Василий Каменский. Проза поэта, Каменский Василий Васильевич

Василий Каменский. Проза поэта

на обложку

Каменский Василий Васильевич

Шрифт:

— Где мать Алёна, — спросил Степан у Сонюшки и услышал чей-то совсем чужой, насмешливый голос: «У Корнила Яковлева — на тебя жалуется».

Потом будто Степан заметил, что у него на боку голова и волосы седые, долгие, и холодно, снежно на душе, и одиноко-безутешно. И Сонюшки нет, никого нет.

Проснулся Степан от железного шума: то удальцы собирались на приступ. Васька Ус готовил к бою.

— Выкатывай пушку!

— Примай!

— Кидай топор!

— Скорей, леший!

— Седлай коней.

— Эй, кремлевые, держись!

— Стой,

раздавит.

— Редька!

— Курмалай!

— Ссаживай.

— Чаль!

Солнце рождалось красным расцветом.

День обещал много жаркой пальбы, много крови. Степан схватил саблю, сунул кистень за пояс, накинул красно-огненный кафтан и разом поплыл на шитике на берег.

Через час все удальцы двинулись.

Конники завели песню:

Ой ли, нам, соколикам, Да воля не дана, Ой ли, мы не молоды От крепкого вина.

Удальцы подхватили яро, со свистом, с гиком:

Эй, гуляй, наливай, Молодость, раздайся. Эй, давай-поддавай, Сам не поддавайся.

— Жги-жги-жги-жги-жги!

— Шпарь!

— Эй, симбирские!

— Кремлевые!

Степан на белом коне впереди, как раз подступил к тем пряслам дубовой стены, где ждали посадские. Круто остановив коня, Степан заорал застенцам:

Эй, добрые люди симбирские, Отворяйте ворота дубовые! Вы встречайте гостей со поклонами, Понизовую вольницу жалуйте!

Степан махнул шапкой, и удальцы громом загремели:

— А ну, встречайте, братья симбирские!

Затрещал частокол, рухнули прясла.

Лицом к лицу очутились посадские жители с удальцами.

Перед симбирцами на беломолочном коне сидел Степан в огненно-красном кафтане, с горящими от солнца золотыми узорами.

И те из посадских симбирцев, что с хлебом-солью первые стояли, закричали:

— А ну, послушайте.

Горластая песня разнеслась в ответ вольнице:

Ой, вы гой еси, знатны-молодцы, Гости наши жданногаданные, Вы примите нас в дружбу верную, Дайте нам волю вольную.

Отведал Степан хлеба-соли.

Посадские голосили ему:

— Во здравие ешь!

— Батюшко наш!

— Атаман!

— Степан Тимофеевич!

— Во здравие!

— Отцова родимая головушка!

— Приими!

— Спаси от кремлевских!

Удальцы двинулись в посад.

Степан показал на острог серокаменный с башней.

— К острогу! На волю!

И через час освобожденные

заточенные, с подружными симбирцами да удальцами, круто расправились с боярскими ставленниками.

На острожную башню поставили пушки.

Стали укреплять острог, а вокруг кремля начали копать высокий земляной вал и взмащивать на него пушки.

Завязалась пальба нещадная.

В кремле вспыхнуло три пожара.

Удальцы напирали; метали в кремль зажженные смоляные факелы.

К вечеру прискакали дозорные и объявили, что к Симбирску подходит войско Борятинского с казанской стороны.

Степан засел в остроге направлять пушки.

Удальцы приготовились к битве.

Ночью войско князя Борятинского подступило к посадской стене и разразился огненный бой.

Удальцы вклинились в стрелецкую гущу и рубились отчаянно. В это время Степан заметил, что из кремля начали вылезать на помощь борятинским, и закричал вниз:

— Кремлевые вылезли!

Конница удальцов кинулась к кремлевым.

Степан видел, что вольницы значительно меньше даже войска Борятинского, однако, не унывал, потому что крепко надеялся на удальцов, да ловко наводил пушки, запаливая в густые места.

Вдруг издалека разнесся звериный, пестрый рев: то подбегали есаулы с подмогой.

Через полчаса все люди перемешались в одной свалке.

Лихо работали удальцы. Не сдавался и боярский стан.

Черемисы и стрельцы, удальцы и дворяне, посадские и кремлевские, мордва и рейтарские, чуваши и казанцы-татары, черемисы и бояре — все перепутались.

Трудно было своих очличить от чужих.

Крики, пальба, песни, ругань, хохот, свист, рубка — все это слилось с горящими факелами, с непроглядной ночью, с усталостью от злобы, с неизвестностью конца.

— Гам-гарр-алл-ннай э-з!

— Вали его!

— Опл.

— Коленом!

— Кто это?

— Зеляй!

— Тащи бревна! Бревна! Бревна!

— Ббах!

— У-у-у-у!

— Где Васька Ус — Ваську надо!

— Алешка, крепи!

— Понужай за Петькой!