Ваш скандальный нрав
Шрифт:
– Слугу звать не стоит, – продолжал как ни в чем не бывало Кордер. – Я сам поищу ее.
– Вы не знаете дороги в спальню и… – вымолвила она.
– Не говорите глупостей, – перебил ее Джеймс. – Да, вчера вечером я был изрядно пьян, моя дорогая. Но я уверен, что смогу найти дорогу. – Он направился к ней. – Но поскольку вам все равно придется одеться… – И, предложив Франческе руку, Джеймс мило ей улыбнулся.
Она улыбнулась ему в ответ. Джеймс вспомнил татуировку на ее спине – кобру. Если бы у нее были ядовитые зубы, она обязательно ужалила бы его в это мгновение. Однако Франческа
– Кордер, – проговорила она вполголоса, – ты об этом очень-очень-очень пожалеешь.
– Что ж, отлично, – в полный голос отозвался Джеймс. – Твои слова звучат как обещание хорошо развлечься.
Как выяснилось, спальня Франчески находилась в противоположной части дома, расположенной со стороны двора палаццо. Гостиная, в которой она совсем недавно пыталась обольстить его, соседствовала с будуаром. За ним тянулась еще целая анфилада комнат. Кровать в спальне стояла в алькове. Занавешенные портьерами арочные двери по обе стороны от кровати вели в другие, небольшие комнатки, которые наверняка служили гардеробными.
Как и гостиная, эти комнаты были скромно украшены в венецианском духе. Цвета здесь были легкие, воздушные: нежно-розовый и зеленый, золотистый и белый. Никаких купидончиков! Вместо них стены украшали несколько пейзажей, а на потолке в золоченом обрамлении красовались круглые картины на мифические сюжеты.
Джеймс не приметил никаких портретов, однако комната была полна вещами Франчески. На столике у кровати возвышалась стопка книг. На изящном резном письменном столе были разбросаны туалетные принадлежности. Здесь тоже был жемчуг – ее восхитительный жемчуг! Драгоценные украшения были беззаботно разбросаны среди расчесок, кувшинов и флаконов.
Как и в его спальне, кровать Франчески не была скрыта пологом, поэтому ничто не таило от его взора смятую постель. Вещи Франчески были разбросаны по всей комнате. Сбоку от кровати валялась домашняя туфелька цвета морской волны; другая лежала подошвой вверх под стулом.
Кордер вспомнил, как она дразнила его, стягивая с рук перчатки. Не стоило ему этого вспоминать, потому что он тут же живо представил себе, как Франческа раскидывает остальные свои вещи по спальне под затуманенным взором Лоренцо.
А теперь вот к ней пожаловал граф Маньи. Судя по тому, с какой фамильярностью он разговаривал с Франческой, Маньи тоже был частым гостем в ее доме, в этом Джеймс не сомневался.
В голове у него зашумело.
– Кстати, сколько же точно у тебя любовников, а? – спросил он, закрывая дверь в спальню. – И сколько из них догадываются о существовании остальных? Например, известно ли Маньи о Лоренцо? А Лоренцо знает что-то о Маньи? Есть ли еще кто-то, о ком мне ничего не известно? Или я что-то не так сказал?
– Ты охотно молотишь не только языком, но и руками, – съязвила Франческа. – Не собирался ли ты устроить драку с человеком, который по возрасту тебе в отцы годится?
– Я уж не буду спрашивать, что у тебя за дела с человеком, который годится в отцы тебе! – парировал Джеймс.
– Да ладно, Кордер, не робей, спрашивай!
Она принялась развязывать ленты на пеньюаре.
– В комнате есть ширма, – заметил Джеймс, указывая на изящный предмет меблировки с изображением пастухов и пастушек. За ширмой, предполагал он, должен находиться шкаф или комод с умывальником. – Почему бы тебе не притвориться скромницей и не раздеться за ней? Вот мне пришла в голову интересная мысль: почему бы тебе не раздеться в раздевалке?
– Какой замечательный каламбур, – сухо промолвила Франческа. – Между прочим, большинство мужчин дорого заплатили бы за то, чтобы увидеть, как я раздеваюсь.
– В этом-то все и дело, – отозвался Джеймс. – Очень многие уже видели это.
– Тебе не нравится? Так почему же ты не уходишь? – усмехнулась она. – Любопытно!
Джеймс подошел к ближайшему окну и выглянул наружу.
– Нам надо поговорить, – сказал он, посмотрев на нее.
– Ты считаешь, именно этим нам следует заняться?
Джеймс с усилием отвел глаза и устремил взор на колодец в середине двора.
– Нам надо поговорить, – спокойно повторил он. – Но ты меня провоцируешь. Помнишь, я спрашивал, почему Элфик развелся с тобой? – Он не стал дожидаться ее ответа. – Я поверить не могу, что мужчина с такой легкостью откажется от тебя только из-за того, что ты не была ему верна. Даже английские джентльмены готовы сквозь пальцы смотреть на грешки своих жен – для того, чтобы, как говорится, сохранить лицо и иметь хотя бы некое подобие мирной семейной жизни. Насколько мне известно, такие неблагоразумные поступки, как развод, в высшем свете совершаются довольно редко, хотя все о них знают. Но высший свет – это совсем небольшой круг людей. Так почему джентльмен решился развестись? Более того, почему он позволил, чтобы каждый дворник и торговец пирожками знал о том, что Элфик стал рогоносцем?
– Ты бы мог задать этот вопрос его величеству королю Георгу Четвертому, – ответила Франческа. – Всего несколько недель назад он был в восторге от того, что публика копается в грязном белье королевы Каролины.
– Короли – это люди совсем другого сорта, – сказал Джеймс. – В давние времена они приказывали казнить своих неверных жен в наказание за измену.
– Именно так мужчины смотрят на это, не правда ли? – промолвила она. – Измена!.. А женщины – это всего лишь вассалы мужчин, их собственность. Когда мы даем клятву любить, чтить и безропотно подчиняться, это означает в мужском понимании, что мы клянемся в слепом повиновении. Я этого никогда не понимала. А Элфик всегда рассматривал меня как личную собственность. Ты, Кордер, без всякой необходимости превращаешь все в тайну, все усложняешь. Причина, заставившая мужа развестись со мной, весьма проста. Ты же сам все видел своими глазами: я невыносима.
Джеймс резко повернулся, чтобы посмотреть на Франческу. Она сбросила с себя халат и осталась в нежно-желтом и розовом одеянии, не скрывавшем практически ничего. Более сексуальной ночной сорочки Джеймс не видел никогда в жизни, а ведь женщин в нижнем белье он повидал немало на своем веку.
Его сердце тут же забилось с неистовой силой, кровь в жилах забурлила и бурным потоком устремилась в чресла.
Разум Джеймса затуманился.
«Нет, Джейми. Не дай ей снова тебя одурманить».