Варлорд. Врата Тартара
Шрифт:
На Аверьянове были стихийные щиты. Но выстрелы из гаубицы Фридмана, которую молниеносно выхватил Василий из кейса Фридмана, они не выдержали. Обычный человек так бы не смог – положить все пули в одну точку, разбивая щит. Но стрелял-то демон.
Семь хлопков практически слились в один, и наполовину обезглавленный Аверьянов рухнул на брусчатку. Вокруг его тела вихрились потоки воздуха – аварийная система защиты сработала с запозданием и жизнь парню не спасла. А все почему? Потому что на профильных уроках по управлению стихии заниматься надо, а не ворон считать и девчонок разглядывать.
– Никак вы, ребят, не научитесь, - произнес я негромко,
Плодить сущности не хотелось, как не хотелось и играть по чужим правилам. Аверьянов идиот, раз сам пришел, еще и насладиться моментом хотел. Пришел бы спокойно перстень забрать, спокойно и ушел бы. В прошлый раз, когда я обидел Аверьянова, отобрав перстень, разбираться пришел Власов. Посмотрим, кто появится с вопросом в этот раз.
– Моисей Яковлевич, - посмотрел я на Фридмана после долгой паузы.
– Да, Агтуг Сег-геевич.
– Остаетесь за главного. Перехватывайте управление всем шалманом, все вопросы о полномочиях если что ко мне. Я буду в рабочем кабинете, обращайтесь. В случае чего будите, пару часов я может посплю.
– … - Моисей Яковлевич открыл рот, но сказать ничего не успел.
– Ада, - произнес я, не оборачиваясь.
Змееглазая индианка, старшая в паре, широко улыбнулась, делая шаг вперед. Я замер на миг, наблюдая за ее движениями. Змеиная пластичность и грация, причем словно размытая – и глаз не оторвать, и зацепиться взглядом непросто. Словно отвод глаз работает. Тем более, что ощутить присутствие рядом наемников было невероятно сложно. Я, к примеру, о том что за мной неотступно следуют обе индианки периодически забывал.
– Ада, обеспечьте безопасность Моисея Яковлевича. И… вот за этим парнем надо приглядеть, - показал я на Василия.
Индианка внимательно присмотрелась к гангстеру. Отстраненно присмотрелась. Так лепидоптерофилист на бабочку смотрит перед тем, как на иголку насадить. Видимо, демону подобный взгляд не слишком понравился.
«Господин, прошу вас, господин. Всего один взгляд» - зашелестела в ушах просьба демона.
Отвечая на просьбу, я едва заметно кивнул. Василий вдруг крепко зажмурился, а через миг на индианку посмотрели желтые глаза с вертикальным зрачком. Дополняя скопированный образ, демон улыбнулся и быстро облизал губы раздвоенным языком. Ада едва сохранила невозмутимость – произошедшее стало для нее сюрпризом.
– Да, Василий может удивить, - пояснил я.
– Моисей Яковлевич все объяснит.
– А кто из прекрасных дам будет охранять персонально меня? – на русском, с ужасным акцентом англоговорящего африканца из глухой провинции произнес так и контролирующий Василия демон.
– Элимелех, - вдруг вкрадчиво раздалось позади меня. Живущий в ритме танца наемник словно материализовался рядом. На него, как обычно, никто не обращал внимания и не замечал, пока он не подавал голос, привлекая внимание.
– Элимелех, Василий, будет охганять пегсонально тебя, - наставительно произнес Моисей Яковлевич, отбирая свой пистолет у демона и убирая устрашающую штуковину обратно в свой кейс.
– Включай Васю обратно, - обратился я к демону. – И не высовывайся без нужды.
«Как скажет господин» - прошелестел мысленный ответ демона, который вернул гангстеру контроль над телом.
– Все, работаем, - просто сказал я, разворачиваясь. Направился к кабинету княгини – сейчас время слишком дорого, чтобы тратить его на сон. Под утро можно будет поспать пару часов, а сейчас мне нужно как можно
И лишь зайдя в здание, обходя разбирающую завалы технику, обернулся, чувствуя за спиной чужой присутствие.
– В чем дело? – поинтересовался я у следующей за мной Иры.
– Мой лорд, мне приказано охранять вас, - с загадочной улыбкой произнесла индианка.
«Мой лорд». Давно меня так не называли.
– Кто приказал? – отстраненно, вспоминая голубые глаза смуглянки и огни бального зала поинтересовался я.
– Моисей Яковлевич.
– А… - только и собрался я что-то сказать, но только рукой махнул. Со всем происходящим вокруг весельем личный телохранитель точно не помешает. Ира, судя по загадочной улыбке и поблескивающим в полутьме желтым глазам, думала также.
Глава 5
Устроился за рабочим столом княгини я практически в позе роденовского мыслителя. Только по-человечески, положив подбородок на основание ладони левой руки, а в правой держа перстень Аверьянова. Им же и щелкнул по поверхность стола. Четкий звук удара металла в столешницу в кабинете прозвучал весьма громко. И еще раз. И снова, в такт ударам сердца раз за разом выбивая ровный ритм.
Расположившаяся у двери Ира, вооруженная укороченным автоматом, на перестук не обращала внимания. Индианка была в черно-красной, удивительно идущей ей униформе охраны поместья, дополненной наплечниками и поясом легкой брони с генератором силовых щитов. Кого-то она в подобной форме напоминала, но я все никак не мог понять кого.
Змееглазая наемница едва заметно улыбалась, будто витая в облаках. Обманчивое впечатление – молодая индианка внимательно сканировала пространство и в любой момент была готова взорваться действиями. Но на стук перстня не реагировала. Вообще. Железная выдержка, сам бы я на ее месте давно взбесился.
В отличие от Иры, меня равномерный щелкающий звук пробирал до глубины души. Это было эхо звуков моей страны из моего мира. Дома я часто наталкивался на историю о том, как во время Сталинградской битвы из громкоговорителей в стороны немецких позиций раздавался монотонный равномерный стук метронома. Он прерывался каждые семь ударов сообщением на немецком, что раз в семь секунд на фронте гибнет немецкий солдат. Но читал об этом не в официальных источниках, так что не уверен был в правдивости. Ленинградский же метроном слышал сам, потому что в Петербурге он по-прежнему работает в памятные дни, удивляя приезжих. Равномерные щелчки из громкоговорителей системы оповещения - звук, который во время блокады звучал постоянно. Словно в такт ударам сердца озвучивая ритм жизни не сдавшегося города.
Массивный перстень хорошо подходил для того, чтобы создавать громкий и четкий звук, встречаясь с полированной поверхностью стола. Но для этого требовалось определенное усилие: от моих пальцев кольцо слегка отталкивалось, словно рука была магнитом, повернутым к перстню одинаковым полюсом.
На столе стояла открытая шкатулка, в которой я хранил оба трофейных перстня, а также присланную императором печатку. Она осталась в шкатулке, а вот перстень убитого мною и ради меня Сергея Готфрида лежал рядом. Просто металл. Этот же, аверьяновский в моей руке, по-прежнему источал силу стихийной энергии. И изображенный на печатке герб в виде серебряной стены на голубом фоне и длани с мечом, также был наполнен внутренним свечением силы. Невольно ритм ударов изменился, когда я вспомнил многолетней давности уроки игры на одной струне.