Варяги и Русь
Шрифт:
Зыбата одним из первых собрался на охоту, как только дружинники Святослава остановились на привале. Он тщательно выбрал себе рогатину, подобрал топор с удлинённой ручкой и занялся осмотром самострела.
— На медведя, Зыбата? — спросил, подходя к нему Владимир.
— Да, княжич! — весело отозвался юноша, — Их тут кишмя кишит, говорят!
— Один?
— А то как же! Ходить скопом и скучно, и нечестно... Один на один — справедливый бой!
— С медведем то?
— А что же?
— Да ведь зверь-то посильнее тебя будет?
Зыбата тряхнул головой.
— Ну, это ещё кто как думает!
Владимир
— Счастливый ты, Зыбата! — сказал он.
— Уж будто и счастливый! — пробормотал тот.
— Вот идёшь, куда хочешь.
— А тебе, княжич, разве нельзя?
— Нельзя! Батюшка при себе велел остаться.
Зыбата усмехнулся.
— Чему это ты? — вдруг покраснел Владимир. — Уж не надо мной ли.
— Нет, нет, княжич, — поспешил успокоить его юноша, — я ни над кем не смеюсь, а тем более над тобой никогда смеяться не буду. Только...
— Что?
— Предсказание помнишь?
— Ах, да, — весело рассмеялся Владимир, — это что мне не следует бояться ни медведя косматого, ни тура разъярённого, ни печенега лютого, а бояться следует своей собственной крови.
— Вот, вот, княжич! Прости, тебя бегут звать к князю, а мне в путь пора.
С этими словами Зыбата легко вскочил на неосёдланного коня и, сжав бока его коленями, быстро поскакал вперёд.
Это был старый вековой лес, отживающий, переставший уже производить молодую поросль.
Зыбата стоял перед ним в нерешительности. Не то чтобы он испытывал какой-нибудь страх, нет, ничего подобного не было у него в душе: он думал теперь о том, чтобы не заблудиться, если он попадёт в чащу. Но и этого он не боялся. Он не раз уже бывал в таких лесах. По звёздам умел он находить в них дорогу; он опасался только лишь того, что заплутается в лесу и не успеет возвратиться назад к тому времени, когда отряд снимется с места.
«Чего это я, — вдруг пришло ему в голову, — ведь до Киева совсем близко; обратно на Днепре я найду дорогу, если и опоздаю, так не беда, всегда успею нагнать своих».
Это соображение успокоило его, но что-то удерживало Зыбату. «А не лучше ли подождать товарищей?» — размышлял он.
Зыбата оглянулся, и ему показалось, что далеко позади в степи движутся какие-то тёмные точки.
«Это товарищи! — решил он, — подожду».
Но только это решение было принято, как зелёная листва зашевелилась и великолепный тур вынесся на поляну перед лесом.
Животное остановилось и, не замечая человека, вытянуло вперёд свою красивую голову и начало жадно вдыхать благоухающий воздух степи. Сердце Зыбаты так и забилось. Неужели же он упустит такую добычу? Что скажут товарищи! Нет, нет! Зверь сейчас почует его и уйдёт... Нельзя упускать его.
Зыбата тронул коня. В то же самое мгновение тур заметил человека и с быстротой молнии повернул обратно в лес. Ещё секунда — и он уже скрылся в зелени нижних ветвей вековых деревьев. Юноша гикнул и направил коня вслед за ним. «Тур прошёл, и я пройду!» — подумал он.
Он не ошибся. Там, где скрылся красавец зверь, как раз начиналась тропа, протоптанная выходившими из чащи к степи животными. Тропа всё расширялась и расширялась. Зыбата коленями понуждал лошадь ускорить свой бег. Тур всё время был пред его глазами. Вот-вот, казалось Зыбате, он приблизится к нему на такое расстояние, что будет возможно бросить в него копьё. Но нет, хотя тропа и была широка, всё-таки ветви
Жалобный стон, раздавшийся совсем близко, заставил юношу вздрогнуть. Это был его конь, лежавший около тура и рывший ослабевавшими ногами землю. Конь издыхал, и Забыта слышал его предсмертный стон. Юноша вскочил на ноги. Ему вдруг стало жутко. Лес зелёной стеной окружал его. Во время борьбы Зыбата позабыл заметить место, где кончалась тропа, выведшая его на эту поляну. Напрасно он глядел на небо, вечер тихо опускался над лесом, тучи плыли над поляной, закрывая собой звёзды.
«Заночую в лесу, — подумал он, — завтра найду путь по солнцу. Нужно развести костёр, пока не совсем стемнело».
Он отправился собирать сухие сучья, потом принялся разводить огонь. Кремень и огниво были при нём, и юноша, привыкший ко всяким случайностям походной жизни, быстро принялся поджаривать на костре вырезанные прямо из туши куски мяса.
Конь уже смолк, и только изредка храпение вырывалось из его пробитой рогами тура груди. Зыбате стало жалко мучившееся животное, и он ударом топора покончил с мучениями коня.
Вечер уже сменился ночью. После знойного дня стало заметно холодно. Зыбата, насытившись, чувствовал, что его клонит в сон. Юноша примостился поближе к огню и скоро заснул крепким сном.
Юноше снились весёлые хороводы, он ясно слышал чьё-то пение. Ему чудился Киев, с его дивным видом на Днепр. Днепр катил всё вперёд и вперёд свои волны, и вдруг Зыбате показалось, что он идёт по степи. Зной так и палит его. Он хочет пить. Днепр так близко. Юноша кидается к нему, но река всё уходит и уходит от него, словно отказываясь утолить своей студёной водой его мучительную жажду...
Зыбата проснулся и сел. Он долго не мог прийти в себя и вспомнить, где он. Костер догорал. Юноше хотелось пить. Напрасно Зыбата прислушивался, не слышно ли где журчания ручейка, — ночь была безмолвна. Снова затрещал, отбрасывая свой красный свет, костёр, разведённый вновь, и Зыбата примостился около него, стараясь заснуть.