мать, двое сыновей-подростков — скорбно сидела в креслах, уставившись безжизненными глазами на внезапно погасший экран. Боль столь великой утраты сковала всем четверым члены, чуть ли не лишила сознания. В комнате веяло холодом поминок.
Я взяла со столика телевизионную программу, дабы узнать, чего лишила их эта ужасная катастрофа. О да! Было из-за чего ломать руки и рвать на себе волосы!
Неужели, неужели, вопрошала я себя, так-таки ничем нельзя помочь этим людям в постигшем их горе? Еще раз взглянула на умолкший и ослепший телевизор, на агонизирующую семью, на свежую программу… Кое-что уже потеряно, и потеряно безвозвратно, например передача о буднях обувщиков и концерт для баяна, — но кое-что еще можно спасти, еще не поздно.
— Минутку! — воскликнула я. — Подождите одну минутку!
Я вихрем умчалась к себе, порылась в шкафу и, как обещала, через минуту вернулась: обнаженные руки, в глубоком вырезе смелого декольте сверкает ожерелье, облако кружев на груди… Уселась перед несчастной семьей на фоне экрана и объявила:
— А теперь, уважаемые телезрители, приглашаем вас послушать последние известия.
Прищурилась, погладила пальцами сверкающие бусины ожерелья и интимно прошептала:
— Японские полицейские…
Грациозно опустила руку. Грудь моя взволнованно вздымалась — вот-вот выскочит из декольте:
— Испробовали все средства…
Тут я улыбнулась — загадочно и своенравно:
— Для борьбы с гангстеризмом…
Зашуршала ресницами — лукаво, зазывающе.
— Который приобрел в Токио угрожающие размеры…
Ноздри мои страстно затрепетали:
— Как и во многих других городах капиталистических стран.
И печально, горько вздохнула. Помолчала. Повернулась к зрителям в профиль — со своей наиболее обворожительной стороны, с той, где локон падает на ухо:
— Ну, а теперь, дорогие телезрители…
В упоении опустила веки:
— Позвольте пожелать вам хорошего отдыха…
Вытянула шею и откинула голову, словно для долгого жгучего поцелуя:
— Спокойной но…
«Чи» унесла оплеуха. Мать и жена колотили меня по чему попало:
— Ах ты кривляка! Бесстыжие твои глаза! Я те покажу, как главу семьи соблазнять!
И тут случилось непредвиденное: валтузя меня, хозяйка дома нечаянно трахнула по телевизору. Он вдруг загудел, задрожал и… ожил! Экран загорелся голубым светом, и на нем появилась утопающая в кружевах и локонах дикторша. Она сообщала об очередной передаче и кокетливо бросала зрителям очаровательные, недвусмысленные взгляды. Присутствующие облегченно вздохнули, немедленно забыли про меня и прилипли глазами к экрану.
ЗАРУБЕЖНЫЙ ДЕТЕКТИВ
Детектив обычно начинается с убийства. Труп обнаруживают на улице, в пруду, в кровати, на яхте, в сейфе, в багажнике автомобиля, в печной трубе, в ящике старого комода — где угодно, куда не поленится сунуть его фантазия автора. Если же покойник не найден, один из персонажей романа морщит нос, принюхивается и заявляет другому персонажу:
— Не кажется ли тебе, Тэд, что в доме несет мертвечиной? Сдается мне, кого-то убили. Интересно, кого? Уж не сэра ли Моррисона?
Стоит ему произнести эти слова, как распахивается дверь и появляется сэр Моррисон собственной персоной. Однако, хотя он жив, здоров и в высшей степени респектабелен, трупный запах становится все гуще, все отчаяннее, и вскоре выясняется, что произошла маленькая орфографическая ошибка: убит не Моррисон, а Гаррисон, его тело плавает в ванне уже целую неделю — и все из-за этой злополучной орфографической ошибки!
Через несколько страниц читатель натыкается на второй труп, затем — на третий… Впрочем, до десятка дело доходит редко. Между автором и читателем существует негласный уговор: в роман не следует заталкивать более десяти мертвецов, в противном случае читатель, переступив через десятый труп, захлопывает книгу и бросается проверять дверные замки, балконную дверь, шарить половой щеткой под кроватью, пока не находит вдруг давно потерянную любимую шариковую ручку. Он так радуется обнаруженной пропаже, что роман вместе со всеми своими мертвецами испаряется у него из головы — а именно этого автору меньше всего хочется… Посему наиболее опытные авторы позволяют себе не больше одного-двух убийств, но зато выполнены эти убийства рукой истинного виртуоза: уж если беднягу Гаррисона топят в ванне, то предварительно потчуют кочергой по затылку, а в ухо зачем-то засовывают бриллиант…
Пойдем дальше. Детективный роман не был бы детективным, если бы в нем не господствовал сыщик: инспектор, а то и комиссар криминальной полиции, частный агент или детектив-любитель (последний обычно — самый проницательный). Сыщик может любить бифштекс с кровью или пропускать рюмочку-другую мартини, может восхищаться архитектурой барокко или носить очень мятые штаны, у него могут быть моржовые усы или даже глуповатое выражение лица — автор все простит ему, лишь бы герой никоим образом не походил на Шерлока Холмса (ах, какой черт занес его в детективный жанр?!). Сыщику дозволяется обладать любыми человеческими слабостями, однако — заметьте это себе! — не родился еще такой сыщик, который взял бы да и не выследил всех преступников до единого. Э, нет, такого не бывало и, будьте уверены, никогда не будет в детективной литературе! Автор скорее позволит, чтобы его самого утопили в ванне, укокошив предварительно кочергой, чем разрешит своему герою навлечь на себя подобный позор! И пусть иногда сыщику удается напасть на след преступника еще в первой главе, но про это, упаси боже, не должны знать ни читатель, ни преступник, ни даже сам автор, хотя последний делает вид, что информирован лучше всех…