Ватсьяянана, или Юность автора Кама-сутры
Шрифт:
Тем временем тщательные розыски в саду не дали никаких результатов.
– Мы только зря теряем время, – заметила одна из служанок, – вор (если только это был вор), конечно же, успел скрыться.
– Ты права лишь отчасти, – возразила ей уже упоминавшаяся нами выше Дагдхика, – мы теряем время от того что ищем не там, где следует.
Эта Дагдхика отличалась крайне скверным, мстительным характером, но была очень умна и наблюдательна. Прежняя госпожа её откровенно не жаловала, но после того, как брахман женился на Мандаравати, старая карга обрела в доме большую силу. Все служанки боялись её острого языка и зоркого глаза.
– Сдаётся мне, – продолжала Дагдхика, – что наш гость вообще
Сопровождаемая двумя своими наперсницами, старуха поднялась наверх и подступила с расспросами к Чандрике.
– Отвяжись от меня, Дагдхика, – в сердцах отвечала девушка, – зачем ты вновь меня будишь? Я уже сказала всё, что знаю.
– А у меня на этот счёт другое мнение, – усмехаясь, ответила ей старуха.
Цепкими пальцами она ухватила дочь хозяина за руку и вытащила её из-под одеяла. Одна из её помощниц отвернула шкуру и обнаружила под ней васану.
– Мужское одеяние! – вскричала она. – Теперь понятно, к кому наведывался наш петушок.
– И я даже знаю, как его зовут, – с торжеством объявила Дагдхика, внимательно осмотрев находку. – Надо сообщить господину, чем по ночам промышляет его ученик.
Преступнице накинули на плечи одеяло и потащили к отцу. Харидатта, которого с трудом удалось разбудить, почёсываясь и зевая, сидел на ложе. На лице его застыло растерянное выражение. Тут же находилась Мандаравати. Неожиданный поворот дела несказанно поразил её. Однако больше всего беспокоилась она о том, как бы не вышла наружу её собственная вина. Поэтому жена брахмана поспешила выпроводить из комнаты всех слуг, и прежде других Дагдхику. Вслед затем, зная, что лучший способ защиты это нападение, она накинулась на падчерицу с упрёками.
– Как это понимать, шлюха бесстыжая? – закричала она, – так–то ты бережёшь девичью честь и доброе имя твоего отца!
– В чём ты меня упрекаешь, матушка? – спросила Чандрика, нимало не утратившая своей твёрдости. – В том, что я, спасаясь от духоты, легла спать на крыше?
– Да если бы только в этом, негодяйка! – возмутилась Мандаравати. – Тебя обвиняют в том, что ты сговорилась с любовником о ночном свидании, а когда твой срам обнаружился, отдала ему свою одежду, чтобы он мог сбежать.
– Одежду у меня украли, – возразила девушка, – а насчёт ночного свидания и любовника я ничего знать не знаю.
– Нет, ты посмотри на свою дочь! – обратилась Мандаравати за поддержкой к мужу. – Её, можно сказать, с поличным поймали на месте преступления, а она имеет наглость всё отрицать.
– Будет лучше, дочка, – вступил в разговор брахман, – если ты расскажешь всё, как есть, и, прежде всего, сообщишь, когда этот вражий сын Ватсьяяна успел тебя соблазнить.
– Батюшка, – со слезами в голосе отвечала Чандрика, – кому ты больше веришь: мне или этой змее… Дагдхике? Клянусь памятью моей покойной матери, что у меня никогда не было близости с Ватсьяяной. А чтобы убедить тебя в этом, я готова перед кем угодно удостоверить свою девственность.
– Известны нам эти фокусы, – проворчала мачеха. – Будто бы девственность может служить подтверждением добропорядочности.
– Не могу понять, матушка, – воскликнула Чандрика, – почему ты так упорно хочешь меня уличить. Кто-то другой ещё может сомневаться, но ведь ты-то точно знаешь, что Ватсьяяна не спал сегодня со мной.
Брахман пропустил слова дочери мимо ушей, зато Мандаравати сразу прикусила язык. «Девчонке всё известно!» – сообразила она и поспешила изменить тактику.
– И в самом деле, муженёк, – сказала она, словно опомнившись. – Не годится нам так вот, с бухты-барахты обвинять Чандрику во всех смертных грехах. Надо спокойно разобраться. Пусть приведут твоего ученика, послушаем, что он скажет.
Харидатта велел позвать Ватсьяяну. К великой радости Чандрики и её мачехи оказалось, что юноша бесследно исчез из дома.
– Возможно, он просто испугался скандала, – высказала предположение Мандаравати, – а на самом деле вовсе не так виноват, как кажется.
– О чём ты говоришь, жена? – рассердился Харидатта, потрясая васаной. – Какие ещё нужны доказательства, когда мы нашли вот это?
– Но васану могли подкинуть, когда я спала, батюшка, – робко заметила Чандрика.
– Молчи, бессовестная! – прикрикнул на неё отец. – Немедленно отправляйся в свою комнату и оставайся там под замком. С тобой мы ещё разберемся, а что касается мальчишки, то тут дело ясное. Дайте мне только добраться до него! Я буду не я, если не засажу его в тюрьму и не познакомлю с палачом!
…Ватсьяяна скрылся из дома пандита, едва только слуги начали громко склонять его имя. Он даже не успел заглянуть к себе в комнату, а, как был в женском одеянии, перемахнул через ограду и оказался на улице. После недолгих размышлений наш герой решил отправиться к дому Шриядеви. Он притаился неподалёку и, как только заметил вышедшую за ворота Вирачику, негромко её окликнул. Выслушав рассказ о приключениях этой ночи, служанка посмеялась над незадачливым брахманом, подивилась дерзости его жены и похвалила за находчивость Чандрику.
– Думаю, моя хозяйка сможет принять тебя сегодня, – сказала она, – ты и в прошлый раз ей очень приглянулся. Но дать тебе приют надолго не получится, так как скоро возвращается из плавания наш господин, супруг Шриядеви. Ждём тебя после захода солнца.
Расставшись со служанкой, Ватсьяяна стал бесцельно бродить по городу. К полудню у него разыгрался чудовищный аппетит, утолить который не было никакой возможности. Тогда он отправился на городской рынок и стал прохаживаться мимо торговцев сластями. Неожиданно послышался стук барабана, и народ повалил к лобному месту, на которое уже поднялся городской глашатай. Обратившись к толпе, он громко провозгласил: «Граждане города Уджаяни, слушайте указ любимца богов достославного махараджи Рудрасимхи (да пребудет с ним Всевышний)! Махараджа, приняв и рассмотрев жалобу многомудрого брахмана Харидатты, постановил разыскать и взять под стражу его бывшего ученика Ватсьяяну Малланагу, сына Самудрадатты из Дашапура. Означенный Ватсьяяна подозревается в том, что, вероломно нарушив установленные богами обычаи, поправ законы гостеприимства и нормы морали, вступил в недозволенную связь с дочерью своего гуру. Если вина его будет подтверждена, то за своё богомерзкое преступление Ватсьяяна, сын Самудрадатты, должен подвергнуться установленной в этом случае каре, – а именно: кастрации. Граждане города Уджаяни! Любимец богов, достославный махараджа Рудрасимха (да пребудет с ним Всевышний!) предписывает вам преследовать упомянутого Ватсьяяну Малланагу, сына Самудрадатты, всеми доступными вам средствами: не давать ему ни еды, ни питья, ни крова, ни убежища, ни совета, ни подаяния. Если же кому из вас известно место, где он скрывается, следует донёсти об том городским властям. Приметы означенного преступника, бывшего брахмачарина Ватсьяяны следующие: рост средний, глаза голубые…»
Наш герой не стал дожидаться, пока глашатай нарисует его словесный портрет, и поспешно покинул рынок. Ему казалось, что за ним следят сотни глаз и что не менее полудюжины праздных гуляк кинулись делать на него донос. Поэтому Ватсьяяна поспешно покинул многолюдную улицу и долго петлял по узким переулкам, пока не убедился, что его никто не преследует. Всё это время, подобно звону пожарного колокола, в его ушах продолжали звучать страшные слова «подвергнуть установленной в этом случае законом каре…»
Конец ознакомительного фрагмента.