Васат
Шрифт:
– Кира, спускайся! – позвала к обеду мама.
Я кинула телефон на подушку и направилась вниз. Васат восторженно побежал следом. Знает, что что-нибудь ему да перепадёт. Мама крутилась у плиты и не видела ничего вокруг, Грэга ещё не было, а бабушка, как всегда, читала газету. Я села на свое место и долго не могла решиться, но все-таки шёпотом спросила.
– Ба, что мне делать сегодня?
Хильда посмотрела на меня поверх газеты и вскинула брови.
– Сегодня у нас тяжелая плановая операция на сердце одному очень интересному господину… – отвечала бабушка, сосредоточившись на словах. Я не могла понять причем тут её рабочий график. – Когда утром я проводила осмотр, он мне заявил: «Знаете, я знаю, что вы лучший специалист, а ещё знаю, что и процедура не из лёгких. Но, если что, не бойтесь меня убить!» Я спросила у него, почему же он не боится смерти… Он сказал: «А-а-а, да каждому свой срок отмерян. Мама мне говорила, что умереть боится только тот, у кого честь запятнана, которым унижаться приходилось. Такие хотят себе жизнь продлить, чтоб у них было время реабилитироваться. А я чист, мне перед своей покойной родней на том свете появиться не стыдно, если уж мой час пришёл». Интересные взгляды у мужчины, не так ли?
– Я поняла бабуль, спасибо. – улыбнулась я.
Хильда отвесила мне уважительный кивок и снова спряталась за газету.
IV.
Слова бабушки заставили меня взглянуть на эту ситуацию по-другому. Ведь действительно, я не сделала ничего такого, за что мне нужно унижаться и извиняться или оправдываться, если меня к тому же ещё и не хотят слушать.
Демонстративно, я сидела за столом дольше всех и не торопясь наматывала спагетти на вилку. Грэг уже снова убежал на службу, а Васат дремал под столом после внушительного куска жареной курочки. Хильда тоже давно бы убежала на свою обожаемую работу, но она явно хотела проконтролировать, как я сообщу матери о том, что ни на какой ужин я сегодня не собираюсь.
Мама нервно глянула на свои тонкие золотые часы на руке и, подскочив со стула, схватила тарелку с остатками греческого салата.
– Так, – заявила она, недовольно оглядывая стол. – я думаю, уже же можно убирать? Кира, доедай быстрее и сделаем тебе прическу. Я купила красивейшую широкую заколку! Может хоть часть этой холодной белизны волос прикроем, раз ты против даже оттеночных шампуней..!
Я подождала, пока мама положит посуду в раковину, чтоб ничего тяжелого и сильно бьющегося не прилетело мне в голову. Ох, наверное, лучше зайти издалека. Пусть её злоба нарастает постепенно с уровнем понимания, чем она взорвется разом.
– А зачем мне шикарная заколка к моим любимым растянутым адидасам?
Я подняла ноги на стул и обхватила руками колени. С одной стороны, это была демонстрация, что серые спортивки уже действительно нормально поношены, но с другой стороны, я понимала, что сгруппироваться, на всякий пожарный, хорошая идея.
– Что прости, дорогая!?
Мама с разворота оперлась на кухонный стол и посмотрела на меня, как на врага народа. Обращение «дорогой», «дорогая», «дорогие» в её исполнении было равносильно самому грубому оскорблению. Что-то вроде: «Ох как же дорого вы все мне обходитесь!» Конфликта точно не избежать… Но я ничего другого и не ожидала. Чтобы Элизабет Анконнен согласилась сдаться без боя? Да никогда!
– Говорю, зачем мне причёска, если я остаюсь дома?
– Ты обязана пойти! – с промедлением ответила она.
– Обязана или нет… – у меня уже тряслись руки, я знала, что последует за моими словами. – Но на этом ужине меня не будет.
Раздался звонкий хлопок. Мама кинула полотенце, что было перевешено через ручку шкафчика на разделочную доску с такой силой, что мне показалось, она должна была развалиться.
– Что за черти в тебя вселились!? Ещё вчера ты сама бежала к Марку, а что теперь!? Ты хоть сама себя понимаешь, девочка!?
– Элиза. – предупреждающе протянула бабушка. – Смени тон, я все ещё здесь!
Мама недовольно глянула на бабушку, но сжав кулаки и зубы, вернулась за стол и села напротив меня. Я видела, каких усилий ей стоит сохранять спокойствие и чувствовала себя виноватой. Она же знает, что я ничуть не менее упряма, чем она сама. Так зачем нам тратить время и ссориться, если каждая останется при своем?
– Кира, послушай меня. Ларсены не только родители Марка, но и мои партнеры. Они спонсируют нашу газеты, и мы не можем позволить себе роскоши обижать их. – я замотала головой, в знак несогласия. Мама встала со стула и перешла на новый аргумент, уже с более жёстким тоном. – Да и Марк не так плох, как ты о нем надумала. В конце концов, ты сама виновата в вашей ссоре. Он лучший вариант для тебя и его нельзя упустить так глупо. Так что перестань строить из себя не пойми что и иди выбирай платье. Слава Богам, этого добра у тебя достаточно!
Я снова знаком показала, что не согласна, и это вызвало у меня улыбку. Ведь мама не понимала, что каждой подобной фразой не переубеждает меня, а наоборот, будит дух подросткового противоречия, укрепляя веру в правильности моего выбора. Теперь, даже если бы и все, что она сказала было правдой, я ни за что бы не позволила себе идти на поклон к Ларсенам. Чисто из принципа.
– Ты не имеешь права говорить мне нет! Я твоя мать!
– Элизабет! – Хильда ударила ладонью по столу. – Я не потерплю семейных скандалов на моих глазах.
– Кира, наверх!
Мама не растерялась ни на секунду и указала мне на лестницу. Я покорно встала и кинула последний взгляд на бабушку. Я знала, что она уже безумно опаздывает, и что убежит на работу, как только мы с мамой скроемся из виду. Она хотела убедиться, что Элизабет меня не убьёт за мой выбор, и она убедилась. Дальше я буду вести войну сама, но я уже благодарна бабушке, что она перенесла эту битву на мою территорию.
Я почти бегом поднялась в свою комнату, закрывать дверь не было смысла, все равно мама придёт через считанные секунды… У меня затряслись руки, я уселась в компьютерное кресло и, вцепившись ногтями в обивку, стала раскручиваться из стороны в сторону.
– Так, Кира Анконнен! – громогласно объявила мама, влетев в мою комнату и захлопнув за собой дверь. – Меня не интересует, какие там трагические любовные сценарии ты напридумывала в своей больной голове, но сегодня вечером ты идешь с нами на ужин в «Ориентал» и…
– И опозорю вас там. – перебила я маму. – Я не в состоянии вести себя прилично и мило рядом с человеком, который меня оскорбил. Так что, поверь, в глазах Ларсенов вы будете выглядеть намного в более выгодном свете, если меня там не будет!
– Ты сама-то понимаешь, какой бред несёшь!? Это твой единственный и, кстати, последний шанс объясниться перед Марком!
– Меня не интересует Марк. – ответила я сдержанно и пошла к двери (снаружи шкрябался Васат) – Я благодарна ему, за время, которое мы проводили вместе, мне с ним было хорошо… Но объясняться, а тем более унижаться перед ним, я не обязана, как ты говоришь, и делать этого не буду!
Мама уже собиралась выдать новую порцию возмущений, когда в комнату влетел Васат и тут же прижавшись к моей ноге стал рычать на неё так грозно, насколько только позволял его щенячий возраст. Она удивлённо тыкнула в него пальцем.