Шрифт:
Ваш личный доктор
Ещё одно мрачное утро. Нет никаких сил вставать, даже глаза открыть тяжело. Рука вылезла из-под одеяла. Как же холодно там, снаружи! Хотя на самом деле температура была такая же, как и вечером. Почему же, когда нужно вставать, всегда такое ощущение, будто в комнате стоит лютый мороз? Но нет, нужно подниматься, а то так можно и снова провалиться в сон. Антону было всегда трудно прийти в себя после пробуждения. Но в последнее время это стало почти невыполнимой задачей. Бодрость? Нет, он решительно не понимал, как можно запросто соскочить с кровати, принять душ, сделать зарядку, приготовить завтрак. Вот уже три недели подряд день начинался одинаково с мучительной борьбы той
Натянув под одеялом шорты, майку и носки, Антон полежал ещё немного, а затем резко откинул хранительную пелену и рывком встал на ноги. Вот теперь он почувствовал себя покорителем севера. На мгновение взор помутился, а затем парень почувствовал, как холод пробирает насквозь, а волоски на коже встают дыбом. Скоро появится дрожь. Два шага. Предполагались они быстрыми, широкими, а получились вялыми и неуверенными. Нет, ни в коем случае не останавливаться, а то будет, как тогда ... Движения напоминали ходьбу лунатика или зомби в дешёвом фильме ужасов. Правда, юноша никогда не видел ни тех, ни других, ни даже себя со стороны, но почему-то считал, будто выглядит именно так. Ценою огромных душевных усилий удалось добраться до ванной, нажать на ручку, войти внутрь, открыть воду и подставить руки под тёплый согревающий поток.
"Почему так? Мне ведь всего двадцать два года, а я уже чувствую себя, как старый дед. Совсем расклеился. Уже и ходить трудно. Вот дожил. Будто с похмелья. Нет, это - не просто усталость. Ведь уже столько времени. Я совсем ничего и не делаю: забросил учёбу, перестал встречаться с друзьями, не ищу заработков в Интернете, книг не читаю, в компьютер не играю. По большей части лежу и занимаюсь не понять чем. Сонливость жуткая, а сна никакого. Даже суши - и те не радуют. На сериалы вообще забил. А настроение - хоть в петлю лезь, честное слово", - так думал Антон про себя. И вдруг он понял, что уже десять минут или больше просто стоит перед умывальником и держит руки под струёй тёплой воды. Ни за мыло, ни за щётку или гель и не брался. Из тусклого давно не чищенного сплошь в сухих брызгах от зубной пасты зеркала на него смотрело измождённое, неделю не бритое лицо. Глаза потухшие красные от недосыпа с тёмными кругами. Скулы, обтянутые кожей, выделялись резче обычного. Общий тон бледный, нездоровый. Пришлось взять себя в руки и наскоро умыться.
Далее кухня. Нужно хоть что-то закинуть в себя перед выходом. Он распахнул холодильник. Взгляд упёрся в полупустые полки. Парень стоял и смотрел, будто ожидал появления чего-то вкусного. Лишь писк сигнала, говорящего о слишком долго открытой двери, заставил его взять последние из оставшихся продуктов. Хлеб, сверху колбасу, далее сыр. Всё в микроволновку на две минуты. Вот и весь нехитрый завтрак. Антон сел на табуретку, прислонился спиной к стене, разум вновь ушёл в небытие. Вот всё уже готово. Но как же трудно подняться, достать тарелку, поставить на стол и начать есть. Ещё сложнее одеться выйти из дома, доковылять до остановки, сесть в автобус и добраться до университета. Желательно выйти на своей остановке. А ведь случалось, когда он пропускал одну и даже две, и не потому, что спал. Прибыть вовремя к первой паре надежды уже нет. Не опоздать бы на вторую.
День прошёл так же пусто, как и начинался. И хоть со временем оцепенение немного ослабевало, всё равно голова не стала полностью ясной, а силы так и не вернулись. Трудно было принять любое маломальское решение, перейти из одного класса в другой, собрать мысли для ответа. Внимание быстро улетучивалось, и весь материал лекций снова пролетел мимо ушей. Даже взгляд редко пребывал сфокусированным, и картинка перед глазами, по большей части, стояла нечёткая и размытая.
Наконец-то домой. На улице уже начало темнеть. Тусклым белёсым светом горели фонари. Шёл надоедливый моросящий дождь. Порывистый промозглый ветер налетал неожиданно и забрасывал мелкие капли то за шиворот, то в лицо. И асфальт, и стены домов буквально дышали сыростью. Казалось, если сжать самый обычный кирпич, то из него непременно польётся мутная вода. Люди на остановках и на тротуарах походили на нахохлившихся воробьёв: высоко намотанные шарфы, в которые прохожие прятали рты и носы, поднятые воротники, толстые свитера под куртками и характерные позы с локтями, прижатыми к туловищу. Для Антона все они сливались в серую безликую массу. Действительно, ни одного яркого цвета: чёрный, мышиный, угольный, пепельный, землистый, аспидный, касторовый, грифельный, коричневый, палевый. Будто робы арестантов или узников концлагеря. Если и попадались оттенки хроматической гаммы, то непременно грязные, глухие, разбелённые, или стушёванные. Будто некто посеял страх к жёлтому, синему, красному зелёному. Или же городские обыватели решили сделаться незаметными, словно все в этой разношёрстной толпе - сплошь маньяки или преступники, и идут они не куда-нибудь, а на дело.
Чёртов автобус угодил в пробку, как раз там, где всегда проезжал свободно, причём намертво. Можно было бы посидеть и послушать мелодии и ритмы Центральной Азии, но водитель открыл двери, и пассажиры начали покидать салон. Парень медлил, он только пригрелся и начал клевать носом, как вдруг некто тряхнул его за плечо и практически приказал: "Нечего тут рассиживаться. Быстрее пешком дойдёшь. Давай выходи". Что верно, то верно. Но не очевидная выгода заставила Антона встать, нет, скорее, он подчинился воле незнакомца, который уже успел раствориться в зыбкой пелене дождя.
До дома идти полчаса. Сначала по главной улице вниз, затем по мосту - он сейчас весь стоит - потом ещё прямо, а далее направо. Неумолимый холод и сырость гнали вперёд. От быстрой ходьбы на коже выступил пот, и майка прилипла к телу. Но расстёгивать нельзя. Так и грипп подхватить можно. Ох, как неприятно задувает проклятущий ветер. Нет, вперёд и вперёд мимо вывесок, объявлений о распродаже, огней кафе, фотоателье, нотариальных контор, общественных приёмных депутатов, турагенств и киосков, где торгуют мясным неликвидом. Вот площадь перед супермаркетом. Здесь установили арт-объект, так ныне зовут всякую чудную безделицу, служащую потехе праздной публики, - кнопку счастья. Аляповатая надпись гласила: "Нажми кнопку, и где-то ещё один человек станет счастливым". Вверху счётчик с горящими цифрами. Прохожие один за другим спешили преумножить в подлунном мире добро и улыбки. Но уж нет. Антон не станет этого делать: "Ведь от того кто-то станет лучше тебя в твоём несчастье, нет уж, пусть мучаются, пусть растёт число таких, как ты. Всеобщее равенство - вот справедливость".
Радостное многоголосье, обилие лиц, нескончаемая безвкусная звуковая реклама раздражали. На ум пришли последние строки "Сорочинской ярмарки": "И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему". Как вдруг парень почувствовал некое странное поветрие. Пахло чем-то сладким, манящим, приятным, будто из пекарни. Да нет, здесь что-то другое. "Дух белладонны, ладана и нарда", - усмехнулся юноша. Внезапно кто-то вложил ему прямо в руку клочок бумаги. Бедолага повернулся. Но никого не увидел - лишь та же серая толпа суетливых обывателей. Студент глянул на объявление - странная рамка в стиле арт-нуво и надпись: "Мы готовы помочь ..." Тут взгляд вновь расфокусировался, а усталый мозг полностью лишился всякого любопытства. "Нет, мне уже никто не поможет", - горестно подумал Антон, свернул листок и выбросил его и пошёл прочь.
Дом, милый дом. Наконец-то дотащился. Как же хорошо стянуть грязные ботинки, которые уже успели натереть мозоль, сбросить пальто, размотать шарф, перекусить и залечь в ванной. Так, а это что? Откуда-то на пол упала та самая рекламка. И где она могла застрять? Ну, и чего пишут? "Мы готовы помочь пациентам с расстройствами настроения: депрессией, тревогой, фобиями, паническими атаками, а также нарушениями сна и прочими аффективными расстройствами. Клиника доктора Августа Штиллера. Психиатрия, психотерапия, психоанализ. Улица Гоголя 12 А. Первая консультация бесплатно" Ни телефона, ни мэйла, ни сайта. "И как к ним записываться на приём? А ведь у меня, наверное, депрессия. Я действительно псих, - подумал парень и тяжело вздохнул, - Но не ходить же к психиатру. Того и гляди упрячет туда, где проводят лоботомию или лечение электрошоком", - и бедолага сунул бумажку куда-то, а сам направился на кухню.
Вот уже несколько минут он сидел и согревал руки чашкой чая, когда раздался звонок. На экране телефона высветилось имя "Сергей" - давний друг Антона. В прошлом году он закончил медицинскую академию и теперь проходил ординатуру.
– Привет.
– Привет, - донёсся весёлый голос из трубки, - Как дела?
– Да так, никак.
– Ясно. Мы завтра с ребятами идём в "Хромого ослика". Ну ты, конечно, не идёшь, - ехидно процедил товарищ.
– Почему это сразу не иду?
– Да потому что ты никогда не ходишь. Я уже даже и не помню, когда ты был с нами в последний раз!
– Тон собеседника сменился на негодующий.