Ваше благородие
Шрифт:
— Если в лесу кто-то есть, — говорил Молдаванин, — он с головной болью от нашей болтовни уйдет, прежде чем мы сдвинемся с места.
Замполит с радиостанцией переминался позади строящейся цепи, поторапливал: «Побыстрее, хлопцы, побыстрее». Падалец находился перед фронтом и следил за соблюдением интервалов между бойцами и отделениями.
Наконец цепь пошла вперед, но тут же начала разрываться: в одном месте бойцы группировались, в другом, напротив образовывались большие интервалы. Пока подошли к опушке, командир дважды останавливал цепь, восстанавливал боевой порядок. То же повторилось в лесу. Падалец бегал из конца в конец цепи, устал,
Когда лес закончился, Шалевич с удивлением отметил: боевой порядок во взводах не нарушен, более или менее ровной оказалась линия цепи. При движении ко второму лесному массиву Падалец остановил подразделения лишь перед его опушкой. В глубине леса начинался неширокий овражек, по дну которого бежал ручеек с чистой прохладной водой. Людей в овраге заметил дозор. Командир остановил цепь, подошел к обрыву. Возле ручья сидели шестеро женщин. Увидев вооруженных людей, они повскакивали, подняли руки вверх. Под присмотром дозора Шалевич спрыгнул вниз, приблизился к группе.
— Опустите руки, — сказал он, — чего вы испугались?
— Это лишь ты военный, остальные на бандитов похожи.
Майор не стал рассказывать о людях в цепи.
— Кто вы и что здесь делаете?
— Мы хуторские, — выступила вперед молодая, бойкого вида женщина.
В отличие от остальных, одетых кое-как, она была без платка, в хромовых сапожках и серой юбке из шинельного сукна.
— Хуторские отселены.
— Мы тоже из тех людей. Но сердце болит за хозяйство, пришли посмотреть, идем уже в обратную сторону. Тут всего с десяток километров до нашего нового места жительства.
— Документы есть?
— Справки, что мы колхозники. Выдали перед отселением.
Шалевич посмотрел на испуганных женщин.
— Нельзя вам сюда приходить. Тут царство военных. Я обязан вас задержать, отправить в военную комендатуру Червонопрапорного.
— Мы ничего плохого не сделали…
— Можете дать обещание, что не придете еще раз?
Женщины дружно стали убеждать Шалевича, что пришли в первый и последний раз.
— В хуторе кого-нибудь видели?
— Нет. Но в хатах все перевернуто, разграблено. А у Дуськи, — бойкая бабенка кивнула головой в сторону пожилой женщины, — на столе стоял теплый чугунок с вареной картошкой.
— Спасибо, милые, за информацию. Сегодня мы вас отпустим, но если еще раз придете, не обессудьте, задержим.
Майор провел женщин через боевой порядок, пожелал легкого пути. Цепь вновь двинулась вперед.
Прошли не более сотни метров, обозначился обширный, образованный полутораметровым обрывом котлован, поросший по дну мелким кустарником. Несколько бойцов спустились с обрыва и, продолжая идти цепью, двинулись вперед. Но, пройдя полсотни шагов, остановились, позвали командира. Подошел и Шалевич. Среди кустов увидели крупнокалиберный миномет с прогнутым стволом и рядом пять тронутых тлением трупов немецких солдат, разбитые деревянные ящики. Запах войны! Целыми оказались четыре автомата с магазином и до десяти гранат. Майор распорядился присыпать землей трупы, а немецкие автоматы вручить Падалецу, Молдаванину и радисту. Один оставил себе. Гранатами вооружили дозор.
Через полчаса движения между деревьями показались приземленные халупы с закрытыми, будто для сохранения прохлады, ставнями. Казалось,
— Зря людей отселили, — сказал Молдаванин, — кому они тут помешали бы?
— Жители, похоже, сюда наведываются часто. Да и не все ушли отсюда, — ответил майор.
Он смотрел в бинокль, переводил объективы с одного двора на другой. В одном месте почудилось, будто закрылась дверь, в другом метнулась тень, в третьем что-то сушилось на веревке, а когда посмотрел второй раз, там уже ничего не было. «Возможно, показалось?»
Цепь остановилась сама собой. Падалец и Молдаванин подошли к Шалевичу.
— Что будем делать?
— Пройдем посмотрим один за другим дома. За последним пообедаем.
— Давайте подворья одновременно начнем осматривать. Шесть дворов, у нас шесть отделений, — предложил Молдаванин.
— Людей распылим, расползутся по подворьям, будем собирать потом до вечера.
Спецотряд колонной вошел в хутор. Остановился возле калитки первого дома. Падалец подал команду: первому взводу осмотреть подворье, второму отдыхать. Второе подворье осматривал второй взвод, первый отдыхал. Повсюду следы разграбления, людей в хуторе не обнаружили. Когда десяток человек сгрудились возле последнего объекта для осмотра, из зарослей вдруг раздалась длинная автоматная очередь. Люди бросились под стену сарая, за плетни, в спешке изготавливались к отражению нападения, захлопали отдельные винтовочные выстрелы в сторону зарослей. Падалец собрал полтора десятка бойцов из первого взвода, цепью повел атаку на заросли, но кроме одного убитого в полувоенной форме и без оружия в кустах никого не оказалось. Когда группа возвращалась, возле сарая в тени лежало пятеро убитых и шестеро раненых. Ранение в плечо получил майор Шалевич.
Падалец по радио передал сигнал «Попали в засаду. Есть убитые и раненые». Вскоре к хутору прибыли два «студебекера».
XIII
Ранение майора Шалевича оказалось относительно легким. Пуля прошла по касательной вдоль левого плеча. Пальцы шевелились, но рука не поднималась. Не хотелось, но пришлось от фельдшера отряда Наташи прямиком идти к командиру с рукой на бинте. «Опять надо объясняться и, похоже, не только с ним».
На пороге школы дежурный по штабу сообщил, что Бодров находится в кабинете Николая Михайловича, с ним полковник из фронтового политуправления и майор из нашего политотдела войск НКВД.
Шалевич робко приблизился к двери, за которой слышались приглушенные голоса. Неожиданно одна половина двери распахнулась и на пороге показался начальник штаба.
— А, прибыли? Заходите. А мы вспоминали о вас, — полковник отдал какое-то распоряжение дежурному, возвратился.
— Заходи, заходи! — повторил он Шалевичу.
Майор шагнул в кабинет. За приставным столиком увидел родственника. На стульях возле стены сидели знакомый политотдельский майор и Бодров.
Старший Шалевич встал, подошел к вошедшему.