В поле, ручьями изрытом,И на чужой сторонеТем же родным, незабытымПахнет земля по весне:Полой водой и – нежданно —Самой простой, полевойТравкою той безымянной,Что и у нас под Москвой.И, доверяясь примете,Можно подумать, что нетНи этих немцев на свете,Ни расстояний, ни лет.Можно сказать: неужелиПравда, что где-то вдалиЖены без нас постарели,Дети без нас подросли?…1945
«Перед войной, как будто в знак беды…»
Перед войной, как будто в знак беды,Чтоб легче не была, явившись в новости,Морозами неслыханной суровостиПожгло и уничтожило сады.И тяжко было сердцу удрученномуСредь буйной видеть зелени инойТорчащие по-зимнему, по-черномуДеревья, что не ожили весной.Под их корой, как у бревна отхлупшею,Виднелся мертвенный коричневый нагар.И повсеместно избранные, лучшиеПостиг деревья гибельный удар…Прошли года. Деревья умерщвленныеС нежданной силой ожили опять,Живые ветки выдали, зеленые…Прошла война. А ты все плачешь, мать.1945
Я убит подо Ржевом
Я убит подо Ржевом,В безымянном болоте,В пятой роте, на левом,При жестоком налете.Я не слышал разрыва,И не видел той вспышки, —Точно в пропасть с обрыва —И ни дна, ни покрышки.И во всем этом мире,До конца его дней,Ни петлички, ни лычкиС гимнастерки моей.Я – где корни слепыеИщут корма во тьме;Я – где с облаком пылиХодит рожь на холме;Я – где крик петушиныйНа заре по росе;Я – где ваши машиныВоздух рвут на шоссе;Где травинку к травинкеРечка травы прядет, —Там, куда на поминкиДаже мать не придет.Подсчитайте, живые,Сколько сроку назадБыл на фронте впервыеНазван вдруг Сталинград.Фронт горел, не стихая,Как на теле рубец.Я убит и не знаю —Наш ли Ржев наконец?Удержались ли нашиТам, на Среднем Дону?…Этот месяц был страшен,Было все на кону.Неужели до осениБыл за ним уже Дон,И хотя бы колесамиК Волге вырвался он?Нет, неправда! ЗадачиТой не выиграл враг!Нет же, нет! А иначе,Даже мертвому, – как?И у мертвых, безгласных,Есть отрада одна:Мы за родину пали,Но она – спасена.Наши очи померкли,Пламень сердца погас.На земле на проверкеВыкликают не нас.Нам свои боевыеНе носить ордена.Вам все это, живые.Нам – отрада одна:Что недаром боролисьМы за родину-мать.Пусть не слышен наш голос, —Вы должны его знать.Вы должны были, братья,Устоять, как стена,Ибо мертвых проклятье —Эта кара страшна.Это грозное правоНам навеки дано, —И за нами оно —Это горькое право.Летом, в сорок втором,Я зарыт без могилы.Всем, что было потом,Смерть меня обделила.Всем, что, может, давноВсем привычно и ясно.Но да будет оноС нашей верой согласно.Братья, может быть, выИ не Дон потеряли,И в тылу у МосквыЗа нее умирали.И в заволжской далиСпешно рыли окопы,И с боями дошлиДо предела Европы.Нам достаточно знать,Что была несомненноТам последняя пядьНа дороге военной.Та последняя пядь,Что уж если оставить,То шагнувшую вспятьНогу некуда ставить.Та черта глубины,За которой вставалоИз-за вашей спиныПламя кузниц Урала.И врага обратилиВы на запад, назад.Может быть, побратимы,И Смоленск уже взят?И врага вы громитеНа ином рубеже,Может быть, вы к границеПодступили уже!Может быть… Да исполнитсяСлово клятвы святой! —Ведь Берлин, если помните,Назван был под Москвой.Братья, ныне поправшиеКрепость вражьей земли,Если б мертвые, павшиеХоть бы плакать могли!Если б залпы победныеНас, немых и глухих,Нас, что вечности преданы,Воскрешали на миг, —О, товарищи верные,Лишь тогда б на войнеВаше счастье безмерноеВы постигли вполне.В нем, том счастье, бесспорнаяНаша кровная часть,Наша, смертью оборванная,Вера, ненависть, страсть.Наше все! Не слукавилиМы в суровой борьбе,Все отдав, не оставилиНичего при себе.Все на вас перечисленоНавсегда, не на срок.И живым не в упрекЭтот голос наш мыслимый.Братья в этой войне,Мы различья не знали:Те, что живы, что пали, —Были мы наравне.И никто перед намиИз живых не в долгу,Кто из рук наших знамяПодхватил на бегу,Чтоб за дело святое,За Советскую властьТак же, может быть, точноШагом дальше упасть.Я убит подо Ржевом,Тот еще под Москвой.Где-то, воины, где вы,Кто остался живой?В городах миллионных,В селах, дома в семье?В боевых гарнизонахНа не нашей земле?Ах, своя ли, чужая,Вся в цветах иль в снегу…Я вам жить завещаю, —Что я больше могу?Завещаю в той жизниВам счастливыми бытьИ родимой отчизнеС честью дальше служить.Горевать – горделиво,Не клонясь головой,Ликовать – не хвастливоВ час победы самой.И беречь ее свято,Братья, счастье свое —В память воина-брата,Что погиб за нее.1945–1946
В тот день, когда окончилась война
В тот день, когда окончилась войнаИ все стволы палили в счет салюта,В тот час на торжестве была однаОсобая для наших душ минута.В конце пути, в далекой стороне,Под гром пальбы прощались мы впервыеСо всеми, чт'o погибли на войне,Как с мертвыми прощаются живые.До той поры в душевной глубинеМы не прощались так бесповоротно.Мы были с ними как бы наравне,И разделял нас только лист учетный.Мы с ними шли дорогою войныВ едином братстве воинском до срока,Суровой славой их озарены,От их судьбы всегда неподалеку.И только здесь, в особый этот миг,Исполненный величья и печали,Мы отделялись навсегда от них:Нас эти залпы с ними разлучали.Внушала нам стволов ревущих сталь,Что нам уже не числиться в потерях.И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,Заполненный товарищами берег.И, чуя там сквозь толщу дней и лет,Как нас уносят этих залпов волны,Они рукой махнуть не смеют вслед,Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.Вот так, судьбой своею смущены,Прощались мы на празднике с друзьямиИ с теми, что в последний день войныЕще в строю стояли вместе с нами;И с теми, что ее великий путьПройти смогли едва наполовину;И с теми, чьи могилы где-нибудьЕще у Волги обтекали глиной;И с теми, что под самою МосквойВ снегах глубоких заняли постели,В ее предместьях на передовойЗимою сорок первого; и с теми,Что, умирая, даже не моглиРассчитывать на святость их покояПоследнего, под холмиком земли,Насыпанным нечуждою рукою.Со всеми – пусть не равен их удел, —Кто перед смертью вышел в генералы,А кто в сержанты выйти не успел:Такой был срок ему отпущен малый.Со всеми, отошедшими от нас,Причастными одной великой сениЗнамен, склоненных, как велит приказ, —Со всеми, до единого со всемиПростились мы. И смолкнул гул пальбы,И время шло. И с той поры над нимиБерезы, вербы, клены и дубыВ который раз листву свою сменили.Но вновь и вновь появится листва,И наши дети вырастут и внуки,А гром пальбы в любые торжестваНапомнит нам о той большой разлуке.И не затем, что уговор храним,Что память полагается такая,И не затем, нет, не затем одним,Что ветры войн шумят, не утихая.И нам уроки мужества даныВ бессмертье тех, что стали горсткой пыли.Нет, даже если б жертвы той войныПоследними на этом свете были, —Смогли б ли мы, оставив их вдали,Прожить без них в своем отдельном счастье,Глазами их не видеть их землиИ слухом их не слышать мир отчасти?И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,В конце концов у смертного порога,В себе самих не угадать себеИх одобренья или их упрека?Что ж, мы – трава? Что ж, и они – трава?Нет. Не избыть нам связи обоюдной.Не мертвых власть, а власть того родства,Что даже смерти стало неподсудно.К вам, павшие в той битве мировойЗа наше счастье на земле суровой,К вам, наравне с живыми, голос свойЯ обращаю в каждой песне новой.Вам не услышать их и не прочесть.Строка в строку они лежат немыми.Но вы – мои, вы были с нами здесь,Вы слышали меня и знали имя.В безгласный край, в глухой покой земли,Откуда нет пришедших из разведки,Вы часть меня с собою унеслиС листка армейской маленькой газетки.Я ваш, друзья, – и я у вас в долгу,Как у живых, – я так же вам обязан.И если я, по слабости, солгу,Вступлю в тот след, который мне заказан,Скажу слова без прежней веры в них,То, не успев их выдать повсеместно,Еще не зная отклика живых,Я ваш укор услышу бессловесный.Суда живых не меньше павших суд.И пусть в душе до дней моих скончаньяЖивет, гремит торжественный салютПобеды и великого прощанья.1948
«Как только снег начнут буравить…»
Как только снег начнут буравитьРучьи апреля вдоль дорог,Опять весна тебе представитВсех весен прожитых урок.В набитой густо ржавой пенеНельзя и нынче не узнатьВсех вод сбежавших нетерпенье,Не возвращающихся вспять.В цветенье голых верб, орешинИ ольх над полой ширью рекВновь постигаешь, как поспешенКрутой поры кипучий бег.Как чуток ветки сон сторожкий.Лучом пригретые едва,Отдать дымок спешат сережки,Пока спеленута листва.Как быстры смены, кратки сроки:Еще в овражке снег приник,А по сухой уже дорогеВ пыли несется грузовик.И позади зимы остатки.Машина с воем воздух рвет.На ней березки для посадки,И почки тронутся вот-вот…1949
Их памяти
1
Живым – живое в этой жизни краткой,Но каждый в вечность уходящий час,Но каждый камень нашей мирной кладки,Но каждый колос, что растет для насИ зреет на полях необозримых,Но каждый отзвук радиоволны —Все память о товарищах родимых,Когда-то не вернувшихся с войны.Расставшись, мы не стали им чужимиСреди забот и новых дел своих.Но если б мы одной лишь скорбью жили,Мы были б нынче недостойны их.
2
Он пал за мир – так сказано о нем,Так мы тебя о сыне извещали.Мы жизнью нашей, нашим светлым днемТвоей святой обязаны печали.И мы всегда в долгу перед тобой, —Коль не страдаем памятью короткой, —Перед тобой, перед его вдовой,И перед каждой долею сиротской.И мы тебя с волненьем узнаемНа торжествах и в мирном свете буден.Вот мать того, кто пал в бою с врагомЗа жизнь, за нас. Снимите шапки, люди!
3
Проходит срок и боли и кручине,И ты уже за жизнью трудовой,За вдовьей думой о семье, о сынеНе ждешь вестей от почты полевой.Но так же, как и в горькую годину,Мы славим подвиг павшего в бою.А подвиг тот – он твой наполовину,Ты половину вынесла свою.Ты рядом шла, сражалась вместе с нами,И ныне с нами ты в строю, вдова.Священная годов минувших памятьДа будет в новом подвиге жива!1949–1951
22 июня 1941 года
Все, все у сердца на счету,Все стало памятною метой.Стояло юное, в цвету,Едва с весной расставшись, лето;Стояла утренняя тишь,Был смешан с медом воздух сочный;Стекала капельками с крышРоса по трубам водосточным;И рог пастуший в этот час,И первый ранний запах сена…Все, все на памяти у нас,Все до подробностей бесценно:Как долго непросохший садДержал прохладный сумрак тени;Как затевался хор скворчат —Весны вчерашней поколенья;Как где-то радио в домуВ июньский этот день вступалоЕще не с тем, о чем емуВещать России предстояло;Как у столиц и деревеньТекло в труде начало суток;Как мы теряли этот деньИ мир – минуту за минутой;Как мы вступали за черту,Где труд иной нам был назначен, —Все, все у мира на счету,И счет доныне не оплачен.Мы так простились с мирным днем,И нам в огне страды убойнойОт горькой памяти о немЧетыре года было больно.Нам так же больно и теперь,Когда опять наш день в расцвете,Всей болью горестных потерь,Что не вернуть ничем на свете.У нас в сердцах та боль жива,И довоенной нашей былиМы даже в пору торжестваНе разлюбили, не забыли.Не отступили ни на пядьОт нашей заповеди мира:Не даст солгать вдова иль мать,Чьи души горе надломило…Во имя счастья всех людейПолны мы воли непреклонной —В годах, в веках сберечь наш день,Наш мирный день, июнь зеленый.1950
Сыну погибшего воина
Солдатский сын, что вырос без отцаИ раньше срока возмужал заметно,Ты памятью героя и отцаНе отлучен от радостей заветных.Запрета он тебе не положилСвоим посмертным образом суровымНа то, чем сам живой с отрадой жил,Что всех живых зовет влекущим зовом…Но если ты, случится как-нибудь,По глупости, по молодости раннейРешишь податься на постыдный путь,Забыв о чести, долге и призванье:Товарища в беде не поддержать,Во чье-то горе обратить забаву,В труде схитрить. Солгать. Обидеть мать.С недобрым другом поравняться славой, —То прежде ты – завет тебе один, —Ты только вспомни, мальчик, чей ты сын.1949–1951