Васат
Шрифт:
Маргарита переехала в Ньерстхейм с семьей довольно давно, лет пять или шесть назад, и была буквально одержима историей литературы. Вряд ли был хоть один автор девятнадцатого века, которого она не знала.
Йен и Маргарита были из выпуска на два класса старше и дружили с первого дня появления Маргариты в школе. После окончания средней школы Йен поступил на архитектора, а Маргарита на лингвиста, но ей не суждено было пройти через все прелести жизни первокурсника вместе с Йеном.
После того, как вступительные экзамены были сданы и вопрос о зачислении решен, Маргарита с родителями, поехала на отдых в Испанию и попали они туда прямо в сезон ужасных пожаров. Её родители успели спастись в океане, пока вся земля вокруг полыхала… Маргарите повезло меньше. Девяносто процентов её тело было обожжено и врачи не смогли её спасти. Им пришлось вводить её в искусственную кому, чтоб она не чувствовала боли, но это не помогло.
Её мать, когда более-менее отошла от шока, рассказала Йену, что Маргарита до последней секунды, пока находилась в сознании, рассказывала медсестрам о сонетах и хокку, ямбе и хорее. И Йен зацепился за эту идею. Он вложил всё свою боль от утраты в проект гуманитарного павильона. В коридоре этого павильона нет окон и вся внешняя стена из красного кирпича, но зато другая его сторона, с которой находятся кабинеты, полностью из стекла. С улицы виден каждый кабинет, как проходят уроки… А из кабинетов открывается вид на школьный парк. Для парня красный кирпич был огнем, а стекло океаном. И Маргарита никогда не войдет в свой спасительный и желанный кабинет. Она навсегда останется ждать своего урока в «пылающем» красном кирпичном коридоре.
За этот проект Йена зачислили сразу на третий курс факультета архитектуры – настолько красиво и профессионально было выполнено это здание. И, отгадайте, кто спонсировал строительство? Верно. Естественно, Ларсены.
Я зашла в коридор гуманитарного павильона (не могу лишний раз вспоминать эту историю, называя его «павильоном Маргариты»). Тут навскидку было человек сорок, и, само собой, спокойствия мне это не прибавило.
Кинув рюкзак на скамейку, я запустила руки в волосы, руша тот остаток прически, над которой уже поработал туман и ветер. Мне стало очень обидно и захотелось себя пожалеть. Не знаю, как это можно объяснить – на это не было существенных причин.
А, нет! Были. И надвигаются они прямо по курсу. Исаак, Ингрид, Филип, Ева, Юнас… Половина моих старых знакомых. Что они здесь забыли? Они же перешли в десятый класс – им вступительные ни к чему. Судя по тому, с какой уверенностью они надвигаются на меня, они здесь, чтоб поговорить. Точнее, сказать мне что-то в одностороннем порядке. Но неужели они дежурили около класса приемной комиссии ежедневно!? Откуда они могли знать, когда я приду?
Сердце колотилось в районе шеи. Почему-то мне на ум ничего, кроме слова «опасность» не приходило. Я скрестила руки на груди, то ли, чтоб закрыться и обезопасить себя, то ли, чтоб удержаться и не рухнуть в истерике. А то, что я нахожусь на грани, думаю, было понятно без особых усилий. Я заставила себя встрепенуться и приготовилась к тому, что мои несбыточные мечты о спокойном диалоге с вероятностью в сто процентов пойдут прахом. Мне придется защищаться, и я уже проиграла – просто потому что ненавижу, да и не умею этого делать.
– Кира.
На удивление, первым заговорил Филип и говорил он вкрадчиво и очень тихо, так, что среди болтающих абитуриентов его почти было не слышно. Я ожидала первого слова от Исаака, он же правая рука Марка и именно он ограждал меня от него на следующий день после выпускного бала. Может, я все-таки ошиблась на счет опасности?
– Тебе стоит уйти. – посоветовал Филип. – И чем скорее, тем лучше.
– У меня вступительный экзамен через пятнадцать минут. – ответила я твердым голосом. Ого! Я не думала, что умею так играть, ведь внутри у меня все дрожало, а звучала я довольно-таки стойко.
– Ты не будешь здесь учиться, глупенькая ты девчонка. – усмехнулся он и запустил пальцы в волосы. – Той, кто разбивает сердца тут не место.
– Это ты так решил? – с вызовом бросила я. – Мне известно, что у некоторых учеников есть грехи пострашнее, чем у меня, и это им не мешает тут находиться.
Естественно, это был камень в огород всей банды Марка. При желании на них можно было накопать столько, не то, что морально-этических преступлений, а даже уголовных, что я на их фоне просто белая овечка! И Филип прекрасно знал, что я в курсе всех их «проказ».
– Ты сама так решишь. – моего оппонента совсем не смутила отсылка к его жизни. Он её точно и не заметил. – А я просто экономлю время тебе и нервы другим. Поверь, никому из здесь присутствующих твое появление не приносит удовольствия. Ты все равно не сможешь здесь учиться. Да, терроризировать, конечно тебя не будут…
Конец ознакомительного фрагмента.