Варвары (Варвары - 1)

Мазин Александр Владимирович

Стайна улыбнулся. Персонально Коршунову.

"Говори, родной, говори. Выговорись, как следует, перед тем, как тебя привяжут за ноги к лошадиным хвостам. Все равно никто не сможет прочесть то, что написано в письме. А без этого все твои заявления - пустое сотрясение воздуха".

"Если это письмо и впрямь всего лишь указания приказчику - я пропал", - подумал Коршунов. Но отступать ему было некуда.

– Но ты ошибся, Стайна!
– провозгласил Алексей.
– Я могу прочитать твое письмо!

Стайна вдруг напрягся, бросил быстрый взгляд на Анастасию. Та ответила ему еле заметным отрицательным движением головы: подтвердила, что Коршунов ни бум-бум

в греческом.

Но этот обмен знаками принес Коршунову немалое облегчение. В письме точно что-то было.

– Я не знаю этого языка, - заявил Алексей.
– И тебе это известно, Стайна. Но я знаю эти руны. И я смогу сложить из них слова. И думаю, слова эти будут понятны Скулди. И Скулди переведет их всем.

Глава сорок вторая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "МАРКУ АВРЕЛИЮ КЛАВДИЮ, ЛЕГАТУ В МЕЗИИ..."

" - от вождя славных гревтунгов - привет!" - произнес Коршунов. И понял, что начало послания в переводе не нуждается.

Но тем не менее Скулди "перевел" его со всем старанием.

Письмо было написано по-латыни, но греческими буквами. Ну, блин, шифровальщики!

Пока Коршунов разбирал следующий кусок, перекрывая сдержанный ропот собравшихся, подал голос Фретила:

– Не знали мы, Стайна, что у тебя в рабах сам повелитель Мезии. То-то не хочешь ты, чтоб мы на ромлян в поход шли. Еще обидим твоего раба-ромлянина ненароком.

– А верно!
– поддержал отца Агилмунд.
– Коли ты так велик, Стайна, может, без битвы одаришь нас ромлянскими богатствами.

– Лучше - землей, - сказал один из старейшин. Его Коршунов видел на вчерашнем совете у Одохара.
– Говорят, за Данубием [* Данубий - Дунай.] земля хороша.

Лицо мирного вождя стало мрачнее тучи.

– Дальше, - потребовали из толпы.
– Аласейа, дальше толкуй, что там сказано!

"Надо же!
– подумал Коршунов.
– Какое доверие к печатному, вернее, написанному слову! Как это знакомо. И никто даже не усомнился, что я читаю правильно. Знал бы раньше..."

Он откашлялся и произнес следующую фразу, на этот раз совсем непонятную, но Скулди перевел ее без особого труда. И дело пошло.

"Марку Аврелию Клавдию, легату в Мезии, - от вождя славных гревтунгов - привет! Сообщаю тебе, что грозные соплеменники мои вкупе со свирепыми герулами кровожадного рикса Комозика имеют намерение с наступлением осени вновь нарушить установленные границы между нашими землями. Я же, как и было уговорено между нами, и как и положено мне по моему высокому рангу мирного вождя, блюду мир между нами и, как и ранее, прилагаю все силы, чтобы весь могучий народ гревтунгов не принял участия в этой войне. Тех же немногих, кто осмелится переплыть Данубий или же достичь побережья Эвксинского Понта, ты, мой уважаемый друг, встреть, как подобает, и избей полностью и беспощадно, ибо это те, кто причиняет беспокойство не только тебе, но и твоему другу мирному вождю Стайне. Позже я извещу тебя о времени и численности сего войска, а также о том, какой путь они изберут, чтобы нарушить твои границы".

Несколько раз Коршунова прерывал ропот собравшихся, но Одохар поднимал руку - и ропот стихал. Никто, даже явные сторонники Стайны, не пытались поднять бучу. Вероятно, и им было интересно, что еще поведает их лидер "своему другу" римскому легату.

"... Прежде я уже сообщал тебе о павшем с небес вместилище с двумя существами, именующими себя героями из Байконура. Ныне одно из существ пропало в квеманских лесах, а другое намеревается возглавить непотребное действо, кое худшие из моих соплеменников

именуют "великим походом". Называет себя существо сие "Аласейа", что на языке нашем обозначает "Великая вода", а настоящее его имя - эллинское и звучит "Алексий", а отца этого существа именуют "Виктор", что и вовсе есть имя ромлянское. И слава сего Аласейи в народе велика, а ярость против ромлян - еще более велика, и многие пойдут за сим Аласейей и великий ущерб причинят твоей провинции, а возможно, и всей вашей земле, поскольку подозреваю я, что сей Алексий, сын Виктора, - из числа внутренних врагов вашего Императора. Но ты, друг мой Марк Аврелий, можешь быть уверен, что твой друг Стайна сделает все, чтобы устранить сего Алексия, хотя задача сия тяжела, ибо безмерно хитер и могуч сей герой. Надеюсь, и ты, друг мой, не оставишь Стайну, мирного вождя славных гревтунгов, в своей поддержке и не допустишь, чтобы алчные торговцы ваши брали мои товары по тем ценам, что дают герулам, а давали за мои кожи и воск настоящую цену и деньгами, и тканями, и всем, чем столь щедро обеспечена ваша славная Империя".

Ниже следовал отпечаток стилизованной лошадиной головы - личная печать Стайны.

Скулди произнес последние слова, и над тингом нависло напряженное молчание. Нарушил его рикс Одохар.

– Что скажешь, Стайна?
– жестко произнес он.
– С твоих ли слов это написано?

– Ложь это!
– выкрикнул Вилимир. И, смешавшись, опустил голову под тяжелым взглядом Одохара.

– Да, - медленно проговорил Стайна, неторопливо окинув взглядом замершую толпу.
– Да, это написано с моих слов. Я знаю, что делаю. Я, мирный вождь, знаю, что лучше для нашего народа. Не воевать. Разве бург не стал богаче с тех пор, как я стал вождем? Разве кто-то умер от голода? Разве мой суд хоть раз был неправеден? Ты, Одохар, хочешь воевать. И рикс герулов Комозик тоже хочет воевать. Мирный вождь герулов не хотел - и Комозик убил его. Ты тоже хочешь убить меня, чтобы я не мешал тебе воевать, потому что в войне приумножается твоя слава и твое богатство. Но в мире приумножается богатство всех гревтунгов. Поэтому легат Аврелий - друг гревтунгов, а ты, рикс Одохар, - нет.
– Голос Стайны постепенно набирал силу, и никто не осмеливался его прервать.

"Он выкрутится!" - подумал Коршунов с ужасом и восхищением одновременно.

– Я хочу, чтобы каждый славный гревтунг стал богат и дети его не умирали голодными зимами. Я хочу, чтобы сыновья отцов жили и благоденствовали, а ты хочешь, чтобы их убивали ради твоей славы, Одохар!

– Ты стар, Стайна!
– закричал Ахвизра.
– А я молод! Я хочу славы, а не твоего жирного брюха!

– Твои родичи, Ахвизра, тоже хотели славы, - спокойно ответил Стайна.
– Где они нынче?

– В Вальхалле!
– воскликнул Ахвизра.

– Возможно, - согласился Стайна.
– Но здесь ты - последний в роду, Ахвизра. И сыновей у тебя нет. Ты пойдешь за славой - и найдешь ее. Возможно. А твой род исчезнет, и некому будет помянуть твоих предков, Ахвизра. Кто хочет для своего рода такой славы? Кто?

Ответа не было. Даже Ахвизра молчал.

– Вот правда, - сказал Стайна.
– Одохар возьмет ваших сыновей и поведет их на ромлян. И ромляне убьют их. Как уже убивали. Даже если ты вернешься со славой и добычей, Одохар, ты оплатишь ее кровью гревтунгов. Поэтому я не хочу твоего большого похода, Одохар!
– мирный вождь повернулся к вождю военному.
– Ромляне и так дадут нам все, что мы пожелаем. И не потребуют цену крови. Вот правда, которую ты не желаешь видеть, Одохар. Но тинг ее услышал.