Вавилонские младенцы
Шрифт:
Черепаха Джонсон стоял рядом с кроватью и вводил данные в ноутбук, подключенный к черной машине.
В самой глубине комнаты Тороп увидел чью-то фигуру. Кто-то склонился над чем-то вроде колыбели из прозрачной резины. Внутри он различил два крохотных тельца, они шевелились и пищали.
Накануне, после того как матрица подтвердила, что роды были запрограммированы на гормональном уровне и начались после внезапного выброса протеинов неизвестного происхождения, Даркандье и Черепаха вызвали акушерку.
Она была наполовину гуронкой, наполовину
Тороп подошел к Черепахе Джонсону.
И увидел тело Мари. Оно неподвижно лежало под стерильным колпаком, как прекрасно сохранившаяся мумия в стеклянном саркофаге. Залитая кровью и плацентарной жидкостью простыня валялась в тазу, стоявшем в ногах кровати.
Черепаха выглядел встревоженным. Нахмурившись, с суровым, замкнутым лицом, он листал колонки данных на экране.
— Как она? — с беспокойством спросил Тороп.
Черепаха Джонсон ответил, не отводя взгляда от экрана:
— Не очень хорошо… После рождения малышек мы теряем ее. Джо-Джейн предсказывает прекращение жизненных функций организма в течение нескольких часов. Даже Даркандье больше ничего не может сделать. — После паузы, заполненной гулом электронной техники, он добавил: — Мне жаль, Тороп.
Тороп ничего не ответил. Он долго смотрел на молодую женщину, безмолвно умиравшую под герметичным куполом. Потом, так же молча, подкрался к колыбели.
Акушерка улыбнулась, но решительно протянула ему маску и перчатки. Надевая их, Тороп разглядывал малышей, которым было всего несколько часов от роду.
Обычные дети. Маленькие девочки со светлыми волосами и очень чистой кожей. Мечта психа, свихнувшегося на борьбе за «чистоту расы». Два младенца попискивали и лепетали. Джоанна только что запеленала их и накрыла маленьким шерстяным одеялом.
Склонившись над колыбелью, Тороп обратил внимание на то, что сначала принял за отблеск от экранов, установленных в комнате.
Глазки младенцев были скорее фиолетовыми, а не голубыми, они излучали свет как два лазерных луча, спрятанных под складочками век. В какой-то момент Торопу показалось, что по их хрусталикам пробежали какие-то странные переливы.
Он изумленно посмотрел на акушерку.
— Ничего… — ответила она. — Они прекрасно будут с этим жить. Ведь они — Дети Космического Змея.
Тороп промолчал, глядя, как младенцы с фиолетовыми глазками барахтаются в колыбели.
Через мгновение в комнату вошли Данцик и Даркандье. Данцик несколько секунд постоял возле Торопа, разглядывая младенцев, и сел у изголовья Мари.
Тороп взялся присмотреть за детьми, Джоанна пошла отдыхать.
Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда за спиной Торопа начались трезвон и писк сигналов. Черепаха Джонсон и Даркандье вполголоса переговаривались, их голоса звучали напряженно. Тороп обернулся.
Данцик не сводил глаз с экрана медицинского зонда. Монитор, стоявший
Был уже почти полдень.
Тороп понял, что Мари Зорн только что умерла.
47
Насколько Торопу было известно, когда обсуждали церемонию похорон Мари, среди членов «Нации киборгов» возник спор.
У Мари не было родственников, власти не знали о ее существовании, поэтому все были согласны с тем, что смерть Мари Зорн останется тайной. Затем обитатели Бункера начали спорить, какой из двух обрядов — кремация или погребение — более уместен. Говорили, что молодой «киборг» Пало-Альто выступил с предложением: закатать тело Мари в блок из композитного углеродистого пластика — эта штука была похожа на вещество, в которое погрузили Хана Соло, героя фильма «Империя наносит ответный удар». С той лишь разницей, что Пало-Альто предлагал сделать простой черный параллелепипед, вроде надгробного камня или черного монолита из фильма «Космическая одиссея 2001 года». Позже Лотус объяснила Торопу, что Пало-Альто создавал такие произведения искусства.
Победили «Квакеры Земли», Лотус, Тороп, Вакс, двое его собратьев по острову и две девушки, которые выращивали анаконд. Тело Мари было сожжено, а пепел развеян с крыши Бункера. Это произошло одной прекрасной и очень теплой ночью. «Мари должна вернуться к Изначальному Огню, а ее пепел снова станет частью биосферы. Она бы этого хотела», — проговорил Даркандье, чеканя каждое слово.
Тороп был согласен с этим на все сто процентов.
Затем жизнь снова пошла своим чередом. Первые дни в доме номер десять по улице Онтарио были отмечены ожиданием.
Тороп читал одну из книжек, которые Данцик привез с собой. Это было научное сочинение по астронавтике некоего Вима Даннау, написанное лет десять тому назад. С некоторых пор Тороп собирал всю возможную информацию о космодроме в Манитобе и программе стартов на текущий год. Он чувствовал потребность срочно обновить свои знания в области космической навигации.
После смерти Мари и рождения близнецов все обитатели Онтарио, 10, ожидали, что в информационных сводках сообщат о новой катастрофе — спустя двенадцать лет, почти день в день, после гибельного пожара на станции «Мир». Но шли недели, а ничего не происходило. Никаких нападений на станцию «Альфа» или новое поколение автоматизированных орбитальных фабрик. Ничего.