Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского)
Шрифт:
В последний год войны приходила в Макаровку пожилая женщина в темпом платье. С трудом пробиралась по дорогам – ехала на грузовиках, шла пешком. Долго сидела на лесной поляне. Расспрашивала людей о Вале. Миронихе сказала: «Воспитательница из детского лома тётя Аня».
А люди, глядя си вслед, говорили: мать.
Без конца могут слушать колхозные ребята про учительницу Марину Ивановну, про школьницу Валю и про московских пионеров.
Не мигая смотрит в лицо учителю Коноплянко голубоглазы» Жорка.
– Я помню их. И баба
– А Нюра и Лида нам новые сумки для школы прислали, – нежно улыбается беленький Павлик.
Долго сидят пионеры. Читают письма дорогих москвичей. Ярче разгорается пионерский костёр…
В школьном зале – нетерпеливое ожидание. Ребята вертятся на стульях, поминутно оглядываясь на входную дверь.
– Приехали, приехали! – шепчут они друг Другу, глядя на взволнованные, радостные лица учителей.
К Трубачёвым пробирается запоздавшая гостья – Таня. Щёки её разгорелись от мороза, светлые волосы рассыпаются по плечам.
– Они в учительской, сейчас придут! – быстро шепчет она тёте Дуне, усаживаясь рядом.
– А ты где же задержалась-то? – с укором спрашивает Павел Васильевич.
– Доклад сегодня Костя в райкоме делал… Торопливой походкой входит в зал Леонид Тимофеевич, и по тому, как таинственно прикрывает он за собой обе половинки двери, ребята догадываются, что за дверью кто-то есть, и начинают громко хлопать.
– Что же вы мне-то хлопаете? – смеётся директор. – Я не приезжий, я здешний.
Он проходит на сцену, где уже собираются все учителя, Шепнув несколько слов Сергею Николаевичу, он торжествен но обращается к залу:
– Товарищи родители и ребята! На наш праздник, в числе приглашённых гостей, приехали бывшие ученики этой школы Васёк Трубачёв и его товарищи.
В зале шумное движение. Директор поднимает руку:
– …Многие из вас ещё помнят этих учеников. В пионерской комнате до сих пор лежит дневник Коли Одинцова…
– Мы читали!
– Мы все читали!
– Мы знаем! – прерывают директора взволнованные голоса.
Директор разводит руками и, улыбаясь, смотрит поверх голов. Входная дверь широко открывается, и в проходе между рядами появляются долгожданные гости. Школьники видят молодые улыбающиеся лица, блестящие глаза. Вот они, неразлучные товарищи, верные своей школьной дружбе!
– Трубачёв! Саша Булгаков! Мазин! – вырываются из зала тихие восклицания.
Голоса растут и сливаются в один радостный гул.
Васёк Трубачёв в форме лейтенанта Военно-Морского Флота стоит посреди захлестнувшей его толпы и по давнишней детской привычке, смущённо теребит свой непокорный рыжий чуб.
Вот она, его родная школа!
В этих дорогих стенах прошли целые годы жизни, здесь каждая мелочь напоминает о пережитых волнениях, о тревожных и радостных событиях.
Его друзья – высокий, статный Алёша Кудрявцев и черноглазый Витя Бобров – тихонько подталкивают его сбоку:
– Скажи что-нибудь ребятам, Трубачёв! Они ждут! Но Васёк не может собрать своих мыслей. Он стоит потрясённый и счастливый.
А крепкий, коренастый Мазин уже громко шутит со школьниками и, любовно раздвигая своими ручищами толпу, пробирается к учителям.
Маленькая школьная сцена заполняется народом. Васёк молча, без слов, обнимает Сергея Николаевича, долго и благодарно смотрит в знакомое дорогое лицо Елены Александровны.
– Я всё помню… я ничего не забыл… На всю жизнь вы мне родные. – горячо повторяет он.
Сбившись в кучку, после долгой разлуки товарищи обнимают друг друга. Им жадно хочется поговорить обо всех новостях.
Выросший, вытянувшийся Саша, такой же искренний, со своим открытым круглым лицом, вызывает горячую нежность товарищей.
– Эх ты, Сашка! – потихоньку хлопает его по плечу стройный светлоглазый Коля Одинцов.
Сергей Николаевич пожимает протянутые к нему руки и одним широким движением обнимает всех сразу, называя их ласково, по именам.
Вот они все здесь! Необычно серьёзный, повзрослевший Петя Русаков, всё тот же весёлый шутник и балагур Мазин, общий любимец Саша, возмужавший, с тонким лицом и ясными синими глазами Сева Малютин.
Между ними мелькает белокурая голова соскучившегося по своим прежним одноклассникам Лёни Белкина.
А в уголке, прижавшись к Оксане Николаевне, растроганные до слёз, стоят две девушки, две подруги – Нюра и Лида.
– Нюра! – тихо окликает свою прежнюю подружку Одинцов.
Нюра вскидывает голову и, оторвавшись от Оксаны Николаевны, медленно идёт ему навстречу. Они стоят рядом и долго смотрят друг на друга сияющими, счастливыми глазами.
Что вспоминается им в эту минуту? Встреча ли в Макаровке у крыльца Миронихиной хаты, разломанный ли пополам сухарь и слова утешения, осушившие Нюрины слёзы?..
– Здравствуй, Нюра! – тихо повторяет Коля Одинцов.
Слова его заглушаются приветственными криками из зала.
– Трубачёв! Трубачёв! Булгаков! Одинцов!.. – шумно выкликают ребята, налегая на сцену.
Леонид Тимофеевич подводит Трубачёва к рампе.
– Ребята, – говорит Васёк. – Школа – наш родной дом. Мы слетелись сюда, чтобы крепко обнять друг друга и сказать своим учителям горячее спасибо. Спасибо за то, что они положили на нас столько труда, чтобы из упрямых, несмышлёных мальчишек сделать нужных, полезных людей. Мы ведь помним, как трудно им приходилось. Много здесь всего с нами случалось… А теперь вот на тех же партах сидите вы, наши младшие братья. И верьте мне, Ваську Трубачёву: когда через много лет вы приедете, как и мы, в эту школу повидать своих учителей и товарищей, у вас так же будет сжиматься от волнения горло, потому что нет таких слов, которыми я мог бы выразить всё, что я сейчас чувствую… Любите школу, ребята!