Ваше Сиятельство 5
Шрифт:
Да, пользы от копий на данном этапе перевода немного и все-таки лучше копии этих пластин иметь. А также копии моих логических таблиц со значениями пиктограмм и символов языка дравенши. Я достал кусок графита и именно этим занялся: кладя на пластину чистый лист бумаги, снимал ее оттиск с одной и другой стороны. Таким образом я снял графические копии со всех пяти пластин. Копии с таблиц решил сделать после завершения сегодняшней работы с переводом.
Звякнул эйхос. Наверное, пришло сообщение от Элизабет. Я не стал на него отвлекаться — занялся переводом последнего фрагмента второй пластины. Все так же, как прежде по уже отработанной методике я, запоминая группу символов, погружался глубоко на тонкий план и обращался к отголоскам прошлого этой реликвии.
Со второй пластиной я провозился около получаса, и принялся за третью. Сегодня перевод шел на удивление хорошо. Скорее всего потому, что я уже заполнил значительную часть логических таблиц и в моем уме начала выстраиваться довольно ясная система подобий и соответствий знаков древних дравенши. Знаков в письменности дравенши было много, и они были слишком разнообразны, чтобы говорить о существенном прорыве в понимании их языка, но все же случился заметный прогресс. Попутно мне удалось пополнить таблицы новым толкованием центральных пиктограмм и приблизится к пониманию, почему Свидетельства Бархума были написаны на двух языках. Видимо, знаки дравенши вольно передавали саму историю последних лет династии Панадаприев с некоторыми художественными отступлениями, а пиктограммы были более точны и указывали лишь на особо значимые события той эпохи.
Я отработал третью пластину больше чем на половину, когда почувствовал неладное. Ощущение было таким, как в театре перед атакой эриний: тревога, нарастающий страх, явное присутствие непроявленного. Только в этот раз события развивались намного быстрее. Я едва успел бросить пластину на стол и создать проекции рук, как в сфере внимания появилось сразу три эринии. Две крупных, одна поменьше, с искаженными злобой лицами, оскалами опасных зубов. Разворачивать «Лепестки Виолы» не было времени, да и неэффективен такой щит на тонком плане против быстрых существ, способных атаковать с любой из сторон. Это вам не физический мир, когда атаку снизу можно не ждать, а спину может прикрыть обычная стена. К тому же щит занимает одну из рук, а сейчас в ней гораздо полезнее астральный клинок. Это лишь одна из причин, почему я редко использую подобную защиту на тонком плане.
Ладонь правой руки, вернее ее проекции, я снова превратил в клинок тонкий и длинный, сияющий небесной голубизной. В левую в этот раз активировал «Гнев Небес» и сразу пустил электрическую магию в ход — тварь, появившаяся сверху слева, тут же пошла искрами от поразившего ее разряда. Другую я успел пронзить клинком точно в открытую пасть, а вот третья увернулась от моего выпада и вцепилась в меня сзади на уровне анахата-чакры. Ее зубы сомкнулись, разрывая защитные оболочки моих энергетических тел. Это очень неприятное чувство. Чувство словно в тебя не только вонзаются острые зубы, но при этом проникает ледяной холод — он сковывает движения, быстро забирает силы. Я кое-как извернулся, взмахом снизу рассек астральным клинком ее пополам. Замер, ожидая появление других. Они были где-то рядом, но пока не проникали в сферу моего внимания. Через несколько мгновений я понял, что эринии сейчас появятся не на тонком плане, а в физическом мире. Эти три лишь отвлекали мое внимание, но обмануть меня им не удалось. И такая тактика была бы их глупостью или глупостью пославшей их Геры, если бы не одно «но»: сейчас на столе лежали реликвии Лагура Бархума! В данной ситуации пластины со Свидетельствами — мое самое уязвимое место. Посланницы Геры не могут стянуть реликвии из сейфа — это невозможно сделать из тонкого плана. А вот схватить их в физическом мире, если пластины просто лежат на столе — такое эринии могут сделать легко. Хотя у этих тварей нет рук, у них есть зубы, которыми они пользуются виртуозно.
Почти мгновенно я вскочил на ноги. В левую руку сразу «Лепестки Виолы», в правую кинетику. Магический щит раскрылся с громовым хлопком, отбрасывая одну их потусторонних тварей к стене. Она так и впечаталась в дальний простенок, клацнув ножеподобными зубами. И еще появилось две. Обе слева. И еще одна! Черт!
Удар кинетики пробил ближнюю насквозь. На кровать полетели студенистые ошметки, со стуком на пол упала тяжелая челюсть. Я бы мог отступить в угол и, прикрываясь щитом, находясь в относительной безопасности, без труда разделаться с непрошенными гостями. Но Свидетельства Бархума! Слишком поздно я понял замысел Геры, пославшей зубатых тварей. Сама Величайшая, следуя Небесному Кодексу, не смеет украсть или забрать вещь, принадлежащую смертному, а для эриний такие законы не существуют. Одна из них, чуть промазав в броске, уже вгрызлась в стол, прокусывая дубовую столешницу. Я едва успел укрыться щитом от атаки эринии слева, как еще одна бестия с длинными грязно желтыми космами схватила со стола пластину Свидетельств и метнулась к окну. Мое сердце сжалось. Это было катастрофой! Я не успевал накрыть воровку кинетикой. Ударная волна, сорвавшаяся с моей ладони, выбила окно, разорвала в клочья штору, но эриния ушла с бесценной добычей. Еще одна, схватила другую пластину, попутно разрывая на куски мои таблицы. И другая, с зеленоватыми космами набросилась с противоположного края стола. Я ударил широкой кинетической волной, надеясь снести их сразу всех, или хотя бы просто сбить их, отшвырнуть, выгадывая драгоценные мгновения.
Время! Вот чего не хватало мне в этой жуткой ситуации. Если бы я понял их замысел чуть раньше, то успел бы пусть ценой более тяжелых ранений на тонком плане активировать «Усы Тигра» или даже великий «Туам латс флум». Но вышло то, что вышло… В сердцах я нанес еще два удара кинетикой, разрывая на куски одну из тварей, державших в зубах реликвию Лагура Бархума. Другая все-таки успела выскочить в оконный проем, а мой удар выбил со стены куски штукатурки и пару кирпичей.
В этой безумной атаке я даже не сразу почувствовал сильную боль в правой руке. Лишь теперь обратил внимание, что мышцы пониже локтя разорваны, и с руки хлещет кровь. Но это сейчас такая мелочь! Важно лишь то, что на столе осталось лишь две пластины Свидетельств! Мои глаза безошибочно определили: первая и вторая! Боги мои! Да лучше бы забрали именно эти, но оставили четвертую и пятую! Логические таблицы со смыслами знаков были разорваны! От той, в которой я выписывал значение пиктограмм остались лишь небольшие клочки! Это настоящая катастрофа! Перевод третьей пластины? Даже не знаю, что с ним…
Я слышал, что в дверь энергично стучали. С коридора доносился испуганный, почти панический голос мамы, более сдержанные возгласы Майкла и Дениса из охраны. А еще я слышал хохот Геры. Она на миг появилась передо мной в ореоле желтого света совсем близко, сверкнула злым взглядом и тут же растаяла.
Глава 8
Пламенная встреча
Я не выспался, о чем честно сообщил князю и Ольге. А еще я им сообщил об утрате двух пластин Свидетельств Лагура Бархума. К счастью, пятая валялась на полу за кроватью — она выпала из пасти той твари, которую я изрядно попортил кинетикой. Так же я рассказал Ковалевским почти все о моем противостоянии с Герой, опустив из этой истории не во всем приличную ситуацию с Элизабет Барнс. Для Ольги, знавшей о моих отношениях с Небесными гораздо больше князя, эти новости не стали чем-то особо удивительным: она их приняла как продолжение событий в ритуальном зале поклонников Морены. Борис Егорович, выслушав мой рассказ, проявил удивление. Но как мне показалось, его удивление было далеко от той степени, которую должен испытать человек, узнавший о моих отношениях с богами и громких разборках с некоторыми из них. Князь словно уже знал, что подобные явления случаются в моей жизни, и что для меня они почти так же обыденные как для какого-нибудь кутилы пьяная драка в кабаке. А вот кража двух пластин Бориса Егоровича по-настоящему взволновала, и опустив разговоры о Небесных, он особо обеспокоился судьбой перевода Свидетельств.
— И какие прогнозы, Саш? — заметно помрачнев спросил он, поднимая виману выше слоя облаков. — С тех копий, что ты снял можно что-то выжать?
— Пока не знаю, Борис Егорович, — я не стал его удручать еще тем, что таблицы с пиктограммами и знаками начальной письменности дравенши практически уничтожены. По моим прикидкам, из тех клочков, что остались, вряд ли можно извлечь достаточно пользы — это я решил ему пока не говорить, лишь пояснил так: — Все что удалось собрать со стола и пола я убрал маме в сейф. На тот момент у меня не было ни времени, ни возможности разбираться с оставшимися записями. Видите, рука немного пострадала, — я потрогал бинт, стягивающий рану. — В общем-то, рана — сущая мелочь. На мне очень быстро заживает. Но мама — есть мама. Подняла такую панику, что пришлось ее долго успокаивать, попутно прибирать оставшиеся записи, объяснять ситуацию охранникам. В общем, вышло много ненужной суеты. Вы, Борис Егорович, все же слишком не волнуйтесь по этому вопросу. Знаю, безвыходных ситуаций не бывает. Что-то придумаем. И боги, и всякие коварные сущности — они тоже имеют уязвимости, порою больше, чем мы, люди. Мне придется поискать способ, и на эти уязвимости посильнее понажимать, — это я произнес так, чтобы моя уверенность и спокойствие передались князю.
И хотя всем видом транслировал едва ли не космическую безмятежность, на самом деле спокойствия во мне было не слишком много. Ковалевский кивнул, наверное, не слишком удовлетворенный моими заверениями, включил терминал коммуникатора. Я мысленно вернулся к рассуждениям об уязвимостях богов, подумал о магическом шаблоне «Внутренний Взрыв» — его я очень усердно прокачивал перед сном. Занимался этим на диване в гостиной — ночевал я на первом этаже, поскольку на моей кровати, уделанной ошметками двух эриний, спать было крайне неприятно. Да и вынесенное кинетикой окно и куски штукатурки не делали мою комнату приятным местом для ночлега.
«Внутренний Взрыв» — действительно могучая магия, она хороша в войне «по-крупному», в сражении с очень серьезным противником, но пока я не слишком понимал, как она может мне помочь вернуть пластины. Сделать Гере больно — да. Сделать очень больно, так как она даже представить не может — тоже, да. Но две драгоценных пластины, как их вернуть?! И не менее важный вопрос: как я смогу добраться до Величайшей? В гости, как это делала Артемида, Гера меня вряд ли пригласит. Эта старая, хитрая и вечная дрянь будет являться передо мной лишь тогда, когда ей выгодно и когда она уверенна в своей безопасности. Теперь она будет особо осторожна и посылать на убой всяких тварей вроде эриний, подтачивая мои силы, при этом сама оставаясь неуязвимой. За прошедший день я уже потерял процентов двадцать магических сил, энергетические тела изранены и восстановить их быстро попросту невозможно.