Варяги и Русь

Лавров Александр Иванович

— Ну, исполать тебе, Извоюшка, исполать тебе, желанный друг... Спасибо, — сказал он, подходя к Извою. — Завтра в заутрие приведи ко мне Руслава...

Извой поклонился и вышел от князя; теперь он думал о том, как бы освободить Торопа, чтоб не навлечь на себя подозрений Божерока.

Утром Владимир встал не в духе и позвал Всеслава.

— Вернулся Руслав? — спросил он.

— Нет, государь, ещё не появлялся.

— Что Тороп?..

— Под ключом, государь... Вчера ввечеру Божерок посещал

его и пытал, не имеет ли он общения с христианами, да Тороп молчал, а когда жрец ушёл, послал ему в след проклятие.

Владимир нахмурился, потом сказал:

— Прислать ко мне Вышату.

— Вышата, надо быть, в Предиславине.

— Послать за ним и, когда вернутся Извой и Руслав, оповестить меня.

Прошло больше часа, пока Руслав и Извой появились на княжеском дворе; оба они был не веселы, находясь под впечатлением от встречи с Божероком.

Витязи издали увидели владыку и хотели, было, обойти его, но тот, заметив их, послал одного из служителей позвать их.

Они повиновались, не желая раздражать жреца.

— Что повелишь, служитель Перуна? — спросил Извой.

— Повелю тебе голову отнять, если ты будешь смущать отроков княжеских, а тебя, — прибавил он, обращаясь к Руславу, — велю пытать и сечь кнутьями за кощунство.

— Если князь повелит, — отвечали они, — то мы приемлем твоё наказание, а если нет, то не взыщи, мы ослушаемся тебя...

С этими словами витязи ушли, даже не поклонившись ему, и дошли до ворот княжеского двора, где их встретил Веремид.

— Наконец-то вы появились, — сказал он. — Князь ждёт вас... Сейчас был Всеслав и отдал княжеский приказ немедленно явиться к нему.

— Знаю, — ответил Извой, — поэтому мы раньше и пришли, чтоб поведать князю новости.

— Да разве есть что-нибудь новое? — спросил Веремид.

Извой вздохнул и рассказал ему о случившемся на Купале.

Выслушав их, Веремид покачал головою и, подумав немного, спросил у Руслава:

— Ну, а твоя краса жива?

— Слава богу, — отвечал Руслав, — да вот беда со Стемидом, и не знаем, как горю пособить.

— Пособить-то пособим, коли она в Предиславине... Только, чтоб меня поставили на стражу, а уж я пособлю... Узнать бы, где она...

В это время Всеслав вышел на крыльцо и, увидев витязей, позвал их в терем.

Всеслав доложил об их приходе.

— Зови их сюда, — крикнул Владимир и сам пошёл им навстречу. — Здорово, други! — сказал он. — А я уж печаловался, что вас долго не видать... Ну что, всё ли благополучно? — спросил князь.

— Всё бы ништо, — отвечал Извой, — да Вышата шалит...

— Ну, что ещё? — нахмурясь, спросил князь.

Извой рассказал ему, в чём дело. Владимир как бы про себя сказал:

— Да, пора всё это кончить... Жизнь мне от этого перестала быть

милой... Надо положить предел всему этому... Ну, что вчерашняя жертва Перуна? — спросил он Руслава.

— Благодаря твоим милостям, государь, и вмешательству Якуна, она спасена от рук Вышаты.

— Как, от Вышаты? — воскликнул князь. — Каким образом она попала в Вышатовы руки, коли Божерок предназначил её в жертву Перуну?

Руслав рассказал князю, каким образом всё случилось, и добавил, что он, кажется, ранил Олафа.

— Ну, за это спасибо, родной! — сказал Владимир, обнимая Руслава.

— Но мне горько, князь, что я поднял руку на своего дедушку, — возразил Руслав.

— Да дедушка ли он тебе? — спросил Владимир. — Чай, всем известно исстари, что он смутьян.

— Где ты оставил его? — спросил Владимир. — Сейчас послать за ним.

Он позвал отрока и велел взять несколько человек и скакать в лес на то место, где был ранен Олаф.

— Сейчас должен появиться Вышата, и мы спросим его, куда он отвёз дочерей Ерохи, — сказал он Извою, — а пока выпьем по чаре зелена вина и разгоним нашу грусть-кручину...

Но вот наконец появился Вышата. Увидев сидящих с князем Руслава и Извоя, он остановился у дверей.

— А, это ты, охотник! — сказал, увидев его, Владимир.

Вышата молчал, переминаясь с ноги на ногу.

— Я пришёл по твоему приказу, государь, — наконец проговорил Вышата.

— Знаю, что по моему... Садись да выпей мёду аль зелена вина... Авось будешь разговорчивее.

— Вышата подошёл к столу и покосился на витязей.

— Скажи нам, Друг любезный, — начал Владимир, — зачем ты обижаешь тех, кого мы велим миловать?

— Такой вины, князь, отродясь я не чувствовал за собою.

— Так ли?.. Ну, а зачем ты хотел похитить Зою, невесту Руслава?..

— Напротив, — возразил он, — радея любимцу княжескому Руславу, я хотел спасти её от Божерока...

— Ну, а дочек Ерохи тоже?

— Государь, — сказал Вышата, — тебе известен обычай наших отцов, что на Купалу творятся всякие дела, и немудрено, что, быть может, кто-нибудь похитил их себе в жёны...

— Сказывали мне, что ты с Олафом в сношении... Добром говори, где Оксана и Светозора... Возврати их отцу!

— Воля твоя, государь, а я не повинен, на меня возводят поклёп... Хоть сейчас умереть — не повинен!

— Смотри, ключник!.. Ты, кажется, хочешь сосать двух маток... Смотри, кабы они не разбрыкались...

Вышата зло посмотрел на любимцев князя и вкрадчиво сказал:

— Напраслина, государь... Отродясь я не лгал и теперь, на старости, тем паче не стану ложью жить, а что тебе молвят стороною, то это поклёп... Ерохиных девок я не увозил, а если бы увёз, то в Купалу не грешно...