Васек Трубачев и его товарищи (книга 1)
Шрифт:
— Еще драка!
Но Мазин уже выходил из класса, спокойно советуя следовавшему за ним Русакову:
— Не реви, хуже будет.
Глава 20
КАК БЫТЬ?
Одинцов и Саша шли вместе. Под ногами месился мокрый снег, набиваясь в разбухшие от сырости калоши. Саша шел, не разбирая дороги, опустив голову и не глядя на товарища. Одинцов щелкал
— Знаешь, он просто со зла, нечаянно… Он, может, этот мел в форточку выбросил, когда тряпку вытряхивал… И сам не знал… Да тут еще ребята кричат. Ну, довели его до зла — он и сказал.
Одинцов перевел дух и взглянул в упрямое лицо Саши.
— Вот и со мной бывает. Как разозлюсь в классе или дома — так и давай какие-нибудь глупости говорить, что попало, со зла. А потом самому стыдно. Да еще бабушка скажет: «Ну, сел на свинью!» Это у нее поговорка такая.
Коля неловко засмеялся и, ободренный Сашиным молчанием, продолжал:
— Это с каждым человеком бывает. А Трубачев все-таки наш товарищ.
Саша вскинул на него покрасневшие от обиды глаза:
— Товарищ? Да лучше б он меня по шее стукнул, понимаешь? А он мне такое сделал, что я… я… — Саша задохнулся от злобы и, заикаясь, добавил: — Ни-когда не прощу!
— Саша, ведь ему самому теперь стыдно, он сам мучится! — горячо сказал Одинцов. Саша вдруг остановился.
— А, ты за него, значит? — тихо и угрожающе спросил он в упор.
— Я не за него, — взволновался Одинцов, — я за вашу дружбу, за всех нас троих! Мы всегда вместе были. И на пруду еще говорили…
— Ладно, дружите… А мне никакого пруда не надо. Мне и тебя, если так, не надо! — с горечью сказал Саша.
Голос у него дрогнул, он повернулся и, разбрызгивая мокрый снег, быстро зашагал к своему дому.
— Саша!
Одинцов догнал его уже у ворот:
— Саша! Я все понимаю. Я за тебя… Мне только очень жалко…
— А мне не жалко! Мне ничего не жалко теперь! И хватит! — Саша кивнул головой и пошел к дому.
Одинцов глубоко вздохнул, оглянулся и одиноко зашагал по улице.
«Пропала дружба… — грустно думал он, стараясь представить себе, как будут теперь держаться Трубачев и Саша. А с кем я буду? Один или с каждым по отдельности?»
Одинцов не стоял за Трубачева. Поступок Васька казался ему грубым и глупым.
«На весь класс товарища осрамил! «Староста с иголочкой! Тебе только сестричек нянчить!» — с возмущением вспоминал он слова Трубачева. — И как это ему в голову пришло? Ведь Саша не виноват, что у них детей много, ему и так трудно, размышлял он, шлепая по лужам. — И еще Малютина отшвырнул… Севка и так слабый…»
Коля Одинцов был растревожен. Дома он наскоро выучил уроки, весь вечер слонялся без дела и, ложась спать, вдруг вспомнил: «А ведь сегодня четверг. К субботе статью писать
Перед ним встал Васек Трубачев, с рыжим взъерошенным чубом на лбу, с красными пятнами на щеках.
«Я ведь о нем писать должен. Все… Честно… И вся школа узнает… Митя… Учитель… — Одинцов нырнул под одеяло и накрылся с головой: — Не буду. На своего же товарища писать? Ни за что не буду!»
Он замотал головой и беспокойно заворочался. — Коленька, — окликнула его бабушка, — ты что вертишься, голубчик?
— У меня голова болит, — пожаловался ей мальчик.
— Голова? Уж не простудился ли?
Старушка порылась в деревянной шкатулке, подошла к кровати и пощупала Колин лоб:
— На-ко, аспиринчику глотни.
— Зачем? — отодвигая ее руку с порошком, рассердился Коля. — Вечно ты, бабушка, с этим аспиринчиком! У меня, может, не то совсем.
— Да раз голова болит. Ведь аспирин — первое средство при всяком случае.
— Ну и лечи себя при всяком случае, а ко мне не приставай… Тебе хорошо — ты дома сидишь, а я целый день мотаюсь. Иди, иди! Я и так засну!
Он повернулся к стене и закрыл глаза. Перед ним опять встал Васек Трубачев. Потом стенгазета, перед ней кучка ребят и учитель.
«Совершенно точно и честно», — глядя на статью, говорит Сергей Николаевич.
«Одинцов никогда не врет!» — кричат ребята.
«Не врет… Мало ли что… Можно и не врать, а просто промолчать. Только вот Митя спросит, почему не написал, и ребята скажут: побоялся на своего дружка писать, а как про кого другого, так все описывает… — Одинцов вздохнул. — Нет, я должен написать… всю правду».
Кровать заскрипела. Бабушка заглянула в комнату. Коля громко захрапел, как будто во сне.
«Какой же я пионер, если не напишу? — снова подумал он, прижимаясь к подушке горячей щекой. — Ведь меня выбрали для этого… А какой же я товарищ, если напишу?» — вдруг с ужасом ответил он себе и, сбросив одеяло, сел на кровати.
— Коленька, тебе чего?
— Дай аспиринчику, — жалобно сказал Коля.
Глава 21
МАЛ МАЛА МЕНЬШЕ
Когда Саша открыл дверь своего дома, на него пахнуло знакомым теплым детским запахом, звонкая возня ребятишек неприятно оглушила его.
Он схватил за рубашонку играющего у порога Валерку:
— Куда лезешь? Пошел отсюда!
Валерка сморщился и вытянул пухлые губы. Мать поспешно подхватила его на руки и тревожным взглядом окинула расстроенное лицо сына:
— Саша, Саша пришел!
Ребятишки, отталкивая друг друга, бросились к Саше.
— Брысь! — сердито крикнул он и, заметив взгляд матери, с раздражением сказал: — И чего лезут! Домой прийти нельзя!