Вдогонку за неизвестным
Шрифт:
– Вовка, ты должен ударить... Веснушкину, - уточнил свой ужасный план Сергей. Вот теперь все актёры были названы режиссёром.
– Ещё чего!
– обиделась Веснушкина и изо всех сил притянула к себе бульдога. Тот молчал, но всё равно был грозен.
– Поймите. Нет другого выхода. Такой пакости у него наверняка. нет. Мальчики ещё таскают девчонок за косички. Но чтоб такое... Ни с того ни с сего... хорошую девчонку...
– Что?!
– онемел Вовка.
– Я не буду. Не буду.
И стал удаляться.
Веснушкина
– Вова! Вова!
– вырвалось у Веснушкиной. Вова остановился и подозрительно посмотрел на них. Кого теперь ему поручат бить?
– Что ещё?
– угрюмо спросил он.
– Вова, я согласна, - сказала Веснушкина очень тихо. Но Вовка всё равно услышал или догадался. И он вернулся.
– Будем репетировать или сразу?
– попытался пошутить Вовка. И так же шутя занёс руку, сжатую в кулак. Шайтан зарычал и тоже приготовился.
– Нет, так я не хочу, - отступил Вовка.
– Он меня съест. Возьмёт и откусит руку.
– Он же в наморднике, - попытался успокоить его Сергей.
– В наморднике?!
– возмутился Вовка.
– Через такой намордник и я укусить могу. А тем более он.
– Серёжа, ты возьмёшь Шайтана с собой и спрячетесь там за киоском, предложила Веснушкина. А Вовка добавил:
– Только покрепче держи, а то он меня изувечит. Уколы потом от бешенства вкатают.
– Он же не бешеный!
– обиделась Веснушкина.
– А как увидит драку, ещё неизвестно, что с ним будет! Держи его изо всех сил!
Трое отважных пожали друг другу руки и обнялись, как перед стартом. Они расставались ненадолго, но эти пять минут должны были решить многое.
Сергей потащил за собой упирающегося бульдога. Бульдог всё время поворачивал голову и пытался расшифровать жесты хозяйки, - или она говорила: "Иди туда", или звала: "Иди ко мне". Наконец киоск. Они вдвоём выбрали удобное место, чтобы всё видеть. Шайтан повизгивал и норовил удрать.
– Сидеть. Сидеть, - безуспешно изображал из себя бесстрашного дрессировщика Сергей. Шайтан делал, что хотел. И только поводок мешал ему полностью осуществить свои намерения.
Увидев, что всё в порядке, Веснушкина и Вовка приготовились. Сергей со страхом ждал. Даже закрыл глаза.
– Прости, Веснушкина, - расстроенным голосом сказал Вовка и поднял руку.
Веснушкина зажмурилась и сжалась в комочек. Но удара всё не было. Вовка не мог этого сделать. Не мог и всё.
– Ну что ты, давай, давай, это совсем не страшно, - наконец решилась подбодрить его она сама. Ведь когда-то надо начинать.
– Будь проклят этот день, - разом выдохнул и опустил на неё руку Вовка. Веснушкина ойкнула.
– Ты что? Ты что?
– заволновался Вовка.
– Ведь договорились. Сама согласилась.
– Это я нарочно. Это я нарочно, - оправдывалась Веснушкина, размазывая по лицу настоящие слезы,
– Ну всё?
– с надеждой в голосе спросил Вовка.
– Эх, не всё. Нет его. Давай ещё, Вовочка, - попросила Веснушкина.
– Нет, я не могу. Хочешь, ты сама меня ударь. Ну, ударь, ударь, пожалуйста...
– Нет-нет, это уже будет по-другому. Так, как сейчас, гораздо гадостне-епакостнее. Ну, пожалуйста, Вовочка. Можешь даже больнее. Я вытерплю.
И Вовка снова замахнулся...
Тут Сергей почувствовал, что куда-то летит. Как оказалось, недалеко на асфальт. Шайтан не выдержал такого надругательства над своей хозяйкой, истошно завыл, рванулся и вырвался. Пока Сергей поднимался с асфальта, Шайтан помчался через улицу, не глядя на машины.
Он благополучно перепрыгнул через заборчик и бросился на обидчика. Бульвар наполнился криками и лаем.
– Что делается! Что делается!
– возмущались люди.
Вскоре всё стало проясняться. "Обиженная" оттягивала собаку, Вовка искал шапку, а Шайтан, выпучив глаза, отказывался что-либо понимать. "Кусать его надо, кусать. А меня почему-то не пускают".
И вот тут-то на бульваре показалась фигура одинокого старика с палочкой. Он спешил изо всех сил. Палочка его мелькала, как пропеллер.
– Чёрная папаха, чёрные усы, - ахнул Вовка. Он подмигнул Веснушкиной в сторону Ираклия Ираклиевича.
– Расходимся, расходимся. Тихо. Соберёмся возле Сергея, - прошептал он и, насвистывая песенку, зашагал навстречу Чёрным Усам. И независимо прошёл мимо.
Старичок, увидев, что всё уже завершилось, остановился. И зло застучал ногами.
Восемь пар глаз неотрывно следили за ним.
Ираклий Ираклиевич, растроенно хмыкая, зашагал дальше. Как Мороз-воевода, он обходил свои владения. Смотрел, где можно ещё добавить гадостей-пакостей.
Палкой он застучал по забору, пока не нашёл дыру. Тут он порылся в кармане и достал гвоздь. Поднял его на свет, и гвоздь засверкал металлом.
– Что-то не то. Смотри, он ведь молодец, - удивился Вовка.
– Доску прибить хочет.
– Тише, - сдавил его локоть Сергей.
– Лучше смотри.
Старик приставил гвоздь к забору и палкой приколотил его так, чтобы хорошенько порвать пальто пролезающему в дыру. Потом он поплевал на палец, чтобы проверить, остёр ли гвоздь, и, отдернув руку, довольный зашагал дальше.
Он постоял, опершись на палочку и раскачиваясь, возле афиш. Изучил их все. Потом спокойно дорисовал усы всем артистам без исключения. А возле одного толстого певца дописал "Фантомас". Он отошёл в сторону и, как великий художник, оценил своё произведение. Добавил усы и бороду ещё и обезьяне из цирка и пошёл дальше. Видно было, что он понемногу приходил в хорошее расположение духа. Он раскраснелся и принялся насвистывать какой-то марш. И временами даже дирижировал сам себе палочкой.