Вчерашний шпион
Шрифт:
Неутомимый на выдумки «Епископ» помог мне разместиться на ночь и в эту пятницу. В нашей компании оказалось сразу трое человек. Мы выбрались на платформу, на которой стоял готовый к отправлению поезд на Гилдфорд, и перебрались через него на соседний путь. Там стоял другой состав, который готовился к отправлению лишь на утро. «Епископ» открыл своим специальным ключом дверь купе для охраны состава, и мы все втиснулись в него. Старик примостился на узенькой скамеечке так, чтобы видеть в боковое зеркальце весь состав, а я с Фюллером вытянулся в струнку на противоположной. При этом моего напарника надежно подпирал сзади какой-то здоровенный тюк. Этот Фюллер был лет тридцати, с
— Это все из-за моего хребта… — пояснил «Епископ», — стоит хоть немного поспать на полу и мне уже не разогнуться…
— Только не надо таких интимных подробностей! — недовольно буркнул Фюллер. — О твоем подорванном здоровье мы уже вдоволь наслышаны!
— Хм… Когда-нибудь, парень, и ты окажешься таким вот одиноким, старым и больным, — с обидой в голосе произнес старик.
— Да ладно! Тебе просто нужно немного позаниматься гимнастикой. Встряхнуть кости, что ли… Между прочим, мне понадобится твоя помощь. Говорят, что завтрашний поезд, прибывающий к отплытию теплохода, обещает быть прибыльным для нас.
— Помочь-то можно… Только стоит ли искать шишек себе на голову? — как бы размышляя сам с собой, произнес «Епископ». Затем он поудобнее устроился на своей скамеечке и принялся что-то искать в своей шляпе. Эта старая фетровая шляпа служила ему вместо сумки; он хранил здесь деньги, окурки, нитки, спички и прочие необходимые вещи. В конце концов ему удалось найти то, что он искал — коробок спичек. После этого руки старика не спеша пробежались по всем карманам пальто и извлекли оттуда небольшую жестяную коробочку. От долгого употребления она полностью облезла и теперь сияла, как солидный серебряный портсигар. «Епископ» достал из нее машинку для изготовления сигарет и философски воскликнул:
— Кому нужна эта твоя гимнастика? Для тех, кто хочет дотянуть до ста лет, что ли? Тогда скажи мне, кому это быстрее удастся, железнодорожникам в промасленных робах или же тем коровам с пуделями, которых эти ребята возят?
— Доверяю тебе самому разбираться в своих собственных сентенциях, — безразлично бросил Фюллер, но по всему было видно, что вопрос старика застал его врасплох.
«Епископ» довольно улыбнулся. Мне он чем-то очень напоминал Санта-Клауса, только изрядно потертого… Его борода пожелтела от никотина, а зубы скорее походили на старый покосившийся забор. Удивительно, но от него не несло тем характерным застоявшимся запахом, столь свойственным всем бродягам. И это было его несомненным достоинством…
— Кто будет? — спросил старик, скручивая из белой бумаги аккуратные трубочки и наполняя их хрустящим табаком.
— Спасибо, — кивнул я «Епископу» за протянутую сигарету. Едва мы успели сделать по одной затяжке, как до наших ушей долетело мерное похрапывание — Фюллер уже спал непробудным сном.
Понимающе кивнув в его сторону, «Епископ» показал мне свою сигарету и с гордостью сказал:
— Это моя первая за весь сегодняшний день!
— А это — моя первая почти за целую неделю! — слегка улыбаясь, ответил я.
— М-да-а… Бросать с этим делом надо, сын мой! Бывало,
— Отличная мысль! А твоя мамаша свой хлеб, случаем, не на фондовой бирже зарабатывала? — спросил я «Епископа», пытаясь переменить тему нашего разговора.
— Ты, сын мой, в тюрьме сидел, не так ли? — вопросом на вопрос ответил старик.
— Да… А до этого работал на нефтепромысле в Северном море. Впрочем, я ведь тебе уже об этом рассказывал.
— Да-да, рассказывал. Только вот что я тебе скажу, понапрасну ты влип в это дерьмо, парень! — «Епископ» осторожно затушил свою сигарету и убрал оставшийся окурок во внутренний карман пальто. — Теперь тебе не нужно допускать никаких нарушений закона, никаких!
— Слушаюсь, ваше преосвященство!
— Нужно освобождаться от этого дерьма…
— Ага! Только моли бога, чтобы оно от меня не прилипло к тебе! — огрызнулся я. Его наставительный тон уже начинал действовать мне на нервы.
— Хм-м… Я ведь гожусь тебе в отцы, — попытался он было меня приструнить, но я оборвал его на полуслове, выпалив:
— Беда только, что не в очень почтенные! — Я демонстративно перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
Наступила тишина. Но ненадолго. Через некоторое время до моего слуха опять донеслось его глухое бормотанье:
— Гляди-ка, «фараоны» снова взялись нас выкуривать! Как и неделю назад… — Я приподнял голову и посмотрел в его сторону. Старик наполовину высунулся из окна и что-то там высматривал.
Эти его слова прозвучали для нас как боевая тревога, и мы бросились врассыпную еще до того, как полиция добралась до ближайших к нам вагонов. Я вприпрыжку проскочил мимо небольшой группы полусонных станционных рабочих, стоявших на перроне, и припустился наутек вдоль отводного железнодорожного пути.
— Сюда! Сюда давай! — вдруг послышалась приглушенная команда.
В этой спешке я никак не мог уловить, кто меня зовет, «Епископ» или Фюллер. Я машинально остановился и бросил взгляд в ту сторону, откуда неслись эти слова. Тот, кого я увидел, был вовсе не один из привокзальных завсегдатаев, а человек из нашего департамента по имени Пирс. Еще больше ошарашило меня то, что за его спиной я заметил другое знакомое лицо. Это был Шлегель! Они оба забились в телефонную будку и призывно махали мне оттуда руками. Я рванул в их сторону и, подлетев к раскрытой двери, что было сил смазал Шлегелю в челюсть. Полковник пошатнулся и грохнулся затылком в телефонный аппарат. От неожиданности лицо Пирса вытянулось, и, прежде чем он успел сделать хоть какое-либо движение, я врезал ему под дых. Охнув, он переломился пополам. Моя позиция была очень удобная, и я не упустил случая добавить ему с левой. Влипнув в угол телефонной будки, они не могли противостоять моим ударам, в то время как для моих кулаков пространства было вполне достаточно. Я размахнулся покруче в очередной раз и врезал Шлегелю по носу.
— Все! Все! Все! — завопил он, прикрывая разбитое лицо руками. В этом его жесте звучала и мольба о пощаде, и страстное желание укрыться от очередной оплеухи.
Пирс почти сполз на пол и барахтался там, не в силах подняться на ноги.
— Что, забыли о том, что я говорил тогда, в тюрьме? — рявкнул я и снова сделал крутой замах. Закрываясь одной рукой, Шлегель прямо-таки втиснулся в узкое пространство между стенкой будки и телефонным аппаратом. Но на этот раз ему повезло, — мой кулак так и завис в воздухе.