Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
Всё училище притихло. Больше ста пятидесяти лет цукали и ничего, а тут пришёл один, которому по недоразумению дали широкую лычку фельдфебеля, и он в тот же день всё испохабил. И ведь не тронешь его. Говорят, что у него очень высокие покровители.
Комиссия прибыла после обеда. Долго ли ехать, всё в одном городе. Главный штаб – одно из восьми главных управлений Военного министерства Российской империи. Я в своё время поработал в этом штабе в его Военно-учёном комитете. А сейчас Главный штаб возглавлял генерал от инфантерии Алексеев, отец небезызвестной мне Анны Александровны.
Собственно говоря, расследовать было нечего. Всё дело как на ладони. Правда, оно постоянно скрывалось, как бы оно есть, но его не видно. А сейчас, когда за дело взялись средства массовой информации, оно оказалось видимым, да ещё как видимым. Метастазы Николаевского кавалерийского училища расползлись по всей армии и за два дня их не выковыряешь. И начинать нужно с училища. Прижечь калёным железом.
Прибывшие офицеры опрашивали юнкеров. Старший курс говорил, что никакого цука нет. Конечно, они рот раскрыли на сладкий каравай цука, а он возьми да обломись. Младший курс говорил, что они слышали о цуке и выступают категорически против него.
Вечером вызвали и меня перед грозные очи начальника Главного штаба. Рядом сидел полковник из Главного управления военно-учебных заведений Военного министерства и старательно записывал по ходу нашего разговора.
– А что вы скажете, господин баронет? – спросил меня генерал Алексеев.
– Господин генерал, мне, собственно говоря, сказать нечего, – сказал я. – Был вызван в комитет «корнетов» училища и проинформировал их о том, что не позволю цукать моих юнкеров. Вот и всё.
– Так ли уж всё? – усмехнулся генерал. – А что за сабельный бой, о котором так заливается пресса?
– Никакого боя не было, – сказал я. – Просто мы были в фехтовальном зале, и кто-то из «корнетов» попросил меня показать, как я владею шашкой. Вот я и показал им пару приёмов.
– Почему вы их называете «корнетами»? – возмутился генерал.
– Я их так не называю, это они себя так называют, – сказал я.
– А как на это реагируют офицеры училища? – спросил генерал.
– Не знаю, господин генерал, – ответил я, – я второй день в училище и с офицерами пока не соприкасался.
– Понятно, – протянул генерал и стал ходить вдоль стола, заложив руки за спину. – А вот у меня такой вопрос. Что бы вы сделали, если бы вам поставили задачу вытравить неуставные взаимоотношения в армии?
Я не стал ломаться как барышня на выданье и сказал просто и по-военному:
– Первое. Сменить офицерский состав училища. В армии много прекрасных кавалеристов, не заражённых цуком. Втрое. Все юнкера должны получить письменное предостережение, что за попытку цука они будут исключены из училища и отправлены рядовыми в армейские части на срочную службу, начало которой будет отсчитываться со дня прибытия их в часть. Предостережение об исключении со службы за пропаганду цука должны получить все без исключения выпускники училища. Через три месяца вы не узнаете армию, господин генерал.
– Не слишком ли вы планетарно мыслите, господин фельдфебель? – сказал генерал.
– Никак нет, господин генерал, – сказал я. – Если мыслить
– А вы сами хотели бы учиться в бронетанковом училище? – спросил генерал.
– У меня другая судьба, господин генерал, – сказал я. – Через год я сдам экзамены экстерном за курс Николаевского кавалерийского училища и пойду служить по административной линии.
– Интересный вы человек, господин фельдфебель, – сказал генерал, – но уж больно вы свободно ведёте себя с начальником Главного штаба.
– Прошу прощения, господин генерал, – сказал я. – Вы задавали вопросы. Я отвечал. Никаких вольностей я не допускал.
– Так-то оно так, – сказал генерал Алексеев, – но сдаётся мне, что я вас откуда-то знаю, а вот откуда, никак не припомню.
– Возможно, что Анна Александровна говорила обо мне? – как бы случайно спросил я.
– Возможно, – задумчиво сказал генерал.
А я генерала Алексеева помнил ещё молоденьким поручиком, приехавшим сдавать экзамены в академию Генерального штаба.
Глава 27
Меры по наведению порядка в училище не заставили себя ждать.
Начальник училища был введён в состав Государственного совета, где и будет дремать до почётной отставки. Курсовые офицеры из числа выпускников Николаевского кавалерийского училища были переведены в строй. Все юнкера получили и подписали предостережение о недопустимости в училище цука и других форм неуставных взаимоотношений, а наш набор был объявлен последним кавалерийским. Главному управлению военно-учебных заведений Военного министерства поставлена задача подыскать новое место дислокации училища за пределами города.
Я не отрицаю кавалерийской подготовки. Для пограничников и корпуса военных топографов лошади являются незаменимыми помощниками в их трудной службе. В железнодорожных войсках при строительстве новых дорог и объектов. У медиков для доставки раненных с поля боя. Артиллерия практически вся перешла на механическую тягу. Ракеты на лошадях не перевозят. Лошадей не запрягают в танки, разве что только что в военно-полевые кухни. Офицеры Генерального штаба обзавелись джипами, а лошадь нужна в основном для аристократических прогулок по утрам в избранных садах столицы.
Я по команде передал мой текст училищной песни для исполнения в строю под мелодию «Марша славянки». Текст был разучен на нашем курсе и исполнялся во время вечерних прогулок перед отходом ко сну. На ночь продували лёгкие. Песня стала популярной, её стали петь и в других училищах. И только после этого она была узаконена приказом начальника Главного управления военно-учебных заведений.
Облетели последние листья
И опять начался новый год,