Василий Аксенов — одинокий бегун на длинные дистанции
Шрифт:
Васька, родной и любимый, все остальное ты или знаешь, или можешь вообразить. Например, Борю не пустили в Болгарию. Он туда и не собирался, просто, по требованию болгар, он делал для них оформление «Лебединого озера».
Вообще же мне очень нужно, чтобы у вас было — хорошо. Потому что у меня — сами видите. Да и как-то: не болит вроде ничего, а сердце — бедствует и жалуется.
Володька [387] звонил 31-го, сказал, что вы говорили по телефону — вы и впредь говорите, потому что он был очень печален.
387
Войнович.
Со мной по-прежнему никто не борется. По-моему, приглядывая за моей жизнью, они догадались, что если дальше так пойдет, — в борьбе нужды не будет. Ничего себе — новогоднее письмецо! Прости меня за все вздоры. Вот съеду в Переделкино,
Целую, целую тебя и Маяту. А то — Боре только страничка осталась. Я всегда ощущаю, что вы меня помните и любите. Майка, ты получила свою коробочку? Уверена, что — да, я очень давно ее отправила. И письмо через Светлану — ведь получили?
Ваша Белла
Оказывается, Борька вам отдельно пишет, значит, страничка — моя.
Наверно, про «Клуб беллетристов» [388] вы слышали? (Кормер [389] , Попов, Козловский [390] и двое, кажется, других.) Во всяком случае, я сделала, что смогла, чтобы вы — услышали (Тони Остин [391] ). 17-го января говорит мне Ерофеев, что вот, послали члены упомянутого клуба письмо в какие-то мелкие власти. Что-что? — говорю, — они ждут, чтобы поощрили их клуб, который, как они пишут, есть? Пусть они ждут обысков.
388
В 1980 г. писатели Филипп Берман, Николай Климонтович, Евгений Козловский, Владимир Кормер, Евгений Попов, Дмитрий Пригов и Евгений Харитонов объявили о создании независимого «Клуба беллетристов» и предложили властям издать небольшим тиражом подготовленный ими альманах «Каталог». Члены клуба подверглись преследованиям со стороны КГБ, особенно после того, как альманах был напечатан в США.
389
Владимир Федорович Кормер (1939–1986), писатель, философ.
390
Евгений Антонович Козловский (р. 1946), прозаик, драматург, режиссер.
391
Энтони Остин — корреспондент «Нью-Йорк таймс».
Обыски были — 19-го, как только письмо было получено адресатом. А дальше — знаешь, наверное. Вообще же Попов и Ерофеев (не участник «клуба»), Кублановский, Рейн, Кормер, Битов, когда не в Ленинграде, — частые гости мастерской, и живем дружно (если я не задираюсь). Булат — очень мягок, страдая, что разминулся с тобою, долго услаждал пением Володю. Смешно: после проводов Володи Булат, Чухонцев и еще двое полтора часа висели в лифте, пока я не выкупила их за бутылки. Володька к Мюнхену подлетел, а они — висят и говорят Остину: снимите нас за решеткою.
Белка дорогая!
Мы приехали сюда 22 января и на неделю поселились у Дина. Твой blue joy тут же явился и осведомился — а где, мол, Белка и Борька? Дин [392] завел себе на дому девушку по имени Эмили и собирается на ней в скором времени жениться, то есть получил уже licence на это дело.
Потом мы сняли квартиру в Санта-Монике в пяти минутах ходьбы от пляжа, тебе эти места хорошо известны. Venice стал за последние годы очень чистым и даже слегка респектабельным, хотя еще и вывешивает лозунги типа «Моральное большинство — ничто! Вэнэс сопротивляется!» Вообще же американы за истекшие пять лет стали как-то посерьезнее, меньше стало в Калифорнии карнавальности, хотя роликовое конькобеженство неистовствует. Пешеход по-прежнему странная фигура в L.A. [393] Естественная фигура бежит или на роликах шпарит.
392
Дин Ворт.
393
Лос-Анджелес.
Здесь уже в Santa Monica получили кучу писем от вас из Москвы, очень, разумеется, возбудились, воспылали, разгорячились и огорчились.
Приляпанность нашу к России, видимо, ничем уже не оторвешь, никакими ублюдочными указами. В газетах ищу только русские репортажи и уж потом зачитываю остальное, по ТV только тогда подпрыгиваем, когда Cronkite [394] начинает что-нибудь про Россию или про Польшу, ведь о Польше сейчас — это вдвойне о России. В прошлую субботу в сатирической программе Saturday Night Life пошли экстренные новости: Польша вторглась в Советский Союз, польские войска продвигаются к Москве, польский посол в UN заявил, что это не военная акция, что действия польского правительства направлены лишь на стабилизацию Советского Союза, однако польская армия рассчитывает добиться успеха, используя элемент внезапности.
394
Уолтер Лиланд Кронкайт-младший (1916–2009), американский тележурналист и телеведущий.
Мы как раз недавно говорили, что прошлый год со всеми высылками и смертями прокатился по тебе бульдозером. Ты замечательно описала похороны Надежды Яковлевны. Мы увидели вас всех, окруженных видимой и невидимой сыскной нечистью, и пожалели, что нас нет с вами, могу себе представить тот душевный подъем, и порыв ветра в деревьях, и депрессуху потом.
С Володей Войновичем мы говорили один раз по телефону, я позвонил на следующий день после их прилета, он был еще совершенно обалдевшим. Сейчас, говорят, он в хорошей форме. В мае мы увидим его, а также многих других бродячих русских классиков, здесь, в Лос-Анджелесе, будет трехдневная, весьма широко задуманная конференция «Русская литература в изгнании». Недавно, окидывая взглядом место действия, т. е. our Earth-mother-planet, я насчитал, по крайней мере, 50 более-менее известных имен русской литературы, оказавшихся за бугром. Беспрецедентная, вообще-то, херация на фоне так называемого мирного времени.
Я так и предполагал, что ваш дом волей-неволей станет центром загнанной нашей московской братии, и ты сама просто в силу своей душевной сути окажешься главной фигурой Сопротивления. Это, конечно, красиво сказано, и мы восхищаемся тобой и такими ребятами, как Женька Попов, но беспокойство за вас сильнее восхищения. Женька пишет, что ситуация сейчас решительно изменилась и впрямь — к таким мерам, как «официальное предупреждение писателя», банда еще не прибегала. Я представляю себе, как они обложили мастерскую и дачу, как подсматривают, подслушивают и поднюхивают. Очень хорошо по себе знаю, как велико напряжение в такой ситуации. И в то же время я решительно не знаю, хорошо ли будет для тебя — уехать. Майка считает, что плохо. Я не уверен. Прожить еще в условиях чрезвычайно благоприятной и благожелательной университетской среды вполне можно, работа, стипендии будут и у тебя и у Бориса, хотя этот предмет просит серьезного взвешивания, — цены все растут, налоги огромные и т. д., однако главное, как ты понимаешь, не в этом, а в том почти космическом отрыве от родины, и не сам себя чувствуешь заброшенным, а напротив, твоя огромная рыхлая родина становится для тебя в отдалении чем-то покинутым и любимым, вполне небольшим, вроде щенка или ребенка. Даже порой всю сволочь, что формирует образ зловещей Степаниды, забываешь. Засим возникает естественное: кому принадлежит Москва — мне, Белле, «Метрополю» или нелегальной банной бражке? Конечно, может быть, тут возникнет идея Сопротивления. Я, может быть, не до конца дрался, но все же дрался сколько мог и отступил с боями и крови им все же попортил немало. И у каждого честного нашего человека есть выбор разного рода, и все варианты приемлемы при сохранении достоинства, то есть того, от чего они больше всего и скрежещут. Словом, на всякий случай, Дин Дабль-ю-ар-ти-эйч начал копать свой ректорат на предмет вашего приглашения, тебя к славикам, Борьку в School of Art.
Это просто подготавливается шлюпка, а вовсе не сирены поют, прошу учесть.
Мы после конца семестра, т. е. в июне, отправимся обратно на Еast, но еще неизвестно куда — в Washington DC или NYC, так как есть предложения на будущий год из двух этих столиц, но еще не вполне определенные. NY, конечно, соблазнителен русской средой и огромными возможностями всяческой деятельности, но уж больно обшарпан и грязен. В Washington больше будет времени для писаний. Кстати, понемногу кропаю с Божьей помощью новый роман. «Крым» в скором времени выходит в Ардисе. Там все еще есть идея, и она крепнет, выпустить книгу (твою и о тебе) вроде Булатовской, со стихами, прозой, фотоснимками и т. д. Сообщи свои пожелания. У Дина твоих налоговых денег не было, но он будет выяснять в своем финансовом отделе, уверен, что не пропали. Сообщу, как выяснится. Поехал ли в Париж Андрей? Недавно прочел в Newsweek кой-чего про Евтушенко. Очень жалкое впечатление. Лучше бы уж не высказывался.
Обнимаем вас и целуем. Храни вас Господь.
Ваши Вася и Майя
Родные Вася и Майя!
Помню, на чем остановилась давным-давно: у меня есть огромное письмо к вам, переогромное — и пришлю. Так и было, но, вернувшись из гостей, я так его переогромнила, что утром осерчала и порвала. Помню, что последнее упоминание о «Каталоге» несколько было небрежно — я тогда еще не читала его, затем прочла и всем пяти авторам предъявила мой совершенный привет (Пригов и Харитонов были для меня внове).