Ваше Сиятельство 5
Шрифт:
Ленская…
Проводив Ольгу взглядом, я увидел актрису, стоявшую напротив меня и улыбавшуюся.
— Уже думала, твоя княгиня передумала тебя отпускать, — сказала Светлана. — Слишком цепко она тебя обнимала.
— Не поверишь, сказала, что желает мне нескучно провести время с тобой, — я поднял со скамьи школьную сумку, готовый следовать за актрисой.
— Тогда мне придется очень постараться, — сказала она, хитренько улыбаясь и поглядывая на меня так, что не осталось ни капли сомнений, что она постарается и какие будут эти старания. — Я сегодня на «Электре», — добавила она. — Папа проявил
— Ты очень хорошая девочка, можешь так и передать папе, — я поцеловал ее в губы, взял за руку, мы вышли из школы и направились к стоянке.
К театру Эрриди — большому краснокирпичному зданию, занимавшему значительную часть квартала в Печатниках — мы подъехали со стороны Новобронной. Отсюда до главного театрального входа и до служебного нам пришлось бы пройти намного дальше, чем от площади Лицедеев, но Ленская объяснила такой выбор парковки тем, что с той стороны здания места почти всегда заняты. Не выходя из эрмимобиля, я вошел в сферу второго внимания, и просканировал пространство на возможные угрозы. Здесь вроде бы все было спокойно. А вот интуиция что-то мне нашептывала. Что-то было не так, но я пока не мог понять, что именно — слишком тих был во мне голос моего невидимого стража. Неприятное чувство чьего-то присутствия или слежки, я начал испытывать с того момента, как мы отъехали от школы. Особо оно усилилось, когда мы на полной скорости мчались по Верховой. Я даже оглядывался, пытаясь распознать, нет ли за нами хвоста с братьями Гришко в салоне. Но нет, хвоста не было или он держался на почтительном расстоянии. И уже за мостом в Печатники я понял, что интуиция указывала на присутствие чего-то нежелательного вовсе не в физическом мире. Нечто этакое имелось на тонком плане, при чем в непроявленной форме. Гера? Аполлон? Ответа нет, есть лишь тревога.
— Саш, ты чего? — Ленская закрыла двери эрмика и с непониманием посмотрела на меня. — Нравится наш театр?
Актриса подумала, что я стою, задрав голову, разглядывая фасад. Фасад с этой стороны ничем примечательным не выделялся: относительно высокое здание из красного кирпича постройки примерно тридцать девятого века, то есть ему примерно лет четыреста. Стрельчатые высокие окна, под выступающим карнизом черный фриз с изображением мифологических существ западной культуры, большей частью горгулий и грифонов.
— Да, интересное здание, — сказал я, при этом сканируя пространство вокруг. И следовало бы, наверное, сейчас закрыть глаза и полностью перенестись на тонкий план, но не хотелось утомлять Светлану тем, что ей показалось бы чудачеством. — Идем, — сказал я, на всякий случай активируя в левую руку магический щит.
— Я тебя в гримерку и раздевалку не поведу. Хорошо? Не обижайся, там я не одна и много капризных особ — могут возмутиться, — предупредила она по пути.
Не доходя до площади, мы свернули, прошли под аркой, соединявшей театр с жилым зданием, и вошли через служебный вход.
— Он со мной, — сказала Светлана двум парням в длинных черных кафтанах, вооруженных шпагами, скорее всего бутафорскими.
Мы поднялись по гранитной лестнице, ограниченной резной балюстрадой, прошли длинным, подсвеченным тускло-золотистым светом коридором с рельефами позднеримской эпохи. Вообще, театр производил величественное, но мрачноватое впечатление и, казалось здесь в самом деле можно встретить вампиров. Ленская всю дорогу рассказывала мне о Эрриди — основатели театра, бежавшим из Рима от гонений на лицедеев, развернувшихся в ту эпоху на италийских землях. Я актрису почти не слушал, держа большую часть внимания на тонком плане, который меня все больше беспокоил.
У дверей в зрительный зал собралось несколько молодых женщин и мужчин, ряженных в одежды позапрошлого века — видимо часть театральной труппы. Светлана поздоровалась с ними, представила меня и провела в зал, где я должен был ее дожидаться.
— Здесь будь. Хорошо? — она указала на мягкие кресла первого ряда, отделанные бордовым бархатом. — Саш, минут сорок примерно, может час. Я быстро переоденусь и потом небольшая репетиция. Уже наши все собрались. Не скучай! — она поцеловала меня и шепнула: — А потом я полностью твоя.
Я сжал ее руку, не отпуская: — Имей в виду, я с тобой сделаю все, что захочу. Я беспощаден к вампиршам.
— Да… — прошептала она. — Все, что захочешь. У меня от твоих слов уже мокренько, — она лизнула меня в губы. — Пусти, мой строгий повелитель.
Я отпустил, мысленно продолжая когда-то начатую нами игру, в котором я был ее всевластным господином. Признаться, я соскучился по этой игре, а последний взгляд глаз Светланы, ее декольте, явившее ложбинку между полных грудей, и вовсе взбодрили меня так, что джанах стало категорически тесно.
Я не стал дожидаться Ленскую, сидя в кресле: прошелся по залу, заглянул в оркестровую яму и вышел в коридор. Там полюбовался огромными картинами в багетах, покрытых позолотой. Они тянулись на всю длину коридора, огибавшего зрительный зал до лестницы, и заняли меня надолго. Вернулся в зал, когда их репетиция началась. Часть занавеса над сценой была приподнята наполовину, являя декораций серого мрачного замка и нарисованного леса вдали. На освещенной цветными прожекторами площадке собралось десятка два людей. Многие в театральных костюмах, некоторые в обычной одежде. Светлану я узнал не сразу, потому что она стояла спиной и рядом с ней находилось еще несколько блондинок, оттенком волос похожих на нее. Но когда она повернулась, то даже бледное от грима лицо и губы, крашенные в цвет спелой вишни, не обманули меня. В черном с красными вставками платье она играла роль графини Элизы Витте, ставшую кровожадной вампиршей. Наверное, по мнению режиссера и сложившемуся мнению вампиры должны выглядеть именно так. К счастью театральные люди, не знали, что из себя представляют настоящие вампиры. И пусть они остаются в безызвестности, радуя зрителей страшными и чувственными сказками.
Когда графиня Элиза подошла к молодому мужчине и начала что-то говорить по сценарию, я ее не услышал. Не только потому, что репетировали они без усилителей звука, но большей частью потому, что я снова почувствовал потустороннее присутствие. Теперь оно было гораздо более явным. Даже без подключения интуиции я чувствовал нарастающую угрозу, а за ней крадущийся в сердце страх. Страх — чувство несвойственное Астерию. Нет, я не могу сказать, что я его не испытываю, он так же иногда приходит ко мне, но в гораздо меньшей мере, чем большинству и я его умею легко контролировать. Сейчас же природа страха была иной: он приходил не как обычно, начавшись с мысли и разрастаясь из точки-манипуры. Этот страх приходил извне, словно дуновение ветра из чужого, жуткого мира. Я поежился, чувствуя холодок, пробежавший по спине и больше не обращая внимания на происходящее на сцене. Почти полностью я перешел на тонкий план, догадываясь, что сейчас произойдет.
Эринии!.. Они были уже близко. Опасные, коварные сущности! Некоторые исследователи потустороннего считают, что их всего три — три сестры, рожденных кровью Урана. Три их было изначально, но позже они породили множество более мелких, но столь же опасных существ. Сами эринии без особых причин нападают очень редко. Чаще они исполняют волю кого-то из вечных. Совсем не трудно догадаться, чью волю они примчались исполнить в этот раз — Геры. Я пока не чувствовал Величайшую, но уже было ясно, что не обошлось здесь без нее.