Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')
Шрифт:
– Садитесь.
– Майор показал на стул, заметив, что Скорин внимательно смотрит на него, спросил: - Ну, как вам новый начальник? Вот все не знал, как похудеть, диетой мучился. Теперь никак обмундирование перешить не соберусь.
– Он обошел стол, остановился напротив Скорина.
– Так ведь новый начальник, Николай Алексеевич, он всегда хуже старого.
– Скорин подвинул себе пепельницу, оглядел кабинет.
– Да?
– Майор удивленно посмотрел на Скорина, белесыми ресницами прикрыл выпуклые глаза, откашлялся.
–
– Как здоровье?
– Вылечился, намерен воевать до победы. Дойти до Берлина. Скорин встал.
Майор долго стоял с опущенной головой, словно увидел на полу что-то интересное.
– Слова изволите говорить, молодой человек? Ну-ну! Ваш рапорт с просьбой направить на фронт у меня.
– Он поднял голову, посмотрел на вытянувшегося Скорина, поморщился.
– Сядьте, не изображайте бравого служаку.
Скорин сел, погасил папиросу, тут же зажег новую.
– Папироску держите, как красноармеец, - задумчиво протянул майор.
– Что же это, Сергей Николаевич? Знаток немецкой литературы, специалист по Германии?
– Я дома, товарищ майор, - ответил Скорин.
Майор закрыл глаза, запрокинул голову и улыбнулся.
– Сергей Николаевич, сейчас мы получим по стакану чая и побеседуем. Расскажите о себе коротко, - майор поднял палец, - но подробно. Хорошо я сказал: коротко, но подробно.
– Он приоткрыл дверь.
– Вера Ивановна, где чай?
– Иду, Николай Алексеевич.
– Вера Ивановна внесла поднос, расставила стаканы. Скорин зажал горячий стакан между ладонями и, когда Вера Ивановна вышла, сказал:
– Товарищ майор, вы ознакомьтесь с моим личным делом. Там все подробно и складно записано. Рассказчик же я, мягко выражаясь, скверный.
– Идемте, Сергей Николаевич.
– Майор, отдернув портьеру, открыл дверь в "опочивальню", так разведчики окрестили комнату отдыха начальника отдела.
Они прошли в смежную комнату. Скорин отметил, что диван теперь новый, кожаный. В остальном обстановка не изменилась. Комната напоминала жилище холостяка. Майор сел за круглый обеденный стол, покрутив ручку приемника, крякнул и выключил.
– Остановил нас немец, дороги развезло, и встали мы. В районе Харькова еще двигаемся помаленьку, но похоже, недолго теперь.
– Он перевел взгляд на Скорина.
– Анкету вашу советуете почитать? Сергей Николаевич, вроде не мальчик вы...
– Симаков запнулся, подыскивая нужное слово.
– Я иногда детство вспоминаю. Знаете ли, вспомнишь, и стыдно становится. Груб и жесток бывал по молодости и неразумению. Майор вновь разлил чай.
Скорин сидел на диване, прихлебывал горячий чай, молчал.
– Родились вы в Москве, в пятнадцатом году, в семье служащего... Это можете пропустить, Сергей Николаевич.
– Майор хрупнул сахаром, довольно жмурясь, отчего
– Начните с института.
– Ну, окончил я десятилетку, - выдавил Скорин, - проработал год переводчиком в Интуристе, поступил а ИФЛИ.
– А откуда вы так хорошо язык знали, что после десятилетки могли переводчиком работать?
– спросил майор, доливая себе чай.
– Я и не знал, уговорил одного товарища в Интуристе, убедил, что справлюсь, у них переводчиков не хватало. За год поднатаскался, освоился. Говорят, способности у меня.
– Случается.
– Майор пил, обжигаясь, вытягивал губы, смешно шевеля ушами, довольно жмурился.
– Поступил я в институт, увлекся западной литературой. На третьем курсе приглашают меня в райком комсомола и путевочку в руки. Будьте любезны, говорят, очень нужны на переднем крае. Я сомнение выразил. Скорин сделал паузу, дал возможность задать вопрос, но майор отдувался и вопроса не задал.
– Объясняю, что сугубо штатский я человек, в герои-разведчики могу не подойти. Долго говорить со мной не стали - и пошел я учиться на курсы.
– Почему вы сомневались? Ведь большинство шло с воодушевлением. Майор вытащил из стакана чаинку, положил на блюдце.
– Я объяснил.
– Не понял, извините покорно. Не понял, Сергей Николаевич.
– Так.
– Скорин замялся, решал, как объяснит.
– Боялся!
– брякнул он решительно и вызывающе посмотрел на майора.
– Боялся, и все!
– Смерти боялся?
– Майор возился с чайником, на Скорина не смотрел.
– И смерти боялся. А вы не боитесь?
– Вопрос снимается как провокационный.
– Достав платок, майор вытер лоб.
– Не верю. Так почему же?
– Я ответил.
– Других версий нет?
– Нет.
Майор допил чай, отставил стакан, долго вытирал платком лицо, затем посмотрел на Скорина.
– Ладно. Итак, направили в нашу школу...
– Проучился два года, назначили сюда.
– Всех в Москве оставляли?
– Нет.
– Почему вас оставили?
– Спросите у руководства. Работал... в Германии. Привык к нашей работе. Но сейчас война - и хочу на фронт, воевать среди своих, с полевой почтой.
Майор долго, изучающе смотрел на него, затем спросил:
– Как же ты, Сергей, брак не оформил?
– Скорин вздрогнул, затем медленно поставил стакан на стол, выпрямился, хотел встать. Майор взял его за руку, заглянул в глаза, вздохнул, после паузы сказал: - Да, Сергей Николаевич, я вот тоже однолюб.
– Я вас прошу, товарищ майор...
– Зря просишь, - перебил Скорина майор.
– Нам работать вместе. Личная жизнь разведчика - его тыл, можно сказать. Ты уж извини меня за красивые слова, но человек без любви - не человек вовсе, а так пустышка.