Ватага 'Семь ветров'
Шрифт:
– Это почему же?
– еще тише спросил Фокин.
– Почему?
– Каштанов оглянулся. Весь класс стоял вокруг него.
– Потому что ты да и, по-моему, все вы, ребята... Вы все не благоговеете перед жизнью. Вы не цените жизнь как таковую - ни чужую жизнь, ни свою... Я не о будущем говорю, что там будущее! Я говорю просто о жизни, вот, - и Каштанов вдруг выдохнул, - ха! Видите?
Живой...
– Он протянул вперед руки и ущипнул себя за пальцы.
– Видите? Живой... Живому больно... Саше Медведеву сейчас одиноко и больно, и еще счастье, что
– Миша!
– оглянулся Каштанов.
– Иди с ним! Паша! Да, Паша Медведев! Иди с ним!
– Конвой?
– усмехнулся Фокин.
– Нет. Товарищи твои. Иди с ними. Идите и думайте.
Леня Лапшин в это время подбегал уже к дому. Столько времени потерял зря! Он думал о том, что Фокин теперь будет тихоней ждать общего собрания - исключат его или не исключат? Что Медведев выздоровеет и помирится с Полетаевой и все они помирятся и забудут про собрание, а вот ему - не простят. Но что от них другого ждать? Тупые у них люди в классе, пеньки. Живет он как в окружении.
Чтобы разогнать эти грустные мысли, Леня перешел на легкий бег, трусцой, стал ровно дышать и так, в хорошей форме, добежал до дома.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ДЕНЬ БЕЗ ДВОЕК
ХОТЯ У КАШТАНОВА теперь было меньше уроков, уставал он так, как и в студенческие свои годы не уставал, когда подрабатывал на медицинском складе, и в библиотеке до закрытия сидел, и матери с тетрадями управляться помогал.
Нынешняя работа Каштанова заключалась в том, что - немного неловко об этом сообщать - в том, что он думал.
Ходил по школе. Всматривался в ребят. Сидел на уроках. Читал ночами. Писал какие-то записки для самого себя.
По должности своей Каштанов обязан был отвечать за внеклассную работу за сборы, собрания, политинформации, экскурсии, походы и праздники. Но директор Фролова и без него, с помощью учителей, легко и привычно управлялась со сборами и праздниками, говоря, что не было жа этой должности старшего воспитателя прежде - и ничего, все делали учителя. Каштанов же взялся отвечать именно за воспитание, а не за воспитательные мероприятия, то есть за то взялся отвечать, в чем отчитаться ни перед каким начальством невозможно. Управление духом школы - как это представить в плане работы? В справке о работе?
В отчете? Но именно того и ждала от него Фролова, чтобы он раз в день или раз в неделю, когда хочет, появлялся перед ней в маленьком кабинетике и ходил от стены до стены, размышляя и нащупывая выходы.
Наталья Михайловна не зря пять лет в горкоме заседала, по заводам ходила, с директорами дружбу вела. Она знала цену думающему человеку на заводе. А в школе?
А в школе ему и цены нет. Деловые-то встречаются, она и сама деловой человек, Фролова. Но кто думать будет, если все делом заняты?
Чаще всего они собирались втроем - Фролова, Каштанов и Каштанова - и говорили о "старшеньких" - о девятом без буквы классе, потому что Каштанов находил, что дух школы целиком зависит от старших: "Приведем старших в порядок, - говорил он, - остальное получится само собой".
– Может, нам стройку затеять какую-нибудь?
– предлагала Фролова. Строительство очень сплачивает ребят.
– Я не строитель, - бурчал Каштанов.
– Или в поход их повести, - вздыхала Елена Васильевна.
– В поход можно, почему не пойти в поход, - говорил Каштанов, сам не раз ездивший в археологические экспедиции.
– Но я и не в туристы нанимался, и не верю я в это...
Построили в колонну, назначили направляющего, замыкающего, шагом марш! Вернулись из похода ангелами. Так? Не верю я в это... Не в походе дело, не в стройке - в другом!
Надо принцип новый искать, метод! Современный метод!
У нас уже давно другие ребята, и сами мы другие, а методики наши полувековой давности. Мы должны сделать так, чтобы не приходилось нам больше проводить таких собраний и чтобы нужды в них не было, понимаете? Как говорил Сухомлинский? Воспитание без наказаний, потому что нет нужды в наказаниях: ничего дурного в школе не происходит!
– Это хорошо бы, конечно, - вздыхала Фролова, - но так ведь не бывает... Алексей Алексеевич, дорогой, не бывает так!
– Не бывает, не бывает... А может, будет? А может, найдем?
В конце концов, они живут в Электрозаводске, где предприятия "на всю страну", где стремление к мировому уровню, мировому стандарту - норма. Что же это получится?
Заводы - завтрашние, а школы - вчерашние? Тогда и заводы со временем не смогут работать как надо!
– Смотрите, Наталья Михайловна, - говорил Каштанов, - мы же не воспитываем, мы обслуживаем детей воспитанием. Мы работаем без результата: воспитываем, воспитываем, воспитываем, а где результат? Через двадцать лет? Да и будет ли он? И в чем он? Могут ли люди работать без результата?
Каштанов забрасывал бедную Фролову вопросами, на которые он и lie ждал ответа, и шел на урок. И опять вопросы, вопросы! Вот урок математики, его ведет опытная, спокойная учительница - не урок, а картинка. Вызвала Ларису Аракелову; не знает. Вызвала Галю Полетаеву, - а та отвечает бойко, даже с радостью. В чем дело? Почему так радостно? Может, они соперницы?
– Ну, мы в эти детали входить не можем, - смеялась математичка Клавдия Петровна.
– Испокон веков так ведется: не знает один - ответит другой.
– Я вас не упрекаю, Клавдия Петровна, что вы, что вы! Я думаю... У гденя должность теперь такая - думать...
Я и сам пятнадцать лет точно так же: не знает один - ответит другой. И только сейчас обратил внимание... Что же мы делаем? Мы постоянно сталкиваем их самолюбия!
С первого класса начиная - не знает один, ответит другой, ты плохой, а ты хороший, и наконец лучшие ил них, самые добрые и отзывчивые, перестают отвечать нам, чтобы не подводить товарища! И хорошо учиться считается предосудительным, и слово "отличник" звучит насмешливо...