Василий Тёркин

Твардовский Александр Трифонович

Командующий (с адъютантом безотлучным):

— Здравствуй, Теркин, Поздравляю, лейтенант. Сколько звезд — Теркин, хоть и прост.

——————————

Страшной власти это слово, Пусть хоть тыщи раз оно С жесткой ясностью суровой На войне повторено. Пусть за этим словом следом В самом деле не всегда Шла удача и победа, А случалась и беда, — Не убавившись нимало, С полной силой всякий раз Вновь и вновь оно звучало, Слово краткой — приказ. На исходе этих суток, Точно зимний свет в окно, Точно белый первопуток В темный лес вошло оно.

——————————

И в своей шинели мятой, Похудевший, бородатый В самый раз походит он На российского солдата Всех компаний и времен.

——————————

И солдат мой поседелый, Коль останется живой, Вспомнит: то-то было дело, Как стояли под Москвой. И с печалью горделивой Он начнет в кругу внучат Свой рассказ неторопливый, Если слушать захотят. Трудно знать. Со стариками Не всегда мы так добры. Там посмотрим. А покамест — Далеко до той поры…

——————————

Да идет, идет порядком, А глядишь и не дошел, Отдохнуть прилег с устатку Под одним из тысяч сел. На снегу ль, в траве ль зеленой — Прикорнул на век боец. А команде похоронной — Подобрать — и с тем конец.

——————————

По

природе был он тоже Смертный, только и всего Но казалось, с ним не может Здесь случиться ничего.

РТ

Смерть и воин (стр. 151)

Рукописная редакция:

Смерть и Теркин

В чистом поле на пригорке, Одинок и слаб и мал, На снегу Василий Теркин Неподобранный лежал. Голый ствол березы белой, Обезглавленной огнем, Полый, черный танк горелый, Под откосом кверху дном — Снеговых траншей развилок, Сбросы свежие земли, — Все уж это было тылом, Бой гремел уже вдали… Кровь давно взялася коркой, Отходила боль и страх… И в тоске почуял Теркин: Смерть присела в головах. И смекнув, что дело худо, Чуть повел он головой: — Смерть, поди-ка ты отсюда. Я солдат еще живой. Смерть над ним склонилась ниже: — Не перечь мне, молодец, Я-то знаю, я-то вижу: Ты живой, да не жилец. Незаметно тенью смертной Я твоих коснулась щек. И на них уже не тает Молодой сухой снежок. Я от севера до юга Вдоль по фронту путь держу. Я теперь твоя подруга, В изголовьи посижу. Угожу, не откажу, Недалеко провожу, Белой вьюгой, Белой вьюгой, Вьюгой след запорошу… И как только Смерть запела, Тотчас в горечи глухой Голый ствол березы белой Тихо скрипнул раз-другой. И горелый танк, похожий В перевернутой броне На жука, что встать не может, Очутившись на спине, — Звякнул чем-то в стороне. Дрогнул Теркин, замерзая На постели снеговой. Смерть все ближе. — Нет, Косая, Я солдат еще живой… Чует: вкрадчиво и властно Смерть смеется: — Где там жизнь. Не торгуйся понапрасну, Помирай, не дорожись. Моего не бойся мрака, Ночь, поверь, милее дня… — Нет, но что ты, Смерть, однако, Хочешь лично от меня? Смерть как будто бы замялась, Отклонилась от него. — От тебя? Такую малость, Ну, почти что ничего… И поскольку непременно Ты застынешь здесь в снегу, Я с тобою откровенно Говорить уже могу. При последнем самом часе, В тишине, наедине — Слово, знак один согласья От живого нужен мне. Что ему постылы торги, Что устал беречь он жизнь… Усмехнулся даже Теркин: — Сам, выходит, подпишись?.. Смерть смутилась: — Ну — так что же. Подпишись… Такой пустяк… — Не твоей ли ради рожи Подписаться! Как не так. Смерть свое: — Зачем так грубо. — И подвинулась к плечу: — Ведь уже мертвеют губы. Соглашайся. — Не хочу. — Как не хочешь? Дело к ночи. На мороз горит заря. Хочешь! Хочешь, чтоб короче. Чтоб уже не мерзнуть зря. — Не хочу. — Ну, что, ты, глупый. Крови сколько утекло. Снег, как битое стекло. Сам лежишь — всего свело. Только терпишь мне на зло. Я б тебя тотчас тулупом, Чтоб тепло, тепло, тепло… Вижу, веришь. Вот и слезы. Вот уж я тебе милей. — Врешь. Я плачу от мороза. Врешь, Косая. — Дуралей. Что от счастья, что от боли — Все равно. А холод лют. Завилась поземка в поле. Нет, тебя уж не найдут… И зачем тебе, подумай, Загляни-ка наперед, Если кто и подберет, Пожалеешь, что не умер Тут, на месте, без хлопот… — Не пугай. — А Смерть-старуха Шепчет, вкладывает в ухо: — Пожалеешь. — Мне видней. — Станут резать. — И отлично. — Будет страшно. — Я привычный. — Больно будет. — Не больней… — Не больней, да толку мало — Продолжает Смерть, смеясь, — — Только встанешь — все сначала: Холод, страх, усталость, грязь. На снегу, порой без пищи, Без воды, а то в воде… — То — война. С нее не взыщешь Ни в каком уже суде… — А тоска, солдат, впридачу: Как там дома, что с семьей. — Вот уж выполню задачу — Кончу немца — и домой. — Так. Допустим. Но тебе-то И домой к чему прийти: Догола земля раздета И разграблена, учти. Все в забросе. — Я работник, Я бы дома в дело вник. — Дом разрушен. — Я и плотник. — Печки нету. — И печник. Я от скуки на все руки, Я такой — мое со мной. — Дай еще сказать старухе: Вдруг придешь с одной рукой, Иль еще каким калекой? — Может быть. Не мудрено. Но и четверть человека — Я не сдамся все равно. — Погоди еще: не сдамся. Ты возьмешь слова назад. Ты надеешься наверно, Что когда придешь с войны, По заслуге беспримерной Оценить тебя должны? Что за все твои потери, За великий подвиг твой — Ты потом, по крайней мере, Накрасуешься живой? Что не будет интересней За любым тогда столом Фронтовой жестокой песни Иль рассказов о былом? Что везде — такое диво — Будешь вроде жениха, Что без очереди пива Кружку выпросишь? Ха-ха! Не надейся. Лучше строго И разумно рассуди. Что таких вас будет много, Очень много — пруд пруди. Будет все обыкновенно, Даже буднично, поверь. — Ничего. Народ военный. Унывать не станем, Смерть. Меж собой мы все знакомы, Все родня, что из огня. Не пугай, что хуже дома. — А домой — уж это точно — Не попасть тебе домой. Рассуди. Решись — и точка. Так ли, сяк, а будешь мой. Только дашь напрасно кругу, Обходя мою межу. Я ж теперь твоя подруга, Угожу — не откажу. Недалеко провожу. Белой вьюгой, Белой вьюгой, Вьюгой след запорошу… — Завела она — и снова Следом в горечи глухой Ствол березы безголовой Будто скрипнул раз-другой. И холодный остов танка, Что вчера погиб в огне, Вновь какою-то жестянкой Будто звякнул в стороне… Чует Теркин, замерзая На постели снеговой, Смерть все ближе. — Врешь, Косая, Я солдат еще живой… — Неживой почти, дружище, Только жив, чтоб сделать знак. — Подписаться? Как не так! Вон, идут за мною. Ищут. Из санбата. — Где, чудак?.. — Вон, по стежке занесенной… Смерть хохочет во весь рот: — Из команды похоронной! — Что ж, и то живой народ. Снег шуршит, подходят двое, Все при них — лопаты, лом. — Вот еще остался воин, К ночи всех не уберем… — А и то устали за день. Доставай кисет, земляк. На покойничке присядем, Хоть покурим натощак. — Кабы, знаешь, щец да кашки. — Кабы целый котелок. — Кабы капельку из фляжки, — Кабы так — один глоток… Теркин жалостно и слабо Подал людям голос свой: — Прогоните эту бабу, Я солдат еще живой. Смотрят люди: вот так штука, Видят, верно: жив солдат. — Что ты думаешь! — А ну-ка Понесем его в санбат. — Ну и редкостное дело, — Рассуждают неспеша. — Одно дело — просто тело, А тут — тело и душа. — Еле-еле душа в теле. — Шутки, что ль, зазяб совсем. — А уж мы тебя хотели, Понимаешь, в Наркомзем… — Не толкуй, заждался малый, Вырубай шинель во льду. Подымай… А Смерть сказала: — Я, однако, вслед пойду. Земляки — они к работе Приспособлены к иной. Врете, может растрясете, — Все равно он будет мой… Два ремня да две лопаты, Две шинели поперек. — Береги, земляк, солдата, — Понесли. Терпи, дружок. По дороге от носилок Смерть держалась невдали. До санбата путь, мол, долог, Речка. Мост. А мост бомбят. И один еще осколок Вот и весь тебе санбат. Столько даром провозилась, Что не верится самой. Не тяни ты, сделай милость, Знак подай… И будешь мой. И собрав остаток силы, Изловчившись кое-как, Теркин Смерти с тех носилок — На-ко! — сделал некий знак… Дотащились до санбата, Положили на кровать. Глянул врач, седой, усатый: — Будет жить и воевать! Взвыла Смерть: — Опять, постылый, Насолил ты, Теркин, мне. Столько смертных упустила За тобою на войне.

14-15. III. 44. РТ

¹⁴³ Над покойничком присядем

З

Теркин пишет (стр. 160)

^66-67 В К — нет.

⁷² Обнимаю всех друзей:

КП, К, 3, 1944С

Обнимаю вас, друзей,

1946СП, 1946В

Кто воюет на войне

[Довелось подслушать мне Разговор на тему: «Кто воюет на войне?» — Ну, понятно, все мы… кстати Я воюю, говорил, Мне один писатель. Я все силы приложу ответ Я не пощажу бумаги]. Но недаром говорят: Подтянись, а то на фронт, На передовую. А уж там хорош ли, худ Как бы ни был воин Дальше фронта не пошлют — Это — будь покоен. И чего б ни натворил, Угрожать не станут. Мол, гляди, отправим в тыл, Там тебя подтянут. Дальше фронта никогда Не пошлют мальчишку. Даже если за дела Вкатят вышку, В батальон штрафной пошлют, Не в командировку. И сказать — есть В этом — право честь, Фронтовая слава. Солдат — житель. всего лишен — В этом не откажите И позвольте заключить Песенкой солдатской

——————————

А бойцу не надо больше ничего.

——————————

Каждый скажет воевал — — Я салют не подавал. То ли это — Для военного совета Огурцы солил. Как же я не воевал? Я по поводу победы Всякий раз в Москве стрелял. — Я частушки сочинял. Тот готовил суп да кашу, Тот частушки сочинял. — Тот. Никому уже приказа От себя не отдавал — Сам — руками — Воевал.

РТ

Теркин-Теркин (стр. 164)

Заглавие: Неурочная глава

КП, К

^{Начало (1-53)} Близкий, дальний ли, знакомый. Незнакомый, да родной, Друг-читатель, ты не дома, Ты среди огня и грома, Ты в дорогу взят войной. Ветер злой навстречу пышет, Жизнь, как веточку, колышет, Каждый день и час грозя. Кто доскажет, кто дослышит — Ничего сказать нельзя. Где-нибудь в избе, в землянке У пугливого светца, Что горит в консервной банке, На короткой ли стоянке, У шоферской ли баранки — Повстречал боец бойца. Не за чаем, что из блюдца, Все поспешно, вперебой: Вдруг последнего коснутся, Снова к первому вернутся Оборвут и разминутся — Тот — из боя, этот — в бой. Точно так и мы с тобой. Повстречались на минутку. Затянулись самокруткой, Обогрелись — ноша с плеч. Говорим всерьез и шуткой Перебьем иную речь. Чтоб назавтра не беречь. Словом, ясно. С этой строчки Начинается глава. Жрет огонь в железной бочке Некупленые дрова. А кругом тебе — солома, Задремалось, так ложись. Не у тещи и не дома, Не в раю, однако — жизнь. Кто назябся — дело свято, Грейся, радуйся, ребята, Разных взводов, разных рот Сборный, смешанный народ. Тот сидит, разувши ногу, Всю ощупывает строго, Приподняв, глядит на свет, Узнает — его иль нет? Тот, шинель смахнув без страху, Высоко задрав рубаху, Прямо в печку хочет влезть. — Не один ты, братец, здесь. — Отслонитесь, хлопцы, темень. — Что ты, правда, как тот немец… — Нынче он уже не тот… — Ну, брат, он еще дает. Отпускает, не скупится. — Все же с прежним не сравнится. Вон, кидает сапоги. — Сами бегали, — беги! — О-хо-хо, война, ребятки, — А ты думал? Вот чудак. — Лучше нет чайку в достатке, Хмель он греет, да не так. — Лучше нет — поджарить сала… — Прежде штык по ствол впущу, 42 А уж мёртвому, пожалуй, Как положено — прощу… — Это чья же установка, Чтобы чай? Опять же врёшь. — Эй, не ставь к огню винтовку!.. А еще кулеш хорош… — Офицер — «язык» короткий; Командир уж подконец Наливает стопку водки: Пей, рассказывай, подлец… Теркин слушает да курит От беседы в стороне. Да глаза на печку щурит, Словно видит там, в огне, Все на свете. Как во сне. В золотом квадрате дверки, Не мешая никому, Видит улицы в Нью-Йорке Или горный путь в Крыму… — Ну и что ж тогда он, Теркин? — Вдруг послышалось ему. Привстаем, шурша соломой, Что там дальше — подстеречь. Никому он не знакомый — И о нем как будто речь. — Теркин, знаешь, парень бравый. Он теряться не привык: — Дескать, водку за отраву Принимает тот «язык» 43 Вы, мол, только не спешите, Сам уверится вполне. Вы, мол, только прикажите Эту стопку выпить мне… Подивился Теркин лежа: Был ли случай хоть такой? А придумано похоже, — Усмехнулся сам с собой.

42

В К: всажу,

43

Принимает в рот «язык».(К).

КП, К

^{После 3}По пословице солдата,

3, 1944, 1944С

²⁸ — Сами бегали — беги!

3

^{После 77} Борода блестит сквозная, Глазки хитрые. Из тех, Что глядят, как будто знают Что-то стыдное про всех.

К

^82-89 Но поскольку очевидно, Что занесся человек. Теркин с кроткостью ехидной: — А у вас небось «Казбек»? Тот, нимало не задетый, Отвечает без затей: — Перешел на сигареты, Не хотите ли? Трофей…

1970

^86-89 Тот прикинулся Афоней, Мол, не понял ничего. — Сигаретою трофейной Угощу. — Возьми его!

К

^{17 1} Для тебя придумал я.

К

^{После 17 1}Повстречались на минутку, Затянулись самокруткой, Обогрелись — ноша с плеч. Говорим всерьез и шуткой Перебили нашу речь. Шутку — что ж ее беречь!