Вариант «Бис». Дилогия
Шрифт:
– Вот такие они мы… – сказали опять рядом, с той же стороны, но уже по-русски. Этот голос он узнал – сам майор, командир зенитчиков. – Сомневаюсь я, моряк, что эти ребята нас когда-нибудь победят. Вот потому вот…
Так и не позаботившись оглянуться, Алексей, не отрываясь, глядел, как громадная, исцарапанная, грязная, покрытая волдырями свежих ожогов ладонь зенитчика гладит несчастного, обожженного кота, не сумевшего выбраться из обломков своего внезапно вспыхнувшего дома. В Азии считается, что кошка приносит в дом счастье и благополучие; а в сельскохозяйственной стране, какой является Корея, иметь в доме мышелова – просто необходимость. Капитан-лейтенант Вдовый, видавший за первую и вторую из своих войн столько смертей, что хватило бы на среднего размера поселок, вроде того же Нижнеангарска, и в том числе глядевший на собственную смерть почти в упор, с болью и ужасом смотрел сейчас на кота, пережившего и дом, и хозяина. Почему-то это тронуло его значительно сильнее, чем вид мертвого человека, так и лежащего среди тлеющих обломков всего-то в нескольких шагах от него. Осознав это и ужаснувшись, он сбросил оцепенение и сам запрыгал через обломки, на место того мускулистого зенитчика. Ухватив убитого за ворот, он волоком вытащил его из останков дома, оттащил подальше (здесь ему кто-то уже помог) и уложил рядом с другими телами.
– Ну что? – сказал тот же майор, когда моряк разогнулся, не отрывая на этот раз взгляда от мертвых лиц, искаженных застывшей на них болью. У самого майора было такое же лицо – разве что живое, меняющееся. – Цел ваш корабль?
– Цел… – равнодушно ответил Алексей. Что делать теперь, когда мертвы уже двое из ключевых офицеров, знающих во всех тонкостях детали предстоящего похода, он пока не очень представлял. Тело командира военно-морской базы подтащили сюда же, в короткую, на несколько метров, цепочку. Низкорослый молодой матрос, поймав его взгляд, развел руками.
– Товарищ майор, – машинально, не слишком даже осознавая, что говорит, произнес Алексей, обернувшись. – А что, у вас правда потерь нет?
– Ну как нет… – сморщился зенитчик. Ветер раздувал пожар, и лицо у него было такое же закопченное, как и у других, разве что пересеченное сравнительно светлой полосой от рукава. – Человек восемь на обе батареи, включая минимум двоих тяжелых. А то и троих. Я уже затребовал транспорт – если повезет, так довезут. Местного фельдшера убило, как мне сказали, а наши санитары – это так…
– Я неправильно выразился, – снова спросил Алексей, равнодушно дослушав. – Я про безвозвратные.
– А безвозвратных нет. Пока.
Майор передернул плечами, будто от холода, и на мгновение стал похож на своего нервного взводного.
– Мы успели врыться в землю, так что одни кончики стволов торчали. Причем пока ты спал, капитан, были подготовлены и вторые позиции. Помнишь ту «фотовспышку» на исходе ночи? Вот когда нас тут сфотографировали, ты что делать пошел?
– Я… На корабль…
– Ну, это дело твое. Корабль – это тебе и карты, как говорится… – майор не закончил фразу целиком, снова утирая рукавом мокрое от пота лицо. Они отошли еще дальше от горящих домов, но воздух был наполнен жаром и гарью, заставляющей непрерывно откашливаться. – А мои батареи были передислоцированы немедленно, как только разведчики ушли проявлять свои пленки. Час им лету, скажем. Полчаса на проявку и одновременно на подготовку следующего вылета: причем произведенного не ими, а палубниками – молодцы, правда? Такой организации нам учиться и учиться еще. Но, в общем, к тому моменту, когда окончательно рассвело, мои орлы уже сидели в гнездах с ладонями на маховиках. И хотя радар на такой высоте подхода оказался слепым, но не прошляпили все-таки. Я, капитан, знаешь ли, Отечественную от звонка до звонка – меня уже ничем не удивишь. А тебя будто не бомбили никогда, такой ты весь потерянный…
– Корейцев побило, – машинально объяснил Алексей. – И что теперь делать – можно только смутно так… предполагать… Штаб – в клочья. Не так много, наверное, и у них в итоге погибло, но офицеров сразу несколько, а на войне это…
Объяснять не было нужно, и майор понимающе кивнул. Офицер на войне – это совсем не то что офицер в тылу. После того, как выяснилось, что минный заградитель уцелел, это могло действительно быть главным результатом авианалета – вполне стоящего американцам по крайней мере одного из неожиданно потерянных ими штурмовиков. Хотя – еще раз подумалось, что ни такой меткости стрельбы, ни такого количества сбитых за какие-то секунды быть на самом деле не может.
У корейских моряков был (или по крайней мере должен где-то быть) еще один строевой офицер – тот самый командир шхуны, с которым он столкнулся вчера, но в способности последнего выйти в море в качестве командира «Намдо» в предстоящем походе Алексей очень сильно сомневался. Шхуна, кстати говоря, горела тоже – точнее, то, что от нее оставалось на поверхности; с места, где они стояли, это было отлично видно. Разбитая надстройка ушла в воду почти целиком, и по ней, по кресту пылающей мачты, плясали буйные рыже-черные языки бесшумного на таком расстоянии, пламени.
– Связь у вас, говорите, осталась? – спросил Алексей после нескольких секунд молчания, позволивших ему собраться с мыслями. Так бомбили его действительно первый раз, и это сказывалось до сих пор.
– Да.
– Мне она нужна, – сообщил он, не прося, информируя. – Товарищ майор, вы, вероятно, понимаете, что если вас прислали в эту дыру, то дело не просто в том, чтобы попытаться защитить пару плавединиц и байд. С этим вы справились – пока. Если этот налет не случайный – а я думаю, что это именно так, – то через несколько часов нас будут или бомбить снова, или даже обстреливать. А одного-двух эсминцев, между прочим, вполне хватит, чтобы окончательно…
На этом месте он остановился и еще раз посмотрел на творящееся вокруг. Судя по тому, что ему рассказывали корейцы, настолько сильному удару база еще не подвергалась. Возможно, американцы будут удовлетворены.
– В любом случае, решать что-то необходимо. И решать прямо сейчас, – закончил он. – Хочется верить, что это еще не поздно. Мне нужна действенная связь, товарищ майор.
Выводите меня «наверх», на Пхеньян. Мне нужен капитан первого ранга Гришанов. Или даже генерал-лейтенант Разуваев. Пожалуйста. У нас немного времени.
Узел 7.0
Ночь с 3 на 4 марта 1953 года
Они ползли по снегу, одетые в грязно-белые маскировочные халаты. Белыми были капюшоны, в белое были выкрашены обрезиненные оголовки ботинок, белыми (или, скорее, светло-серыми) были удобные для стрельбы двупалые полурукавицы-полуперчатки, оставляющие свободными большой и указательный пальцы. Белым было и само оружие, обмотанное широкими марлевыми бинтами. У каждого из ползущих имелся советский автомат: «ППШ-41» или «ППШ-43». У большинства – с современными рожковыми магазинами на 35 патронов, у остальных – со старыми барабанными на 71. У нескольких в дополнение к автоматическому оружию были пистолеты, причем у двоих – малокалиберные пукалки из арсеналов старой китайской армии, где из легкого стрелкового оружия можно было найти все, что угодно. У всех без исключения имелись ножи: от штатного советского «ножа разведчика образца 1940 года» до местных самоделок по вкусу. Всего людей было одиннадцать – две боевые пятерки и командир.