Ваше Сиятельство 7
Шрифт:
— А меня с собой возьмете? — раздался за моей спиной голос Светланы Ленской.
Я повернулся. Она обняла меня, и мы поцеловались, недолго, с нежностью, такой что касание ее губ, близость ее восхитительного тела тут же раздразнили меня.
— Я не против, — ответила княгиня. — Только вряд ли тебя это
— Эрмик?! Елецкому! Тогда мы сможем устроить гонки по Нижегородской! — рассмеялась Светлана. — Вообще-то я шучу. Подошла, чтобы пригласить вас на спектакль. Новая постановка: «Тайны поместья Витте» — это продолжение нашего предыдущего спектакля «Полнолуние».
— На какой день? — я убрал эйхос.
— Четверг, 31-го мая. Как раз после последнего экзамена. И можно будет сразу отметить окончание экзаменов и школы. А еще, после спектакля будет вечеринка с вампирами, — Ленская прищурилась, поглядывая на меня. А потом вдруг повернулась к Ковалевской и сказала: — Оль, можно тебя на минутку, пока он думает?
Актриса увела Ольгу далеко, в конец коридора и говорила с ней гораздо дольше «минутки». Ковалевская вернулась ко мне одна. Что-то странное отражалось в ее глазах после этого таинственного разговора моих двух возлюбленных. Я не мог понять что. Не мог даже определить, огорчена княгиня этим разговором или рада ему. Она откинула волосы, упавшие на лицо, и сказала:
— Саш, я не пойду, а тебе нужно сходить. Если нет ничего особо важного в планах, то пойди ей навстречу, посвяти этот вечер Ленской.
— Что она тебе такое сказала? — теперь уже совершенно определенно я чувствовал, что что-то не так.
— Она тебе все сама потом расскажет. Идем на экзамен, — Ольга вязала меня за руку и, прерывая все мои вопросы, направилась к классу.
— Скажи в чем дело, — настоял я, задерживая ее руку.
— Саш, я не скажу. Она просила не говорить. Так надо. Наберись терпения, Света сама тебе все расскажет, но не раньше, чем после спектакля. И твое присутствие обязательно. А мне там точно нечего делать, — Ковалевская открыла дверь, и мы вошли в класс.
Сегодня сдавали мы «Историю государства Российского и остального мира». Преподаватель — барон Эрнест Дубровский, считал этот предмет важнейшим из всех дисциплин школы второго круга. И Дубровский столь ревностно относился к этому предмету, что оспаривать его мнение мало кто решался даже среди преподавательского состава. И я особо спорить не буду: история Отечества очень важна для самосознания каждого подданного нашей страны. Особо важна для дворянства, людей служащих Отечеству, иначе будут в нашей империи плодится такие, как князь Козельский и те, что с ним заодно — для них слово «Родина» — пустой звук.
Я долго просидел над билетом и причина в том, что мне достались весьма неоднозначные вопросы. А именно: «Война за карибские острова. Становление Кубинской губернии», «Мифы и реальная история олимпийских богов», «Возникновение Индийского Семицарствия». И если с ответом на первый вопрос не было никаких проблем, то со вторым и третьим… Дело в том, что у меня по этим вопросам имелось свое мнение, во многом расходящееся с тем, что прописано в наших учебниках. Но, конечно, мнение Астерия, для барона Дубровского не может быть авторитетным, поэтому я ответил, что помнил из учебника. Вышло это нескладно и не совсем так, как хотелось. Вышел из класса с четверкой.
— Как? — спросила Ольга, ожидавшая меня у двери.
— Хорошо, Оль. Четыре, — сказал я, понимая, что это вовсе не хорошо.
— Елецкий! Ну как ты мог! — сейчас княгиня явно потешалась надо мной. — Ты позоришь нашу будущую семью!
А мне было как-то не слишком смешно. Прежнему Саше Елецкому во мне было обидно. Обидно, что, в то время как я, делая переводы Свидетельства Лагура Бархума и обладая знаниями о древней истории, намного превосходящими знания барона Дубровского, получаю от него какую-то «четверку».
— Не сердись, — Ольга потерлась о меня носиком. — Кто-то пишет книги о нашей истории, кто-то ее преподает. А кто-то эту историю делает сам, — сказала княгиня, напоминая о том, что в общем-то мой план «Заземление» сделал новейшую историю государства Российского.
Хотелось мне ей сказать, что все-равно обидно, но это был бы голос прежнего Саши Елецкого. Неуместный сейчас голос, ведь тот Саша в свое время так и не смог взять в плен сердце Ольги Борисовны. И я ей ответил:
— Идем. Сегодня выпал какой-то «исторический» день. Надеюсь, миссис Барнс вернулась не с пустыми руками, и я смогу прояснить для нас еще одну страничку неизвестной истории человечества.
— Вот это правильно! И покупка тебе эрмимобиля тоже станет важной исторической вехой, — согласилась княгиня.
— Сань «четыре» у Дуба — это высший бал! — заметил Лужин, стоявший рядом. — Вон, Грушина радуется «тройке». Зазывает нас всех отметить ее успех в Ржавке.
— А ведь могло быть «два»! — расхохоталась Таня Булевская.
— Давайте с нами! — подтвердила Даша призыв ехать в Ржавку. Сейчас она была отчего-то красная щеками и счастливая. — Хоть раз, Ольга Борисовна, присоединись к веселью!
— Мы подумаем, — ответила Ольга, направляясь за мной, но мне кажется, думать об этом княгиня вовсе не собиралась.
Сбежав по лестнице, мы прошли вестибюль и под портиком я остановился, сунул руку в карман, чтобы достать «Никольские». И тут я увидел Элизабет. На экзамене я совсем забыл о ней, хотя слышал писк входящего сообщения. Получается чеширская кошка, решила не назначать мне встречу, а приехала сама прямо к школе. Я ее узнал даже в черных очках, хотя… с англичанкой что-то было не так.