Васек Трубачев и его товарищи (книга 1)
Шрифт:
— Все!
— Значит, только вот эти двое… — Учитель повернулся к Мазину и Русакову и вынул часы: — Вы отняли у нас три минуты. Сядьте оба.
Русаков и Мазин пошли к своим партам.
— Пишите, — сказал Сергей Николаевич: «Колхозники рано начнут сев…»
Синицына беспокойно завертелась у доски. Она присела на корточки, пошарила руками по полу и, повернувшись к ребятам, вытянула в трубочку губы.
— Ме-е-ел! — раздался ее пронзительный шепот.
— Где мел?
— Я клал, — взволнованно ответил Васек. Сергей Николаевич постучал пальцами по столу.
— Ищи-и! — зашипели на Синицыну ребята. Синицына испуганно развела руками. Лицо Сергея Николаевича потемнело.
— Одинцов, сбегай за мелом, живо!
Одинцов опрометью бросился из класса.
— Кто сегодня дежурный?
Васек встал, чувствуя, как кровь приливает к его щекам. Рядом встал Саша Булгаков.
Сергей Николаевич поднял брови:
— Трубачев? Булгаков? Булгаков, ты к тому же и староста.
Саша вытянул шею и замер.
— Надо лучше знать свои обязанности, — резко сказал учитель. — Садитесь!
Не глядя ни на кого, Васек опустился на место. Ему казалось, что сзади него перешептываются девочки. Неподалеку слышалось тяжелое дыхание Мазина — ему было жарко. Русаков, забыв обо всем на свете, считал минуты. Одинцов, запыхавшийся от бега по лестнице, принес мел и от волнения протянул его прямо учителю.
— Положи на место, — сказал Сергей Николаевич.
Синицына перехватила из рук Одинцова мел и, держа его наготове, таращила на учителя глаза.
«Колхозники рано начнут сев…» — снова продиктовал учитель.
Урок пошел как обычно. Синицына разбирала предложения бойкой скороговоркой.
«И куда торопится, лягушка эдакая?» — с тревогой думал Русаков.
После Синицыной отвечал Медведев. Проходя мимо Зориной, он тихонько толкнул ее локтем. Лида замотала головой и заткнула уши.
— Что-нибудь случилось, Зорина? — спросил Сергей Николаевич.
Лида вскочила:
— Нет.
— Тогда сиди спокойно и не делай гримас, — отвернувшись, сказал учитель.
Лида села, боясь пошевельнуться. В классе было тихо. Сергей Николаевич вызывал, спрашивал, но ребята чувствовали, что он недоволен.
Звонок, как свежий студеный ручей, ворвался из коридора и разлился по классу.
Ребята облегченно вздохнули. Сергей Николаевич взял портфель.
Когда за ним закрылась дверь, ребята повскакали с мест и окружили Трубачева и Булгакова:
— Что же вы? Как это вы?
— Не могли мел положить!
— Осрамили!
— Честное пионерское… — начал Саша и, возмущенный, повернулся к Трубачеву: — Я на тебя, как на себя самого, надеялся!
— А я что? Что я? — сразу вскипел Трубачев.
— Ты сказал, что у тебя все в порядке, а сам…
— Что — сам? — подступил к нему Васек.
На щеках у него от обиды расплылись красные пятна.
— Дисциплина! — крикнул кто-то из ребят. — А сами еще всех подтягивают!
— И на девочек нападают, — пискнула Синицына.
— Молчите! — с бешенством крикнул Васек и обернулся к Саше: — Говори, что я сделал?
— Мел не положил, вот что!
— Кто не положил?
— Ты! — бросил ему в лицо Саша. — Весь класс подвел.
— Врешь! — топнул ногой Васек. — Я все проверил, и все было, — нечего на меня сваливать!
— Я не сваливаю. Я еще больше отвечаю! Я староста!
— Староста с иголочкой! Тебе только сестричек нянчить! — выбрасывая из себя всю накопившуюся злобу, выкрикнул Васек.
— Трубачев! — сорвался с места Малютин.
— А-а, ты так… этим попрекаешь!.. — Саша поперхнулся словами и, сжав кулаки, двинулся на Васька. Тот боком подскочил к нему.
— Разойдись! Разойдись! — выпрыгнул откуда-то Одинцов.
Несколько ребят бросились между поссорившимися товарищами:
— Булгаков, отойди!
— Трубачев, брось!
— Перестаньте! Перестаньте! — кричали девочки. Валя и Лида хватали за руки Трубачева. Одинцов держал Сашу.
— Ты мне не товарищ больше! Я плевать на тебя хочу! — кричал через его плечо Саша.
— Староста! — презрительно бросил Васек, отходя от него и расталкивая локтями собравшихся ребят. Пустите! Чего вы еще?
Сева Малютин загородил ему дорогу:
— Трубачев, так нельзя, ты виноват!
Васек смерил его глазами и, схватив за плечо, отшвырнул прочь. Класс ахнул. Надя Глушкова заплакала.
Валя Степанова бросилась к Малютину.
Васек хлопнул дверью.
Мазин и Русаков стояли молча в уголке класса.
Когда Трубачев вышел, Мазин повернулся к Русакову и с размаху дал ему по шее.
— За что? — со слезами выкрикнул Русаков.
— Сам знаешь, — тяжело дыша, ответил Мазин.
Ребята удивленно смотрели на них: