Вдали от рая
Шрифт:
– И что же из этого следует? – Виктор даже слегка задохнулся от радости.
– А следует то, что никаких прав на вашу квартиру – ни целиком, ни частично – у мадам нет и быть не может, – Михаил Львович отхлебнул из запотевшего бокала и чуть поморщился – видимо, вода оказалась слишком холодной. – Когда я выложил ее адвокату все документики и фактики, на него стало жалко смотреть. Теперь он готов нам еще и приплатить, чтоб не портили его профессиональную репутацию. Естественно, ни о каком суде не может быть и речи. Я имею в виду – суде по поводу квартиры. Зато есть все основания отдать под суд мнимую
Волошин покачал головой:
– Не надо. Бог с ней!.. У нее столько детей, и все мал мала меньше…
– Как скажете. Хозяин – барин, – пожал плечами адвокат. – Кстати, мадам еще не в курсе последних новостей…
– Неужели? – глаза Виктора вспыхнули. – Тогда я, с вашего позволения, не откажу себе в удовольствии сообщить их ей лично… Пожалуй, – он кинул взгляд на часы, – сделаю это прямо сейчас. Благо мой дом недалеко, а она наверняка где-то там…
– Я пойду с вами, – заявил Михаил Львович, тоже поднимаясь. – На всякий случай. И телохранителя своего, Юру, кажется, тоже возьмите. А то как бы она вам глаза не выцарапала. От таких дамочек чего угодно можно ожидать…
В сопровождении Юры и адвоката Виктор вступил в свой двор – в тот самый двор, откуда был изгнан и куда опять возвращался победителем. Еще не стемнело, и Волошин сразу увидел пару детишек Эльви… то есть Марьяны, которые несли вахту на скамейке. Впервые Виктор подумал, в каких условиях они живут и ели ли они сегодня хоть что-нибудь… При виде него «цыганята» тотчас снялись с места и куда-то унеслись. Отлично! Значит, не замедлит появиться и мамаша…
– Подождем, – сказал Виктор. – Тут так приятно дышится…
Назвать приятным предвечерний воздух центра Москвы, насыщенный гарью и смогом, было явным преувеличением. Однако его спутники не стали возражать. И лишь отступили по его знаку в сторону, когда к ним ринулась фигурка с крашеными соломенными волосами. Волосы успели отрасти, явив миру природную черноту на проборе. Изменился и наряд Марьяны-Эльвиры: вместо бесформенной куртки – такой же бесформенный плащ из какой-то сверкающей материи, с уймой крупных пуговиц. Сверток с младенцем она положила на скамейку – должно быть, чтобы освободить руки, которые тут же принялись угрожающе месить воздух:
– А, вернулся, буржуй! Совесть загрызла? Ну так как, будем по-хорошему или по-плохому?
Кулек на скамейке истошно заорал. Виктор сам удивился, почему эти дешевые трюки примитивной, в сущности, женщины повергли его недавно в такую панику и злость. А как он мог хотеть расшибить голову младенца об стену? Наверное, в самом деле был не в себе! Зато теперь – теперь ему было всего лишь противно и слегка смешно. И, пожалуй, жаль тех, кого он недавно так ненавидел…
– Марьяна…
Ее передернуло. Темные, как чернослив, глаза на секунду уставились на него с выражением побитой собаки. Но оно быстро сменилось повышенной агрессивностью:
– Эльвира! Ты что, забыл, как меня звать?
– Марьяна, – настаивал Виктор. – Марьяна Балашова. У меня на руках документы, подтверждающие, что вас зовут именно так, а не иначе.
Испуг, растерянность, неудовлетворенные амбиции, желание отыграть все обратно – эта гамма эмоций отразилась на покрытом прыщами личике жуликоватой особы, которая наконец притихла. И ее молчание было доказательством, что Михаил Львович не зря получал свои деньги от «АРКа».
– Марьяна, послушайте, – Виктор сам удивлялся, откуда бралось это бесконечное спокойствие, которое заполняло его, – вы же многодетная мать! Дети берут с вас пример. Если вы будете обманывать людей – подумайте: кто у вас вырастет? Ну хотите, я вам найду работу? Нормальную честную работу. В Москве. У вас еще все получится! Вы даже не представляете, на что способен человек. Я сам еще совсем недавно не представлял. Знаете, мой старший брат, у него аутизм…
Эльвира – то есть Марьяна – не стала слушать его рассказ о Сереже. Всплеснув руками, отчего плащ просиял всеми цветами радуги, она что-то крикнула своему потомству на родном языке, и они всей толпой поспешили прочь из двора. По пути, правда, спохватились, что забыли младенца, вернулись за ним, но после этого уже улепетывали так, что под их ногами вздымалась пыль.
Виктор задумчиво смотрел им вслед.
– Хоть малыша не бросила. По крайней мере, дети для нее что-то значат…
– А вы, оказывается, добрый человек, Виктор Петрович… – заметил, подходя, адвокат.
– Да нет, – честно ответил Волошин, – вообще-то не очень. Просто недавно я был так зол, что на этом фоне кажусь чуть добрей. Короче, все познается в сравнении.
Виктор простился с адвокатом и вернулся в ресторан, где уже его ждал, с аппетитом закусывая маринованной селедкой, начальник службы безопасности.
– Здравствуйте, Виктор Петрович, – пробурчал тот с набитым ртом, пожимая протянутую руку шефа. – Вы уж извините, я поем, а то голодный, как сто чертей. День сегодня выдался сумасшедший, ни пообедать, ни позавтракать не довелось…
Волошин милостиво разрешил ему утолить голод, тем более что беседе это не мешало. В перерывах между селедкой, горячим языком по-андалузски и огромным бифштексом с целой горой жареного картофеля начальник охраны поведал ему такое, от чего давно не стриженные волосы Виктора чуть не встали дыбом.
Собственно, сама по себе ситуация была проста, как вывеска сельмага, и стара, как мир. Такое в мире бизнеса происходило часто, и Волошин сам неоднократно слыхал о похожих историях. Но одно дело, когда неприятности случаются с другими – ты можешь им сочувствовать или злорадствовать, но в глубине души сохраняешь уверенность, что такие вещи могут происходить только с кем-то другим, только где-то далеко от тебя. А уж с тобой-то никогда в жизни ничего подобного не будет… Видимо, потому, что ты особенный, ты лучше, умнее и удачливее других. И вдруг – на тебе, получи! Вляпываешься точно в такое же дерьмо. И недоумеваешь – да как же это могло случиться со мной?!
Нечто из этой оперы чувствовал и Волошин, когда начальник службы безопасности разбирал перед ним на составляющие несложную схему аферы. Отчасти Виктор был сам во многом виноват. И в том, что распространялся направо и налево о своих планах на создание дочерней фирмы «АРКада», и в том, что продолжал ходить в офис и подписывать документы, будучи в невменяемом состоянии, и в том, что так неосмотрительно доверял людям, которые предали и обманули его…
– Выходит, «АРКаду» создали еще летом? – уточнял он.