Варяги и Русь
Шрифт:
— Нам посадники надоели, не хотим их! — вторил детине его сосед.
— Князя нам подавай, такого, чтобы всем князьям князь был и чтобы вашему Киеву нос утёр, — надрывался третий.
— Князя, князя! Князя! — ревели все.
— Это кто же? — спросил Зыбата у Улеба.
— Из Новгорода, — ответил тот, — посланцы.
— Чего ж они так галдят?
— Верно у них уж обычай такой!
— Гляди-ка, как наши-то на них смотрят!
— Ещё бы не смотреть,
В самом деле спокойные, флегматичные обитатели Днепра, не привыкшие к такому способу выражения своих чувств и обсуждению важнейших вопросов, смотрели на гостей из Новгорода с заметным удивлением.
На крыльце княжеских хором стоял, облокотившись на перила, Святослав. Он равнодушно прислушивался к этим крикам. Позади него стоял брат его второй жены Милуши — Добрыня, положив свою правую руку на рукоятку меча, а левую на плечо своего улыбавшегося племянника Владимира, что-то шептавшего своим братьям Ярополку и Олегу. По другую сторону Святослава стояли воеводы Сфенкал и Икмор, а за ними Зыбата разглядел и своего отца Прастена.
Все они не говорили ни слова. Да и бесполезно было бы говорить. Новгородские послы, по всей вероятности, не стали бы их слушать — так они были увлечены в это мгновение своим делом.
— Князя нам, князя! — ревели они.
— Новгородцы думают, — насмешливо заметил Улеб, — что они явились на своё вече!
— А разве у них всегда так? — спросил Зыбата.
— Мой дядя бывал на Ильмене, так рассказывал, что о каждом пустяшном деле они так орут на вече, что после хрипят и говорить не могу.
— Чего же они теперь-то хотят?
— А видишь ли, наш князь Святослав, как похоронил княгиню Ольгу, сейчас же собрался на Дунай завоёвывать болгарское царство.
— Знаю это, — заметил Зыбата.
— Ну, так вот, он, князь-то наш, оставляет в Киеве вместо себя своего большака княжича Ярополка, а древлянам даёт второго своего княжича Олега. Новгородцы прослышали это и разобиделись.
— За что же?
— Да как же! У других князь, а у них нет!
— А Владимир-то?
— Его Святослав с собой на Дунай хотел взять!
— Так новгородцы чего же хотят?
— Да чтобы Владимир был у них князем, вот чего им угодно, а когда явились, так о Владимире и не знали ничего, есть ли он на свете или нет!
— Так как же они этого требуют?
— Слух тут пошёл, что воевода Добрыня их надоумил. Вишь, не хочет он, чтобы племянник с отцом на болгар шёл. Да и то сказать, обидно... Ярополку да Олегу уделы, а Владимиру ничего.
— Слушай-ка, слушай, — перебил Улеба Зыбата, — чего он?
Новгородские послы приумолкли. Один
— Почтенное вече, пришли мы сюда от господина Новгорода Великого, чтобы взыскать обиду, на него наложенную. Совсем ведь изобижен господин Великий Новгород, у древлянишек негодных свой князь будет, а у нас кто?
— Верно, справедливо! — загалдели голоса.
— Изобижен господин Великий Новгород куда как люто!
— Князя нам, князя! Не хотим хуже древлян быть!
— Чем мы Киева самого хуже! Эка невидаль Киев!
— Мы дела князя Святослава приняли и к себе пустили, и теперь Киев выше Великого Новгорода становится!
— Князя нам, князя! Знать ничего не хотим! Князя!
Напрасно новгородец, пытавшийся говорить, махал руками, старался перекричать своих товарищей, шум не смолкал. Другой новгородец, тоже пожелавший высказаться, столкнул его со ступенек и сам занял его место.
— Господа вече, послушайте меня, — закричал он, — я сейчас такое вам слово молвлю, что ахнете!
Его услышали. Вечевики на мгновение смолкли.
— Вот что я вам скажу, господа вече, князь Святослав, хоть он и князь, а не дело задумал. Трое у него сыновей, отчего он не даёт нам своего третьего? Зачем обделяет? Пусть и у нас князь Рюрикова рода будет. Так ли я говорю?
— Так! — опять загалдели вечевики.
— Молод ещё Владимир, — громко крикнул один из Святославовых воевод, — не управиться ему с вами.
— И не нужно! У нас только бы был князь, а управляться мы сами-то стараться будем!
— Князь Святослав, дай нам Владимира твоего во князья, добром дай!
— А то изберём сами себе князя и на Киев плюнем!
— Владимира! Владимира Святославича! — заревели голоса. — Или он, или сами себе изберём!
Святослав обернулся и строго посмотрел на Добрыню.
— Твоё это дело? — спросил он.
Добрыня, не моргнув, выдержал этот взгляд и коротко ответил, кивнув головой:
— Моё!
— Зачем?!
— Так пожелала мудрая твоя мать.
Святослав нахмурился.
— Почему она этого желала?
Добрыня опять нисколько не смутился.
— Потому, — уверенно ответил он, — что она видела...
— Что? — гневно перебил князь.
— А то, что сложишь ты голову там, на Дунае, и не хотела, чтобы вместе с тобою пропадал и любимый её внук.
На суровом лице Святослава отразилось что-то вроде душевного волнения. С Добрыни он перевёл свой взор на Владимира.