Варлорд
Шрифт:
— Когда я узнаю, кто виноват во всем этом бардаке, я вырву ему язык и скормлю его демонам, — сказал я хмуро, протягивая руки к очередной амбарной книге.
Нет лучше источника сведений, чем отчетность счетоводов. Люди могут лгать, недоговаривать, умалчивать. Цифры и расчеты не врут никогда, ведь они либо сходятся, либо нет. Третьего не дано.
— Что будете делать с приглашением? — спросил Эрегор, опять бросая короткие взгляды на послание из дворца.
— Ничего. Пусть пришлют еще одно, когда срок этого выйдет, — ответил я, пожав плечами. — Или
— Я даже и не думал, что вы поступите столь опрометчиво, — оскалился опальный советник. — Но не думали написать ответ?
— Мое молчание будет лучшим ответом, — ответил я Эрегору.
— Вы жестоки, учитель.
— Если бы Храм был в лучшем состоянии, все было бы иначе, — ответил я. — Оставь меня, проверь, как дела у Лиан.
О других эльфах из моей свиты я не беспокоился. Ирнар и остальные были заняты вопросами охраны. Ведь не все семейства будут так же сдержанны, как королева.
— Буду ждать вас на ужине, учитель, — эльф поднял с кресла и чуть поклонился.
Я нетерпеливо махнул пальцами, отсылая эльфа прочь. Очередной отчет уже полностью поглотил все мое внимание.
Той же ночью я так и не смог уснуть. Вышел на боковую площадку храма, которая была огорожена невысокими мраморными перилами. В руках я держал бокал из горного хрусталя и запечатанный кувшин дарканского. До погребов эти остолопы так и не добрались, и тут остались лежать поистине древние запасы вина, которые обновляли по приказу прежних высших жрецов.
Эти старики ждали моего возвращения, а я так и не явился.
Аккуратно сбив пробку кинжалом, я уселся прямо на перила, ждать, пока вино чуть подышит.
Под моими ногами лежал спящий Налор. Кое-где теплились огоньки сторожек или ночных мастерских, горели фонари увеселительных заведений, которые никогда не закрывали своих дверей, а над всем этим возвышалась громада Дворца на Холме. Казалось, еще чуть-чуть, и эта махина оживет и поглотит город под собой, но эта картина была слишком хорошо мне знакома. Хотя Налор изменился. Разросся, стал шире, выше, плотнее. Все течет, все изменяется, даже столица государства темных эльфов, которые живут настолько изолированно от внешнего мира, насколько это вообще возможно.
Элантриэль сослужила дурную службу собственному народу. Во времена моей юности эльфы были более открыты миру, нежели сейчас.
По прошествии десяти минут я аккуратно плеснул в бокал и наконец-то смог оценить богатый букет этого вина. Оно ждало меня не менее сотни лет, очевидно, это лучшее вино, которое я пил за долгие-долгие годы.
За первым бокалом последовал второй, а после и третий. Я сознательно остановил течение магического потока в моей крови, чтобы дать благородному алкоголю хоть немного ударить мне в голову. Это было бы слишком грубо по отношению к давно почившим создателям этого напитка — не позволить их творению хотя бы отчасти выполнить его истинную задачу.
Я чувствовал ее присутствие. Там, на главном холме, где-то в недрах
Вместо этого я поднял бокал с вином и посмотрел через напиток на мутное пятно, в которое превратился королевский дворец.
Ты позволила разорить храм Нильф, ты вступила в непонятный сговор с северным епископатом Трех Орденов, ты дала Мордоку поднять голову и захватить Каламет.
Что же ты натворила, Ирен?
Я сам не заметил, как мои фантазии стали реальностью. Бокал с вином остался на перилах возле храма, а сам я уже стоял на балконе королевской спальни, балконе, на котором я провел множество незабываемых ночей, наслаждаясь светом звездного неба и видом столицы Вечного Леса. Прекрасное время, которое я так ненавидел последние семь сотен лет.
Что я здесь делаю? Почему я позволил демонам подхватить меня и на самом деле принести в это место? Почему с легкостью преодолел все охранные контуры, почему проигнорировал голос разума и не остался стоять там, на своей вершине, бесконечно далекой от этого проклятого места, хозяйка которого лишь предавала мое доверие?
Я стоял перед дверью и смотрел на тонкий силуэт, который скрывался во тьме комнаты по ту сторону стекла. Я просто стоял и смотрел, как приходят в движение занавески, как открывается эта дверь на балкон, как ко мне ступает ее тонкая фигура, сверкая при этом глазами цвета кровавого рубина и совершенно не стесняясь своей тонкой ночной сорочки.
— Ты совсем не изменился, Mo Ghradh.
И для нее это являлось объективной правдой. По ее глазам было видно, что она видела меня таким же, как и семь сотен лет назад. Хоть мое лицо было сейчас безобразно юно, хоть и прошли века, Ирен всегда смотрела сквозь меня. В суть вещей. Мне всегда казалось, что только она и Нильф могут видеть мою душу.
Ее пальцы коснулись моей щеки, а я только и мог, что стоять на месте.
— Будто и не было всех этих лет… — ответил я.
Пальцы Ирен скользнули по моей шее, и уже в следующую секунду она держала в своей руке ту самую подвеску, которую отправила ко мне вместе с Эрегором. Подвеску, капля крови в которой горела сейчас так ярко, что, казалось, этот свет мог превратить окружающую ночь в яркий полдень. Я нежно накрыл ее ладонь своей, скрывая сияющий маячок в наших руках от окружающего мира. Никто более не должен видеть этот свет.
Ведь пламя, которым горела сейчас моя кровь в подвеске, предназначалось только Ирен.