Дорог израненные спины,Тягучий запах конопли…Передо мной знакомые картиныИ тихий вид родной земли…Я вижу – в сумерках осеннихПриютом манят огоньки.Иду в затихнувшие сени,Где пахнет залежью пеньки.На стенке с радостью заметитьЛюблю приклеенный портрет.И кажется, что тихо светитВ избе какой-то новый свет.Еще с надворья тянет летом,Еще не стихнул страдный шум…Пришла «Крестьянская газета»,Как ворох мужиковских дум.А проскрипит последним возомУборка хлеба на полях —И осень закует морозомВ деревне трудовой размах.Придет зима. Под шум метелейВ читальне, в радостном тепле,Доклад продуманный застелетСтаринку
темную в селе…А за столом под шум газетныйУлыбки вспыхнут в бородах,Прочтя о разностях на свете,О дальних шумных городах.1926
Матери
Я помню осиновый хуторИ детство – разбегом коня…Я помню, ты каждое утроКорову пасла за меня.Покуда я спал, улыбаясь,С сухим армяком в головах,Ты – тихая и простая —Корову кормила в кустах…Ногами росу обсыпала,Сбирала грибы на заре…А с солнышком все просыпалосьНа вызолоченном дворе.И шел я на позднюю смену,Спешила ты печь затоплять…И пахло подкошенным сеном,И тихо дымились поля.1927
«Кружились белые березки…»
Кружились белые березки,Платки, гармонь и огоньки.И пели девочки-подросткиНа берегу своей реки.И только я здесь был не дома,Я песню узнавал едва.Звучали как-то по-иномуСовсем знакомые слова.Гармонь играла с перебором,Ходил по кругу хоровод,А по реке в огнях, как город,Бежал красавец пароход.Веселый и разнообразный,По всей реке, по всей странеОдин большой справлялся праздник,И петь о нем хотелось мне.Петь, что от края и до края,Во все концы, во все края,Ты вся моя и вся родная,Большая родина моя.1936
Мать и сын
На родного сынаМолча смотрит мать.Что бы ей такоеСыну пожелать?Пожелать бы счастья —Да ведь счастлив он.Пожелать здоровья —Молод и силен.Попросить, чтоб дольшеПогостил в дому, —Человек военный,Некогда ему.Попросить, чтоб толькоМать не забывал, —Но ведь он ей письмаС полюса писал.Чтоб не простудиться,Дать ему совет?Да и так уж больноСын тепло одет.Указать невесту —Где уж! Сам найдет.Что бы ни сказала —Ясно наперед.На родного сынаМолча смотрит мать.Нечего как будтоПожелать, сказать.Верит – не напрасноСын летать учен.Как ему беречься, —Лучше знает он.Дело, что полегче,Не ему под стать.Матери, да чтобыЭтого не знать!Он летал далеко,Дальше полетит.Трудно – перетерпит.Больно – промолчит.А с врагом придетсяВстретиться в бою —Не отдаст он даромГолову свою.Матери – да чтобыЭтого не знать…На родного сынаМолча смотрит мать.1937
«Велика страна родная…»
Велика страна родная,Так раскинулась она,Что и впрямь – война инаяДля нее как не война.Но в любой глухой краине,Но в любой душе роднойСтолько связано отнынеС этой, может, не войной.Пусть прибитый той зимоюСлед ее травой порос,И прибой залива моетКорни сосен и берез,Пусть в тот край вернулись птицы,И пришло зверье в леса,И за старою границейДень обычный начался, —Там…Там, в боях полубезвестных,В сосняке болот глухих,Смертью храбрых, смертью честныхПали многие из них.1941
«Пускай до последнего часа расплаты…»
Пускай до последнего часа расплаты,До дня торжества – недалекого дня —И мне не дожить, как и многим ребятам,Что были нисколько не хуже меня.Я долю свою по-солдатски приемлю,Ведь если бы смерть выбирать нам, друзья,То лучше, чем смерть за родимую землю,И выбрать нельзя.1941
Рассказ танкиста
Был трудный бой. Все нынче, как спросонку,И только не могу себе простить:Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,А как зовут, забыл его спросить.Лет десяти-двенадцати. Бедовый,Из тех, что главарями у детей,Из тех, что в городишках прифронтовыхВстречают нас, как дорогих гостей,Машину обступают на стоянках,Таскать им воду ведрами – не труд,Приносят мыло с полотенцем к танкуИ сливы недозрелые суют…Шел бой за улицу. Огонь врага был страшен,Мы прорывались к площади вперед.А он гвоздит – не выглянуть из башен, —И черт его поймет, откуда бьет.Тут угадай-ка, за каким домишкойОн примостился, – столько всяких дыр,И вдруг к машине подбежал парнишка:– Товарищ командир, товарищ командир!Я знаю, где их пушка. Я разведал…Я подползал, они вон там, в саду…– Да где же, где?… – А дайте я поедуНа танке с вами. Прямо приведу.Что ж, бой не ждет. – Влезай сюда, дружище!И вот мы катим к месту вчетвером.Стоит парнишка – мины, пули свищут,И только рубашонка пузырем.Подъехали. – Вот здесь. – И с разворотаЗаходим в тыл, и полный газ даем.И эту пушку, заодно с расчетом,Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозем.Я вытер пот. Душила гарь и копоть:От дома к дому шел большой пожар.И, помню, я сказал: – Спасибо, хлопец! —И руку, как товарищу, пожал…Был трудный бой. Все нынче, как спросонку.И только не могу себе простить:Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,Но как зовут, забыл его спросить.1941
«Отцов и прадедов примета…»
Отцов и прадедов примета, —Как будто справдилась она:Таких хлебов, такого летаНе год, не два ждала война.Как частый бор, колосовыеШумели глухо над землей.Не пешеходы – верховыеВо ржи скрывались с головой.И были так густы и строгиХлеба, подавшись грудь на грудь,Что, по пословице, с дорогиУжу, казалось, не свернуть.И хлеба хлеб казался гуще,И было так, что год хлебовБыл годом клубней, землю рвущих,И годом трав в лугах и пущах,И годом ягод и грибов.Как будто все, что в почве было, —Ее добро, ее тепло —С великой щедростью и силойРостки наружу выносило,В листву, в ботву и колос шло.В свой полный цвет входило лето,Земля ломилась, всем полна…Отцов и прадедов примета, —Как будто справдилась она:Гром грянул – началась война…1942
У славной могилы
Нам памятна каждая пядьИ каждая наша приметаЗемли, где пришлось отступатьВ пыли сорок первого лета.Но эта опушка боркаОсобою памятью свята:Мы здесь командира полкаВ бою хоронили когда-то.Мы здесь для героя отца,Меняясь по двое, спешилиГотовый окопчик бойцаУстроить поглубже, пошире.В бою – как в бою. Под огнемКопали, лопатой сапернойВ песке рассекая с трудомСосновые желтые корни.И в желтой могиле на днеМы хвои зеленой постлали,Чтоб спал он, как спят на войнеВ лесу на коротком привале.Прости, оставайся, родной!..И целых и долгих два годаПод этой смоленской соснойСвоих ожидал ты с восхода.И ты не посетуй на нас,Что мы твоей славной могилеИ в этот, и в радостный часНе много минут посвятили.Торжествен, но краток и строгСалют наш и воинский рапорт.Тогда мы ушли на восток,Теперь мы уходим на запад.Над этой могилой скорбя,Склоняем мы с гордостью знамя:Тогда оставляли тебя,А нынче, родимый, ты с нами.1943
«В пилотке мальчик босоногий…»
В пилотке мальчик босоногийС худым заплечным узелкомПривал устроил на дороге,Чтоб закусить сухим пайком.Горбушка хлеба, две картошки —Всему суровый вес и счет.И, как большой, с ладони крошкиС великой бережностью – в рот.Стремглав попутные машиныПроносят пыльные борта.Глядит, задумался мужчина.– Сынок, должно быть, сирота?И на лице, в глазах, похоже, —Досады давнишняя тень.Любой и каждый все про то же,И как им спрашивать не лень.В лицо тебе серьезно глядя,Еще он медлит рот открыть.– Ну, сирота. – И тотчас: – Дядя,Ты лучше дал бы докурить.1943
