Варвар
Шрифт:
– Преторианская гвардия не ошибается, - прямо сказал гвардеец. – Так что, поднимайся и пойдем с нами.
– Да! С вами спорить бесполезно, мальчики, не так ли?
– Макрон соскользнул со своей скамьи и неохотно последовал за преторианцами наружу.
Толпа вымещала свой гнев на всем, что попадалось на улицах. Рыночные прилавки были опрокинуты. Резные миниатюрные фигурки Капитона с отрубленными головами валялись на земле, и Макрону приходилось следить за своими шагами, когда он неторопливо спускался по крытому портику Фламиниевой дороги к Фонтинальским воротам. Юлианская площадь оставалась справа от него, ее богато украшенный мраморный фасад был посвящен Цезарю. Слева от него стояли ряды роскошных особняков.
– Зачем я им понадобился?
– спросил Макрон гвардейцев.
– Понятия не имею, приятель, - ответил тот, что шел у его левого плеча, тупой, как копье, которым был вооружен Бритомарис.
– Нам только сказали найти тебя и сопроводить во Дворец. То, за что тебя разыскивают, нас не касается.
– О, Боги, - подумал Макрон, пока стражники провожали его через ворота к Капитолийскому холму.
– Преторианец, который не совал бы свой нос, куда не надо? - Он не мог в это поверить.
– Я полагаю, к здешнему запаху никогда не привыкнешь, - сказал Макрон, сморщившись от зловонных запахов, исходивших из открытого участка большой канализации, по которой городские нечистоты вытекали с Форума.
Гвардеец кивнул.
– Ты думаешь, что здесь противно, - сказал он, - подожди, пока ты посетишь Субуру. Вот там внизу пахнет настоящей гребаной галльской задницей. Мы держимся подальше от этого места, слава Богам. Проводим большую часть времени в императорском дворце, будучи в гвардии и все такое. Чистый воздух, нормальное вино и столько инжира, сколько можно съесть. Он ухмыльнулся другому охраннику справа от Макрона.
– И эта премия в пятнадцать тысяч сестерциев от нового Императора пришлась очень кстати.
Офицера окутало ошеломляющее множество запахов. Хотя рынки закрылись несколькими часами ранее, мощный аромат корицы и перца, дешевых духов и тухлой рыбы витал в воздухе, смешиваясь с запахом канализации и способствуя взбалтыванию внутренностей желудка Макрона. Он ненавидел Рим. Слишком много шума, слишком много грязи, слишком много людей. И слишком много долбаных преторианцев, подумал он. Едкие клубы тускло-серого дыма поднимались из кузниц и застилали небо, делая воздух душным и свинцовым. Это было похоже на прогулку в гигантской печи. В темноте тускло мерцали костры. Многоквартирные дома сужались вдоль далеких холмов и улиц, их почерневшие верхние этажи были едва различимы на фоне ночного неба.
– Все ребята в лагере только и говорят о твоей награде, - сказал охранник с ноткой ревности в голосе.
– Не каждый день Император лично награждает простого офицера. Теперь ты гордость Рима. Он сузил глаза до щелочек.
– Полагаю, у тебя должны быть друзья … там наверху.
– Боюсь, что нет, - сухо ответил Макрон. – Мы с ребятами участвовали в карательной экспедиции против племен из Рейна. Там мы попали в самое пекло. Нами убито триста самых диких на вид германцев, каких только можно себе представить. Я вывел людей обратно после того, как наш центурион был убит Все как обычно для Второго. Честно говоря, я так и не понял, из-за чего весь этот шум.
Преторианец обменялся впечатленным взглядом со вторым стражником. Макрону вдруг захотелось снова оказаться на Рейнской границе. Рим был не его стихией, хотя он жил там в детстве. Он покинул этот город около тринадцати лет назад, отомстив за смерть своего дяди Секста, убив жестокого главаря банды. Макрон отправился на север, в Галлию, и прослужил двадцать пять лет в лагерях Второго легиона. Он не ожидал, что когда-нибудь вернется в город, и это возвращение было странным.
– Да, - сказал он, похлопывая себя по животу: - Тяжело быть героем. Все покупают тебе напитки. Даже матроны заискивают перед тобой. Женщины любят мужчин с блестящим набором медалей.
– Охранник с завистью оглянулся через плечо на Макрон. – А особенно шикарные, видимо, не могут устоять перед грубостью. Наверное, ее им не хватает
Макрон изо всех сил старался не отставать от гвардейцев, которые прокладывали себе путь сквозь волну причудливых лиц - сирийцев и галлов, нубийцев и иудеев. Синагоги и множество храмов, которых он раньше не видел, вырисовывались между многоквартирными домами вдоль главной улицы.
– Мудрые слова, - сказал гвардеец. - Здесь все не так, как раньше. Многое изменилось.
– Ой-ли?
– спросил Макрон, его интерес возбудился.
– Что ты имеешь в виду?
– Клавдий, конечно, может быть Императором, но его вступление на престол не было гладким. Тот несчастный случай с Калигулой, получившим отставку несколько месяцев назад, вызвал небольшой беспорядок.
– Насколько я помню, - холодно сказал Макрон, - это один из вас вонзил свой клинок в Калигулу.
Новость об убийстве предыдущего Императора в январе была встречена солдатами Второго легиона со смесью тревоги и облегчения. Тревога от того, что они могли вернуться во времена Республики, и облегчение от того, что правление Калигулы подошло к концу. Императора преследовали скандалы. Всем было известно, что он жил в открытую со своими сестрами и превратил императорский дворец в публичный дом, а покушение на его жизнь со стороны обиженной аристократии и Сената было слишком предсказуемо. В конце концов, трое офицеров преторианской гвардии во главе с Кассием Хереем взяли дело в свои руки. Заговорщики нанесли Калигуле тридцать ударов ножом, убили его жену и разбили голову его малолетней дочери о стену, чтобы положить конец родословной. На короткое время казалось, что должна была восстановиться новая римская республика. Пока преторианцы не обратились к Клавдию.
Охранник остановился как вкопанный и, повернувшись лицом к Макрону, понизил голос: - Послушай, между нами говоря, старый Херей был порядочным парнем, но никогда не пользовался особой поддержкой среди гвардейцев. Он забыл золотое правило. Преторианцы верны нашему Императору, несмотря ни на что. Он сделал паузу, сделал успокаивающий вдох и продолжил.
– Как бы то ни было, после смерти Калигулы несколько сомнительных типов выползли из домов, заявив, что они против того, чтобы Клавдий стал императором. Некоторые из них стали продвигать идею, что они направят власть в нужное русло. Или, что еще хуже, снова превратят Рим в Республику! Чтобы мы вернулись в темные дни гражданской войны и кровопролития на улицах. - Охранник вздрогнул от этой мысли.
– Очевидно, что Император не может править с противниками в своих рядах.
– Очевидно, - согласился Макрон.
– Верно. Так что нам пришлось потратить последние несколько месяцев на то, чтобы выкорчевать тех, кто выступал против Клавдия, и заставить их исчезнуть.
Макрон поморщился: - Исчезнуть насовсем?
– Да, - сказал охранник, забегав глазами влево и вправо, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор.
– Мы потихоньку убираем их с улиц, привозим во дворец и разбираемся с ними.
– Он сделал жест перерезающим горло.
– Сенаторы, всадники, магистраты. Даже один легат. Их сыновей изгоняют или, что еще хуже, бросают в Школы Гладиаторов. Кажется, список растет с каждой неделей. Говорю тебе, никто не уходит от наказания.