Вавилонские младенцы
Шрифт:
Он молча открыл калитку, преграждавшую выход в переулок, и вышел первым, сразу же направившись к взятой напрокат «тойоте».
Разблокировал замки дверей, сел за руль, включил магнитолу и улыбнулся двум женщинам в зеркало заднего вида, когда те залезли на заднее сиденье.
Еще немного, и он почувствует себя на двадцать лет моложе.
На улице стояла отличная погода. На голубом небе не было ни облачка, солнце уже приобрело оранжевой оттенок, но еще грело достаточно горячо. Девушки, которых он заметил на углу улицы, могли
Ожидая окончания консультации, Тороп листал газету «Журналь де Монреаль». Прием пациентки продолжался уже полчаса.
Когда Мари наконец вышла, Тороп заметил, что она напряжена и бледна.
К Торопу подошла женщина в белом халате и без единого слова протянула ему цифровой диск последнего поколения. Его хватило бы, чтобы записать полную информацию о гражданском состоянии всех обитателей Галактики.
Затем она вернулась в кабинет и заперла за собой дверь.
Цифровой диск мог содержать все данные об организме человека, включая его генетический код. Если нанимателя Романенко интересовали какие-то мелкие подробности, он их наверняка узнает.
Именно в тот момент, когда Тороп размышлял обо всем этом, подъезжая к Сен-Дени со стороны улицы Шербрук, череда цеплявшихся друг за друга простых мыслей привела к возникновению новой, более сложной идеи.
Решение пустить в бой тяжелую артиллерию было принято не только потому, что Мари вдруг почувствовала себя неважно. Нет, оно также напрямую связано с тем неизвестным, что девушка тащит с собой.
Озарение поразило Торопа как удар молнии. Он застыл на месте, хотя на светофоре загорелся зеленый свет. Задние машины принялись сигналить, и только тогда он пришел в себя.
«Вот черт!» — подумал он, медленно поворачивая на улицу Ривар.
Тысяча чертей!
Вирусы.
Данные на цифровом диске были защищены от взлома. Хакерские программы по подбору кода, имевшиеся на портативном компьютере Торопа, оказались здесь бессильны. Собственно, этого следовало ожидать. Самозапускающаяся утилита отправила весь массив данных в направлении Казахстана. Насколько Тороп мог предположить — куда-то в Чингизские горы. Затем программа стерла содержимое диска и самоуничтожилась. Портативный компьютер выплюнул диск. Тороп несколько минут мгновений обдумывал решение, затем открыл электронную почту, запустил шифровальный модуль и принялся набирать сообщение.
Послание было лаконичным, но выразительным:
«Не будете ли вы любезны объяснить, почему никто из нас до сих пор не заразился, если девушка перевозит штаммы вируса или болезнетворные бактерии? Спасибо».
В этом письме Тороп не воспользовался ни одной из общепринятых формул вежливости. Программа-приложение уже преобразовывала сообщение в поток бинарных данных.
Затем Тороп решил пройтись и выпить где-нибудь пива.
Набережная туманов тоже оставалась на своем месте — немного выше Сен-Дени.
Тороп пересек длинный зал, подошел к стойке бара, нашел свободный табурет и заказал кувшинчик пива. В это время действовало специальное предложение, и большой кувшин стоил всего на доллар дороже маленького, но Тороп отклонил заманчивое предложение официантки: нельзя было пускаться во все тяжкие. На сцене выступала группа, исполнявшая электронную музыку в стиле неокантри. Играли они, откровенно говоря, посредственно, но певица была пышной женщиной. Долли Партон, будь у нее такая грудь, выглядела бы копией Кэйт Мосс. Тороп прислонился к стойке бара с бокалом пива в руке.
«Невероятно, — подумал он. — Невозможно поверить, что мне так хорошо».
Вечер был в самом разгаре, и Тороп допил пиво. Бар ломился от посетителей, вокруг веселились красотки всех мастей. Скучноватую фолк-музыку сменили чертовски заводные мотивы.
Тороп решил побаловать себя еще немного и заказал еще пива. Всего одну.
— Темного, — попросил он у высокой чернокожей официантки.
Он как раз отсыпал чаевые монетами по двадцать пять центов, когда его окликнул женский голос:
— Привет, часто здесь ошиваешься?
Тороп узнал местный акцент и жаргон.
Он обернулся, улыбнулся незнакомке лучшей из своих улыбок — той самой, которой он недавно воспользовался в супермаркете, — и нагло соврал:
— Да, это мой любимый бар.
Это была брюнетка лет тридцати, с прической а-ля Луиза Брукс, в черной мини-юбке с голографическими изображениями в духе соцреализма. Она улыбнулась. На ее майке Тороп заметил портрет пролетария-стахановца.
— Я так и подумала, что уже видела тебя здесь.
Стахановец посылал сообщение с явным сексуальным подтекстом, но Тороп не сообразил, как на него ответить, и замолчал. Отчаянно жаркий ритм музыки делал все, чтобы собеседники потеряли голову.
Девушка заказала пива и опять повернулась к Торопу:
— Француз?
Он встретился с ней глазами.
Лгать нужно было очень осторожно. Ведь по легенде, он — англоговорящий канадец. Но Тороп знал: то, что убедит таможенников или компьютер, не пройдет проверку ультрачувствительного сканера, который есть у любой местной девушки.
— Моя мать была француженкой, — ответил он. — Я родился во Франции и прожил там все детство и юность.
Это больше похоже на правду.
— Турист?
Тороп заметил, как в открытом, ясном взгляде девушки сгущается подозрительность. Он знал, какой репутацией пользуются французские туристы в Квебеке, поэтому следовало немедленно изменить направление беседы.
— Нет, я здесь по делам. А живу в Онтарио.
Настороженность в глазах девушки чуть-чуть ослабла.
— И чем же ты занимаешься в Монреале?