Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)
Шрифт:
— Какое же у тебя ко мне дело? — опуская на колени шитье, спросила Екатерина Алексеевна.
— А вот какое. — Мазин придвинул стул и сел прямо против нее. — Я, как настоящий товарищ Пети Русакова, считаю, что нам надо прямо и честно объясниться. — Он заметил смешливые искорки в глазах Петиной мачехи и насупился: — Вы не смейтесь. Это не такое, чтобы смеяться. Это такое, что заплакать можно, если вы для Петьки как мать родная. Мазин вспыхнул и рассердился: — Мне тоже, как товарищу, не очень-то легко!
Екатерина Алексеевна сложила
— Коля, если что-нибудь случилось, ты говори сразу… ну, сразу!
— Не бросайте Петьку никогда, если даже отец его выпорет! Понятно? — выпалил Мазин.
В темной воде один за другим исчезали камешки, брошенные Мазиным. От камешков расходились ровные спиральные круги.
«Плакала, — вспомнил Мазин. — И Петька плакал… — И, удивленно поглядев на свое отражение в воде, Мазин скорчил гримасу. — И я плакал… Эх, жизнь!»
Но зато не только Петина мачеха осталась навсегда в Петином доме, а и все имущество из землянки перекочевало в русаковский дом, который стал теперь самым прочным местом на свете. И даже Русаков-отец потерял свой грозный вид.
«Не то он был черный, а стал каштановый; не то он раньше с бородой ходил, а теперь усы у него. Петьку по плечу хлопает, смеется, шутит. Одним словом, наверно, его фабрика сто пар ботинок в секунду делает. Придется и нам себя показать, — озабоченно подумал Мазин, устраиваясь поудобнее на бревне и отводя глаза от темной глубины пруда. — Даешь учебу!»
Он вытащил из кармана свернутую в трубочку тетрадь. Но поучиться ему не пришлось.
Около прежней землянки послышались тихие голоса.
— Я думаю, что это нора лисы, — сказала девочка в белом фартуке, с пучком подснежников, торчащих из кармана на животе.
— А я думаю — медвежья, — серьезно ответил, приседая на корточки, стриженый мальчик с круглой головой и черными глазами. — Я даже сейчас потыкаю медведя палкой.
— Не надо. Он затонул, — сказала девочка.
Но мальчик достал прут и наклонился над ямой.
— Эй, ты, упадешь! — крикнул Мазин и, перескочив через бревно, пошел к детям. — Вам что тут надо? Это не нора, а землянка. Убирайтесь отсюда!
— Мы сейчас уберемся, — сказала девочка.
Но мальчик продолжал сидеть на корточках.
Мазин поднял его за шиворот и поставил подальше от ямы.
— А чья землянка? — спросил мальчик, нисколько не смутившись.
— Это землянка, — сказал Мазин, скрестив на груди руки, — двух знаменитых следопытов: Русакова и Мазина — Р. М. 3. С. Понятно? А теперь ступайте отсюда оба к своей бабушке!
Когда малыши удалились, Мазин вынул перочинный ножик и на толстом стволе березы вырезал четыре буквы: Р. М. 3. С.
Полюбовавшись своей работой, Мазин сделал еще один глубокий надрез на белом стволе березы и припал к нему губами.
Он напился свежего березового соку, вытер рукавом
— Эх, жизнь!
Глава 35
ОТЕЦ
«Супризом» тетки была телеграмма от отца. Павел Васильевич приехал ночью. Васек долго ждал, сидя одетый в уголке широкой кровати, и прислушивался к каждому шороху на дворе. Тетка тоже не спала, она все что-то прибирала и хлопотала в кухне.
— Ты ляг. Я тебя тогда разбужу, — уговаривала она племянника.
— Ничего. Я не хочу спать, — с трудом приподнимая отяжелевшие веки, говорил Васек.
Ему хотелось первым встретить отца на пороге. Но он все-таки не выдержал и заснул, ссутулившись и уткнувшись головой в спинку кровати. Ему снился дремучий лес и колючие ветки, снилось, что он ползком пробирается через поваленные бурей деревья и занозил себе коленку.
И вдруг теплые большие руки осторожно прижимают его к себе и мягкие усы, похожие на зеленые водоросли, щекочут лицо.
— Ну, Рыжик… Глянь-ка на меня, Рыжик!
Васек еще крепче зажмуривает веки, потом сразу открывает их и горячи — ми от сна руками гладит отца по заросшим, небритым щекам. И оба они мол — чат, потому что нет слов, которые можно было бы сказать в такую минуту.
— Скажи пожалуйста, ведь какой парень привязчивый! Это что! — бормочет в кухне тетка, тихонько сморкаясь в платочек.
Прежние, светлые дни наступают для Васька. В длинные вечера уже все переговорено и рассказано, все пережито сначала вместе с большим, настоящим другом — отцом. Ему не надо много говорить — он все понимает с первого слова.
Ссора Васька с Сашей взволновала Павла Васильевича. Он никак не мог успокоиться и все повторял:
— Как же так? Такой парнишка хороший…
Васек хмурился:
— Я, папа, этот сбор никогда не забуду!
— Ничего, ничего, сынок! Теперь нам нужно будет себя во как поднять! Мы это сделаем, сделаем… — задумчиво говорил Павел Васильевич, даже не замечая, что вместо «ты» говорит «мы».
Один раз Васек сказал:
— Я, папа, теперь с Мазиным и Русаковым занимаюсь. Мы вместе к экзаменам готовимся. Они, знаешь… — Васек нагнулся и зашептал отцу на ухо: — Должны на «отлично» выдержать. Мазин хочет Сергею Николаевичу доказать, какой он товарищ. Понимаешь?
— А!… — таинственно кивнул головой отец. — Это надо, надо.
— А я им помогаю… Я тоже хочу доказать. Мне хочется, чтобы они оба лучше всех на экзамене ответили.
— Себя-то, смотри, не упусти с ними, — забеспокоился отец.
— Нет, нет, что ты! Я ведь и сам в это время учусь.
Васек отогнул пальцы и сосчитал:
— Две недели осталось. Вот еще только Первое мая отгуляем, а тогда будем друг дружку по всей программе гонять.
Глава 36
ЭКЗАМЕНЫ