Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
Аксельбантов блестящие кисти
И в манеже учебный галоп.
Юнкера – мы надежда России,
Эй, труба, нам «Славянку» сыграй,
Мы пощады в боях не просили,
С нами Бог, но и сам не плошай!
И профессия наша известна –
Защищать нужно
Хоть она не всегда и любезна,
Мы не можем её выбирать.
Юнкера – мы надежда России,
Эй, труба, нам «Славянку» сыграй,
Мы пощады в боях не просили,
С нами Бог, но и сам не плошай!
Мы по жизни душевные люди,
Нашим дамам приносим цветы,
Нам минуты даны для прелюдий,
И любовь моя встречная – ты.
Юнкера – мы надежда России,
Эй, труба, нам «Славянку» сыграй,
Мы пощады в боях не просили,
С нами Бог, но и сам не плошай!
Скоро выпуск и мы – офицеры,
Бросит мелочь мальчишеский строй,
И забот у нас будет без меры,
И по золоту звёздочек рой.
Юнкера – мы надежда России,
Эй, труба, нам «Славянку» сыграй,
Мы пощады в боях не просили,
С нами Бог, но и сам не плошай!
Учёба шла своим чередом. Я повторял уже пройдённые мною предметы и консультировался с преподавателями по отдельным темам программы второго курса. Наш курс никто не трогал, и учёба шла как по маслу. Были, конечно, и эксцессы, но это внутренние дела и на ход учебного процесса они влияния не оказывали.
Помимо чисто кавалерийских дисциплин мы изучали общевойсковые дисциплины, такие как тактика пехоты и стрелковое дело. На вооружении всё так же состояла качественно усовершенствованная винтовка Мосина и самозарядная винтовка Токарева. Конструктор Токарев был из простых казаков, рано осиротел, но получил образование, стал оружейным мастером, выучился на офицера, и я его помнил сотником и есаулом 12 Донского казачьего полка. Кроме самозарядной винтовки Токарев создал пистолет Тульский Токарева (ТТ) тридцатого калибра (7,62 мм), а потом и тридцать восьмого калибра (9 мм). Из пистолета тридцатого калибра я, в своё время, стрелял довольно неплохо, то с пистолетом тридцать восьмого калибра я сталкивался вплотную, можно сказать, впервые. У последнего чуть посильнее отдача, но останавливающее действие пули намного
Из другого оружия на вооружении были ручной пулемёт Дегтярёва пехотный и пистолет-пулемёт тридцатого калибра системы Дегтярёва-Шпагина. А пулемёту системы Максима равных до сих пор не было.
На последних конноспортивных состязаниях в училище я взял первый приз, отлично пройдя все препятствия и чисто срубив все цели, оставив позади себя всех «корнетов» и «хорунжих» последнего казачьего эскадрона для Отдельного корпуса пограничной стражи.
В выходные дни я уезжал в увольнение в имение графа Китченера.
– Вы произвели положительное впечатление на начальника Главного штаба, мой друг, – сказал мне граф в один из приездов. – Я с ним разговаривал, и он всё время говорит, что встречался либо с вами, либо с человеком, как две капли воды похожим на вас.
– Кстати, Ваше сиятельство, – спросил я его, – а я похож или не похож на того офицера Туманова, которого знали вы?
– Вы знаете, дорогой баронет, – сказал граф, – сказать, что вы именно тот человек, который водил меня за руку, конечно, нельзя, но вы так сильно напоминаете этого человека, что трудно ошибиться в том, что вы это вы.
– Вы, Ваше сиятельство, совсем как мудрец у восточного правителя, – сказал я, – которого спросили, что обозначает ясно видимое обстоятельство, очень неприятное шаху. И тогда мудрец, чтобы не обидеть правителя, начал рассказывать ему, что ничего и не было, а то, о чём он говорит, это просто сон. Сон про то, что это был не сон, а сон про не сон означает, что этого не было и можно продолжить дальше спать.
И мы оба засмеялись.
– Конечно, – сказал граф, – тот, кто Вас знал раньше, тот уверенно скажет, что вы тот самый полковник Туманов Олег Васильевич и не ошибётся, потому что вы и есть Туманов Олег Васильевич. Кстати, ожидайте сюрприза.
– Какого сюрприза? – удивился я.
– Пока не знаю, но вами интересовалась ААА, – улыбнулся граф. – Похоже, что вы её крепко зацепили. Не зря она приходила на первый учебный день в ваше училище вместе со своим отцом.
Глава 28
Перед самым Рождеством я получил приглашение прибыть на празднование светлого праздника Рождества Христова по указанному здесь адресу в семнадцать часов. И подпись. ААА. Ничего странного, дочь военного и время указывает по-военному.
В указанное в приглашении время я прибыл по указанному адресу и оказался в большой квартире начальника Главного штаба генерала Алексеева. Я был одет как павлин в парадную форму, а по-другому нельзя было. На мне был мундир и кивер драгун наполеоновского времени с Андреевской гвардейской звездой, чёрный мундир с красным лацканом, красно-чёрный пояс и длинные брюки-шоссеры с красными генеральскими лампасами при ботинках с прибивными шпорами, белая гвардейская портупея шашки и белые замшевые перчатки. По сравнению со мной даже камер-юнкер Пушкин Александр Сергеевич выглядел швейцаром, а не придворным чином, хотя о камер-юнкере был сочинён шутливый стишок другом поэта Соболевским: