Вашингтон
Шрифт:
Издавая пронзительные боевые вопли, от которых у ошарашенных британцев волосы зашевелились на голове, из леса неожиданно выскочили индейцы и открыли огонь. Прежде чем британские гренадеры успели дать ответный залп, они снова скрылись в лесу и как сквозь землю провалились. Но оказалось, что они разбились на два крыла и взяли британцев в кольцо. Из-за деревьев полетели пули, а сами стрелки были недосягаемы за надежными укрытиями. Высокие шапки английских гренадеров превращали их в отличные мишени.
Вашингтон, находившийся вместе с генералом, услышал, что впереди началась паника, хотя ничего еще не было видно. Британский авангард был настолько ошеломлен, что бросился наутек. Английским солдатам еще никогда не приходилось сталкиваться с индейским стилем боя: воины не стояли на месте,
Брэддок и Вашингтон обреченно пробирались против потока красных мундиров. Когда Брэддок послал три десятка стрелков под командованием капитана Томаса Ваггенера занять позицию на холме, в дыму и неразберихе по ним начали стрелять свои, приняв за французов, а офицеры тоже стреляли, решив, что это дезертиры. Все 30 человек были убиты.
Брэддок так и не внял советам Вашингтона устроить рассыпную атаку. Он упрямо придерживался европейской доктрины, выстраивая свои войска повзводно и отправляя их в бой сомкнутым строем — практически на расстрел. Адъютант тщетно умолял генерала, «пока еще не поздно и не всех еще охватило смятение», позволить ему «возглавить местных и сразиться с врагом в его же манере» (виргинцы, знакомые с индейцами не понаслышке, в отличие от англичан не обратились в бегство).
Брэддок отдал ему два приказа: послать еще один отряд занять ту же высоту и отбить у врага две пушки. Вскоре молодой офицер уже бесстрашно скакал через поле битвы. Благодаря большому росту он был идеальной мишенью, но пуля, казалось, его не брала [7] . Под ним убили двух лошадей; оба раза он вставал, отряхивался и садился на какого-нибудь коня, потерявшего седока.
«Я в любую минуту ожидал, что он упадет, — записал потом доктор Джеймс Крейк, с замиранием сердца наблюдавший за Вашингтоном. — Твердым исполнением своего долга и присутствием в самой гуще событий он подвергал себя постоянной опасности. Только всевидящее Провидение могло оградить его от судьбы, уготованной всем вокруг него».
7
Спустя 15 лет Вашингтон встретился с индейским вождем, который помнил его по сражению у Мононгахилы. Тот рассказал, что велел своим воинам стрелять по высокому бледнолицему; когда даже самым метким стрелкам не удалось в него попасть, индейцы решили, что он заговоренный и великие духи сберегают его для будущего.
К концу сражения шляпу и полы мундира Вашингтона пробили четыре пули, но у него самого не было ни царапины. Между тем почти две трети британских офицеров были убиты, войска практически остались без командования. Два адъютанта Брэддока были ранены. Когда самого генерала сразила пуля, попавшая ему в руку и пробившая легкое, рядом с ним оставался только Вашингтон. Брэддок тоже сражался как лев, проявляя больше отваги, нежели мудрости. Под ним пали четыре лошади. Вашингтон уложил генерала в небольшую повозку и перевез обратно через Мононгахилу. Лежа на носилках и стеная, Брэддок, еще находившийся в сознании, продолжал отдавать приказы. Исполнять их мог только Вашингтон, хотя и он был так слаб, что его качало из стороны в сторону.
Нужно было передать полковнику Данбару, следовавшему за авангардом на расстоянии в 40 миль, приказ скорее идти вперед с подкреплением, лекарствами и повозками, чтобы оказать помощь раненым. Вашингтон, проведший в седле уже 12 часов, собрал последние силы и пустился в путь через черный ночной лес. «Ужасные сцены, являвшиеся во время того ночного перехода, невозможно описать, — вспоминал он. — Трупы, умирающие, стоны, жалобы, крики раненых о помощи на протяжении всей дороги могли бы пронзить и самое твердое сердце». По его подсчетам, британцы потеряли 300 человек убитыми и столько же ранеными (на самом деле их потери составили около тысячи человек, тогда как у французов и индейцев было всего 23 убитых и 16 раненых),
В ночь на 13 июля Брэддок умирал в двух милях от Грейт-Медоуз. «Кто бы мог подумать?» — простонал он, имея в виду свое сокрушительное поражение. Он хвалил своих храбрых офицеров и проклинал трусливых солдат. Вашингтону он подарил красный шелковый офицерский шарф и пару пистолетов, рекомендовав своему слуге Томасу Бишопу перейти на службу к молодому виргинцу. Когда генерал скончался, Вашингтон оказался единственным офицером, способным взять на себя командование. Он же руководил похоронами: после того как его солдаты выкопали у дороги могилу и опустили в нее бренные останки Брэддока, завернутые в одеяло, он сам при свете факелов совершил, как умел, англиканский похоронный обряд. Чтобы индейцы не выкопали тело и не надругались над ним, он приказал утрамбовать свежевскопанную землю, прогнав по ней несколько повозок. Врагам так и не удалось обнаружить могилу Брэддока.
Вместе с генералом Вашингтон похоронил и свои надежды на королевский патент. Оставалось довольствоваться возросшей славой на родине. Когда в конце июля он ехал домой, в качестве сувенира зажав под мышкой простреленную шляпу, молва летела впереди него. Губернатор Северной Каролины лично поздравил 23-летнего офицера. Пресвитерианский священник Сэмюэл Дэвис предположил, что «героический молодой полковник Вашингтон» был сохранен Господом для большего: «Надеюсь, что Провидение уберегло его, вмешавшись столь явно, чтобы он оказал некую великую услугу своей стране». Некий восторженный поклонник из Филадельфии сообщил, что Бенджамин Франклин отдал должное его героизму и что «все хотят служить под вашей командой». Однако величайшей наградой для него стали два письма из Бельвуара: Уильям Фэрфакс писал, что Джордж будет для него дорогим гостем, а Салли — дорогая Салли! — прислала шутливую записку (которую из осторожности дала подписать двум общим друзьям), ругавшую его за промедление. «Возблагодарив небеса за Ваше возвращение живым и здоровым, я должна укорить Вас за то, что Вы отказали нам в удовольствии видеть Вас нынче вечером. Поверьте, только уверенность в том, что наше общество будет Вам неприятно, помешала нам проверить, принесут ли нас ноги сами в Маунт-Вернон сегодня же вечером. Но если Вы не приедете к нам, завтра же рано поутру мы явимся в Маунт-Вернон».
ПОЛКОВНИК
Поражение Брэддока имело как минимум два существенных последствия: во-первых, вера в непобедимость английских войск оказалась сильно поколеблена, а во-вторых, Западная Виргиния осталась беззащитна перед набегами индейцев в долину Шенандоа. Потоки беженцев потекли через Голубой хребет в города. К середине августа 1755 года Законодательное собрание в Уильямсберге проголосовало за выделение 40 тысяч фунтов на защиту колонии от индейской угрозы. Кто же возглавит восстановленный Виргинский полк? Разумеется, Джордж Вашингтон.
Этому назначению воспротивился один-единственный человек — Мэри Болл-Вашингтон. На ее возмущенные упреки сын ответил кратким письмом: «Милостивая государыня! Если в моей власти будет избежать того, чтобы снова отправиться в Огайо, я так и сделаю. Но если страна единогласно возложит на меня командование и предложит такие условия, против которых мне будет нечего возразить, отказаться будет бесчестным, и мой отказ должен был бы привести Вас в большее смущение, нежели мое почетное производство в командующие». В тот же день вице-губернатор Динвидди предложил Вашингтону не только чин полковника, но и командование всеми военными силами Виргинии. Зная себе цену, Джордж напористо потребовал предоставить ему более широкие полномочия: назначать полевых офицеров, набирать солдат — и плюс к тому жалованье в 100 фунтов в год. Вместе с тем, наученный опытом, он знал, что чем больше власть, тем больше ответственность, и вовсе не горел желанием взвалить всё это тяжкое бремя на свои плечи: согласие стать главнокомандующим он дал только 31 августа, по прошествии двух недель.