Васек Трубачев и его товарищи (книга 3)
Шрифт:
Васек выскочил навстречу девочкам.
— Директор наш приехал! — выпалили обе сразу. — Леонид Тимофеевич!
Васек бросил учебник, позвал девочек в комнату:
— Рассказывайте все!
— Да что — все? Ну, приехал! Будет дом ремонтировать для школы. А денька через два он скажет Ивану Васильевичу, куда нам прийти. Вот! Одним словом, надо ребятам сказать!.. — залпом рассказывала Лида.
— И еще хорошая новость: Васина операция прошла благополучно! Он уже пришел в себя. Привет вам передавал, —
Васек слушал девочек, радостно повторяя:
— Какие новости!.. Вася… Директор…
Приезд директора сильно взволновал его. Школа теперь уж обязательно будет.
Вторая новость тоже обрадовала мальчика. Еще вчера, разговаривая с Васей, ребята очень тревожились за него, теперь все тревоги были позади.
Васек схватил тюбетейку:
— Так что же мы сидим? Пойдем, ребятам все расскажем! И нам еще Васю навестить нужно…
— К Васе сейчас нельзя, — предупредила Нюра. — Нина Игнатьевна и так сердится, что все к нему приходят.
— Да мы бы на минуточку… Ну ладно, потом пойдем, лишь бы все хорошо было… А что Леонид Тимофеевич сказал? Денька через два-три? Это, значит, в среду — четверг. Кто будет дежурить во вторник вечером, не забудьте спросить у Грозного, куда нам прийти. Надо сейчас же всем ребятам рассказать. Пойдемте к Булгакову.
— Вы идите, а мне нужно домой, — сказала Нюра.
— Да пойдем! Такие новости! Пойдем, мы ненадолго… — уговаривала се Лида.
— Нет, меня и так всегда ругают… Мне нужно домой!
Когда Лида и Васек, перепрыгивая через весенние лужи и обгоняя друг друга, завернули за угол, Нюра остановилась и с грустной завистью поглядела им вслед.
«Другая мама сказала бы: «Беги, конечно, расскажи, порадуйся вместе», а моя только все сердится! — подумала она, отвечая на свои мысли. — Может, я сама неправильно делаю — все молчу, ничего не рассказываю, — попробовала она оправдать свою маму. И тут же снова ответила себе сама с горькой уверенностью: — Да разве можно что-нибудь рассказать! У нее ведь все плохо: и ребята наши плохие, бегаю-то я зря, и об учебе ничего не думаю… И про Екатерину Алексеевну сказала, что она ненастоящая учительница. Лучше бы спасибо ей сказала! А то еще обзывает «ненастоящая учительница»! Как будто Екатерина Алексеевна обязана с нами заниматься…»
Расстроившись своими мыслями, Нюра шумно вошла на крыльцо, потопала ногами и открыла дверь.
— Наконец-то! — сказала мать. — Я думала, что ты уж снова к какой-нибудь своей приятельнице переселилась.
— Никуда я не переселилась! — резко ответила Нюра. — И в госпитале была. У нас новость — директор наш приехал, вот что!
Она сказала о приезде директора сердитым голосом, потому что была уверена, что в родительском доме никто не интересуется се делами и даже хорошее известие никого здесь не может обрадовать.
Но лицо матери вдруг оживилось:
— Директор? Леонид Тимофеевич? Что ж ты сразу не сказала? — Она пошла за дочерью, запахивая на ходу фланелевый халат и поправляя гладкие седеющие волосы. — Это новость! Что ж ты сразу не сказала? Может, учиться будете?
— Мы сами еще ничего толком не знаем, мама. Приехал — и все, — кратко ответила Нюра.
Мать вздохнула и пошла в кухню.
— Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из нее каждое слово тащи! — пожаловалась она соседке.
А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И еще новость — Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»
Глава 23
ЗЕЛЕНЫЙ ПУСТЫРЬ
В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.
Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.
— Подождем еще. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! — говорил Васек.
Несмотря на то что шел крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбужденное.
— Не то на демонстрацию идем, не то в поход собираемся — просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? — нетерпеливо говорил Одинцов.
— И бывают же такие люди, честное слово! Тут спешишь, а тут стой как дурак! Эх, жизнь! — ворчал Мазин.
— А зачем нам стоять? Пойдемте к нему сами, — предложила Нюра.
Шлепая по темным лужам, ребята помчались по улицам.
Во дворе Саша, нагнувшись над кучей лома, перебирал куски железа и что-то объяснял собравшимся вокруг малышам.
Нютка, обвязанная материнским платком, стояла перед братом и, стирая с румяных щек капли дождя, возбужденно жаловалась ему на соседского мальчишку:
— Я говорю: «Светляк, Саша не велел собирать жестянки, надо собирать другие вещи», а он не слушается.
— Нужно ему объяснить — ты старшая, — строго говорил Саша сестре.
Ребята остановились в воротах.
— Подождем, — сказал Одинцов, — у нас еще есть время. Пусть Саша кончит разговор.
В калитку вдруг с громким ревом вбежал толстый, неуклюжий малыш. Обеими руками он прижимал к себе старую чугунную сковородку и, добежав до Саши, уткнулся в него головой.