Василий Блюхер. Книга 1
Шрифт:
— Покажи, где будешь переправляться? — предложил Блюхер.
Томин выехал вперед, а главком за ним. Все скакали к поскотине. Ягудин, вырвавшись, поспешил открыть ворота. Неожиданно раздалась ружейная стрельба. Конь Ягудина поднялся на дыбы и тяжело рухнул наземь. Башкир, уцелевший чудом, поднялся и, прихрамывая, подбежал к главкому, но в это мгновенье пулеметная очередь хлестнула свинцовым градом. Под главкомом упал конь. Блюхер сумел быстро освободить ноги из стремян. Кошкин тотчас подвел ему своего коня. Блюхер ловко прыгнул в седло и помчался с Томиным обратно в деревню, чтобы укрыться от огня.
На поле остались
— Ложись! — крикнул ординарец и пополз вперед. Правая нога у него сильно болела — конь, падая, придавил ее, но ординарец ни стоном, ни гримасой не выдавал себя. Только через полчаса они благополучно доползли до деревни.
Белые перенесли огонь на Ирныкши. Запылали крестьянские дома. В деревне стояли в беспорядке обозы Южноуральского отряда. После первых же выстрелов все бросились к телегам, сбивая друг друга. Лошади, обезумев, понеслись по Архангельской дороге.
На окраине Ирныкшей нес боевое охранение интернациональный батальон. Теперь им командовал тот самый чех, который перешел у села Петровского на сторону красных. Его звали Зденек Нашек. Увидя обозников, он поторопил их и, когда скрылась последняя телега, приказал бойцам залечь. К Нашеку приполз боец.
— Томин приказал не отступать, — сказал он. — На подмогу идет кавалерийский полк Стеньки.
Про такого командира Нашек услышал впервые. Он знал, что один из полков носит имя Разина, который много лет назад пошел с оружием в руках против русского царя Алексея, но был схвачен и казнен. Впрочем, ему было все равно: Стенька так Стенька. Вот Томина он видел в бою, и ему казалось, что таким был некогда и Разин. Павлищев ему тоже нравился: всегда спокойный и умно командует.
И только боец уполз, как Нашек увидел белых, приближавшихся к деревне под прикрытием перелеска.
— Pripravite se! [5] — подал он команду на своем родном языке, и все поняли, чего хочет Зденек.
Белые подошли на триста шагов. Меткий огонь интернационального батальона сразил первые ряды противника. Несколько раз он пытался прорваться к деревне, но бесполезно. А потом рванулся кавалерийский полк имени Разина и довершил разгром белых.
Вечером Русяев доложил о трофеях. Главком радовался, прикидывая в уме, какому полку дать патроны.
5
Подготовиться! (чешск.)
— Вот так, сынок, и будем воевать, — сказал он. — Теперь у нас боеприпасов еще дня на два, а то и на три.
После революции пятого года Дамберга выслали в Оренбургскую губернию на вечное поселение. Родился он в Виндаве на Балтийском море, где осенью дули свирепые ветры, а летом носились запахи соленой воды и разогретой солнцем хвои. Ранним утром, в жару и ливень, латышские рыбаки сталкивали с песка в море старенькие весельные лайбы и уходили на промысел. Свой скудный улов они коптили в баньках. Жил Дамберг с отцом и матерью в маленькой хибарке, насквозь продуваемой ветрами. Мальчишкой он помогал отцу чинить сети и, сидя на закате у моря, верил, что если доплыть на лайбе до горизонта, за которым скрывалось солнце, то можно увидеть необычайную страну с попугаями и жирафами. Попугаев и жирафа
На Южном Урале он не смирился с положением ссыльного и развернул подпольную работу среди забитых нуждой рабочих. Революции он радовался, как радуются светлому празднику, надеясь, что и на его родине придет конец остзейским баронам. Он писал письма оставшейся в Виндаве жене и друзьям, но ответа не получал. Однажды ему принесли письмо от незнакомого. Оно было короткое и доброжелательное:
«Не ищите Марту, она поступила гадко, уехав в Латгалию с другим человеком. Будьте мужественным».
Дамберг тяжело переживал измену женщины, которой он безгранично верил. Когда же потребовалось организовать отряд для защиты Архангельского завода от белоказаков, то он отдался всей душой этому делу, и это помогло ему позабыть Марту.
Однажды ночью на Дамберга напали. Он не растерялся, выхватил из-за пояса кинжал и нанес смертельный удар одному из противников. Другой бежал.
— Neredzet tev vairs Daugavu! [6] — донеслась до Дамберга угроза.
Дамберг узнал по голосу латышского кулака Залите и решил арестовать его на другой день, но тот бежал в Уфу.
6
Не видать тебе больше Даугавы! (латышск.)
А в Уфе паника. В город должны приехать на совещание члены Учредительного собрания, которое разогнали большевики. Говорят о петроградских гостях Брешко-Брешковской и Чернове: не случится ли с ними что-либо в пути?
Дамберг не знал ни Чернова, ни Брешко-Брешковскую, а если бы и знал, то не погнался бы за ними. Подумаешь, велика ли корысть от полоумной старухи! Куда важнее донесение разведчиков о том, что к Зилиму идет армия Блюхера. К главкому он отнесся с излишней предосторожностью, приняв его за остзейского немца — врага латышей.
— Вы намерены перейти с отрядом в армию, которой я командую? — спросил у него Блюхер.
Дамберг не ответил. Главком говорил на хорошем русском языке, без акцента, и это поразило латыша.
— Чего ты с ним церемонишься? — удивился Томин, скосив глаза на Дамберга. — Пусть сам с беляками воюет.
В это время к главкому подъехал Газизов. Увидев Дамберга, он обрадованно крикнул:
— Якши, что пришел!
— От ворот поворот, — усмехнулся иронически Томин. — Нам такой вояка не нужен.
— Якши человек, — взволнованно удивился Газизов, — золотой человек. Зачем гнать?
Дамберг молча переводил взгляд с Блюхера на Томина, с Томина на Газизова и снова на Блюхера, пытаясь прочесть в их глазах ответ на свой безмолвный вопрос. Наконец он не выдержал и спросил, обращаясь к Блюхеру:
— Скажи правду, ты немец?
— А хучь бы так, — ответил за него Томин. — Тебе какое дело?
— Дамберг, мне верь, — вмешался Газизов. — Блюхер русска!
На лице Дамберга появилась легкая улыбка. Он еще колебался с минуту, потом решительно приблизился к Блюхеру. Главком, чтобы рассеять его сомнения, мгновенно спешился и пожал протянутую ему руку.