Варварин Остров

Нури Альбина

Откуда ей знать, к чему он привык? Не очень понятно, что отвечать на подобные заявления: начать оправдываться? Уверять, что дом хозяйки прекрасен? Андрей промолчал.

Они сидели за столом. Пироги оказались вкуснейшими, пирожные не шли с ними в сравнение. Насколько хороши конфеты, узнать не получилось, бабушка убрала их в сервант. Она попросила, чтобы Андрей называл ее бабой Лидой, и весь последний час активно потчевала гостя, подливала ему чаю и стрекотала без умолку, невозможно было слова вставить.

Прерывалась

старушка только на то, чтобы задать вопрос вроде: «А родители ваши, значит, померли? Тут жили? Не припомню что-то. А сами-то вы женаты? Детки есть? Нету? Развелись? Эх, знаете, как люди говорят: „Не диво, что разводятся, а диво, что живут“. А что супруга ваша бывшая? В городе осталась?» и прочее, прочее.

В конце концов, чувствуя, что у него уже голова трещит от голоса бабы Лиды, Андрей повернулся к Кларе и спросил:

– Ты уже решила, чем займешься? Насчет работы думала что-то?

Он терпеть не мог, когда ему задавали подобные вопросы, никогда не стал бы вынуждать другого человека объясняться, но сейчас был раздражен (какого черта Клара приволокла его сюда?) и, пожалуй, желал отвлечь внимание от своей персоны.

– А чего ей решать? – встряла баба Лида. – За нее все уж решилось давно. Нянькой в садик пойдет с января месяца, его как раз открыть обещали после ремонта. И дочка под присмотром, и деньги какие-никакие, и питание. На инвалидные-то проживешь ли? Что решила… – Тяжкий вздох, укоризненный взор. – Раньше думать-решать надо было, от кого рожать. Что мать, что Кларка, обе хороши. Жизнь у тех складывается, кто ее сам по уму складывает. А распустехи вечно маются.

Клара покраснела. Малинка рисовала в углу, не смотрела на бабку, не прочла по губам этих слов. Андрей решил, что баба Лида ему отвратительна. Он открыл рот, чтобы заступиться за Клару, но она, чувствуя, что Давыдов готов сказать что-то резкое и тем самым осложнить ее отношения с бабой Лидой, поспешно произнесла:

– Отец Малинки пил. А потом отравился и умер. Это было три года назад. К тому времени, как его не стало, мы уже вместе не жили. Он бросил нас, когда узнал, что Малинка больна. Точнее, выгнал: мы жили у него…

– Были бы хоть расписаны, квартира бы осталась! – снова вставила свои пять копеек баба Лида.

– Так и есть, – спокойно подтвердила Клара, и Андрей поразился ее выдержке. – Но мы не были расписаны, поэтому жили в съемной комнате. А недавно у меня начались проблемы на работе и… Но это совершенно не интересно. Спасибо бабе Лиде, приютила нас.

Внезапно старуха, видимо, поняв, что наговорила лишнего, погладила Клару по руке.

– Чего уж там. Не чужие. Вы не сердитесь, Андрей, я ведь от сердца говорю. Натерпелась Клара в жизни. Отца в глаза не видела, мать вроде добрая была, но непутевая, любила к бутылке приложиться, так и сгинула, царствие ей небесное. Теперь вот Малинка-Маринка… Тяжело это.

Сказанное прозвучало

тепло и искренне, и Андрей уже снова не знал, что думать про бабу Лиду. Наверное, она любит внучку и правнучку, переживает за них, но не умеет выразить этого. Устав ломать голову, Давыдов собрался встать и сказать, что ему пора, но тут почувствовал, как кто-то трогает его за рукав свитера, повернулся и увидел девочку.

Малинка протягивала ему блокнот, на одной из страниц которого был рисунок. С листа бумаги на Давыдова взирал пушистый котенок – кривоватый, почему-то желто-синего цвета, с непомерно большим хвостом.

Глядя на изображение, Давыдов понимал, что у Малинки есть способности к рисованию: неуклюжий котенок выглядел живым и озорным, а шерстку с сапфировыми полосками так и хотелось погладить.

– Коллега, ты отлично поработала, – весело проговорил Андрей. – Как его зовут?

Малинка впервые широко улыбнулась.

– Это Персик, – смеясь, ответила за дочку Клара. – Полоски у него вообще-то обычные, коричневые, но у нас коричневый карандаш потерялся.

Баба Лида потрепала девочку по волосам. Малинка сунула Андрею в руку карандаши.

– Хочешь, чтобы я тоже что-то нарисовал?

Девочка закивала.

– Какой у тебя любимый мультик?

– «Губка Боб», – ответила Клара.

Андрей перевернул лист с Персиком, положил блокнот на стол и принялся за работу. Баба Лида стояла за его плечом и время от времени одобрительно цокала языком. Андрей не выносил, когда кто-то смотрел, как он читает, пишет или рисует, но заставил себя не обращать внимания и сумел сосредоточиться на работе.

Примерно час спустя Малинка и Клара вышли проводить Андрея до машины. Девочка прижимала к себе альбом с рисунками, на которых красовался веселый Губка в компании друзей.

Все три жительницы дома бурно выражали восхищение, даже баба Лида, которая вряд ли была поклонницей этого мультсериала.

– Спасибо вам, – сказала Клара.

– Тебе, – поправил он. – Хватит уже церемоний. Мы же договорились перейти на «ты».

– И правда. Прости, больше не буду.

Они перекинулись еще парой фраз, а потом Клара сказала:

– Не сердись на бабу Лиду. Она… Характер у нее непростой, но она хороший человек. Вырастила чужого ребенка, теперь вот мы на нее свалились.

– Чужого? – не понял Андрей. – Ты о чем?

– Моя мать была ее падчерицей. Муж бабы Лиды рано овдовел, она вышла за него и удочерила его дочь. Так что мы с Малинкой ей по крови не родня. Она могла бы и не пустить нас, жить спокойно. Но приняла. И Малинку любит, надеется, что удастся ее вылечить.

Надо же. Все-таки Андрей ошибся в бабе Лиде. Да, назойливая, любопытная, но разве порядочный человек во всем должен быть идеален?

– Малинку можно вылечить? Это прекрасно!

Клара слегка усмехнулась.