Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')
Шрифт:
– О, да!
– Лота пренебрежительно махнула рукой.
– Вы тоже ненормальный. Ваша невеста, капитан...
– Лота...
– перебил Скорин.
– Прошу вас, фрейлейн Лота, давайте поговорим о другом. Например, почему вы не удивились, увидев меня в машине?
– Я еще вчера узнала, что вы взяли напрокат машину. Ищете невесту. Господин майор с большим уважением отозвался о вашей преданности.
Скорин не ответил. Знает ли эта арийка с бронзовыми волосами, с золотистым пушком на точеной шее, что ее соотечественники сжигают людей? Живыми закапывают в землю. Расстреливают и вешают стариков и детей. Скорина охватил озноб, на теле выступила испарина. Он
Скорин чувствовал, что Лота наблюдает за ним. Какая роль отведена ей в игре Шлоссера? Девушка соврала, когда сказала, что Шлоссер не обращает на нее внимания. Сейчас она вспоминает все, что наговорила, проверяет себя. Считает себя очень умной и хитрой.
Он вспомнил полутемный тихий кабинет управления, майора Симакова. Майор прав - путь к Шлоссеру только один, и лучшего не будет. Надо кончать самодеятельность, принимать вариант майора, вариант "Зет". Что же, барон, ты используешь против меня женщину? Посмотрим, чьим союзником она окажется. Скорин повернул машину в сторону конспиративной квартиры. Сейчас хозяина нет дома, но высокого худого офицера могут увидеть соседи... Тем лучше, черт возьми!
– А вы не очень любезный кавалер,- сказала Лота.
– Мне скучно.
– Вы знаете, Лота, я все не решался попросить вас...
– Скорин свернул на улицу Олеви, где находилась квартира, остановил машину у маленького кафе по соседству.
– Выпьем по чашке кофе, возможно, я решусь и попрошу вас об одном одолжении.
– Вы, интриган, Пауль. Надеюсь, вас можно называть по имени? Девушка вышла из машины. Скорин взял ее под руку, распахнул дверь кафе.
Кафе - четыре столика и стойка. За стойкой полная хозяйка в белоснежном фартуке. За одним из столиков двое пожилых мужчин в матросских робах и в высоких резиновых сапогах. Видимо, немцы заходили в кафе редко, так как хозяйка удивленно подняла брови, но тут же вышла из-за стойки и церемонно поклонилась.
– Где мы сядем?
– спросил Скорин.
Лота оглянулась, брезгливо поморщилась.
– А здесь чисто, Пауль?
– О да! Эстонцы очень чистоплотный народ, - ответил Скорин, снял фуражку и подал девушке стул.
– Прошу.
Скорин заказал два кофе и сбитые сливки с вареньем для Лоты. Затем, извинившись, что вынужден на минуту оставить девушку, быстро вышел из кафе. Он свернул во двор, слава богу, у него есть ключ от черного хода, вошел в свою квартиру. Как Скорин и рассчитывал, хозяин был на работе. Сдвинуть кровать, вынуть чемодан с рацией было делом одной минуты. Приведя все в порядок, он запер квартиру, вышел на улицу. Положив рацию в багажник автомашины, вернулся в кафе. Когда Скорин вошел, Лота выясняла у хозяйки способ приготовления сбитых сливок. Записав рецепт в блокнот, она повернулась к Скорину.
– Приличная вежливая женщина.
– Лота удивленно оглянулась, после небольшой паузы спросила: - О чем вы собирались просить меня?
– Не знаю, насколько это удобно фрейлейн.
– Еще фронтовик.
– Девушка фыркнула.
– Смелее, капитан!
– Видите ли...
– Скорин замялся, затем, словно решившись, продолжал: - Я собираюсь съездить на один хутор, сорок километров к югу. Вы не согласитесь поехать со мной?
– Искать пропавшую невесту?
– Лота рассмеялась так громко, что один из моряков повернулся, удивленно на нее посмотрел.
– Не надо, Лота... Прошу вас...
– А что?
– Девушка встала.
– Поехали.
На следующее утро, как обычно в восемь часов, Шлоссер вошел в свой кабинет, сев за письменный стол, начал разбирать почту. Майор вскрыл конверт с берлинским штемпелем, вынул из него справку полицей-президиума и фотокарточку Скорина. В справке сообщалось, что такого-то числа тридцать девятого года удостоверение личности за таким-то номером было выдано Паулю Кригеру... Шлоссер повертел фотокарточку Скорина между пальцами, отложил в сторону. Вызвав начальника канцелярии, он распорядился, чтобы поторопили ответы из Берлинского университета и госпиталя. Через несколько минут принесли не поддающуюся расшифровке перехваченную радиограмму.
– Когда перехватили?
– спросил Шлоссер, рассматривая строчки цифр.
– Вчера, в двадцать три часа, господин майор, - ответил шифровальщик, замявшись, добавил: - Пеленгаторы полагают, что передача велась из пригорода. Южное направление. Точно засечь не удалось, рация работала две минуты. Рука та же, что и пять дней назад.
– Я просил докладывать немедленно, - недовольно сказал Шлоссер.
– Вас не было, господин майор. Радиоперехват передал текст в дешифровальный отдел. Утром нам показалось, что мы напали на шифр. Фельдфебель бросил взгляд на часы.
– Из-за этого задержались на сорок минут.
– Хорошо, идите.
– Шлоссер нажал кнопку звонка и спросил у вошедшего охранника: - Фрейлейн Фишбах еще не пришла?
– Никак нет, господин майор!
– Пошлите за ней машину. Одну минуту.
– Шлоссер остановил солдата, хотел попросить его сварить кофе, махнул рукой и сказал: Выполняйте.
Итак, неизвестный передатчик снова вышел в эфир. Шлоссер подвинул к себе чистый лист бумаги. В двадцать три часа... Где находился капитан Пауль Кригер? Возможно, стоило установить за ним наблюдение? Если он действительно русский разведчик, то, почувствовав слежку, прекратит работу. Нет, устанавливать наблюдение за Кригером бессмысленно. Если бы были хорошие специалисты... Надо снова проверить машину капитана. По приказу Шлоссера "оппель" снабдили необходимой аппаратурой. Шлоссер ежедневно получал запись всех разговоров, которые вел капитан в машине. Если капитан вчера работал на рации в машине, то очень скоро Шлоссер получит доказательства...
– Добрый день, мой друг!
Шлоссер поднял голову и увидел вошедшего в кабинет Александра Целлариуса.
– Здравствуйте, фрегатен-капитан. Проходите, садитесь.
– Шлоссер подал гостю стул.
– Спасибо, барон. Зашел проститься, решил сообщить о своем отъезде лично. Не люблю телефонные разговоры.
– Разумно, - пробормотал Шлоссер, все еще думая о Пауле Кригере, наконец все-таки понял, зачем явился начальник абверкоманды. Уезжаете, Александр? Куда?
– Вызывает адмирал.
– Вот как...
– Шлоссер потер выбритый до блеска подбородок. Будете докладывать о моей работе?
– Видимо. Других оснований для вызова я не вижу.
– Целлариус понизил голос: - Не осуждайте адмирала, Георг. В Берлине сложная обстановка, к абверу много претензий. Вы, барон, выполняете задание фюрера, от вашего мастерства зависит отношение фюрера к абверу. Адмирал не может не беспокоиться.
– Понимаю.
– Шлоссер окинул взглядом заваленный бумагами стол.
– Ну, ну! Выше голову, барон.
– Целлариус протянул Шлоссеру руку.
– В моем докладе вы можете не сомневаться. Кстати, я дал команду: офицеры моего бюро в вашем распоряжении.