Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти
Шрифт:
Я понял, что найти Никиту в Кишиневе непросто. Гуляя по городу, я всматривался во встречные лица, надеясь увидеть одного из моих первых наставников по радиотехнике. Время шло, а Никиту я так и не встретил. Постепенно образ его тускнел и стирался в моей памяти.
Я был на третьем курсе, когда осенью шестьдесят восьмого решил посмотреть только-что вышедший на экраны кинотеатров фильм "Три тополя на Плющихе". В ожидании начала фильма я поднялся на второй этаж кинотеатра "Патрия" где перед сеансами выступали артисты эстрады. Копируя голос Майи Кристалинской, тучная певица пела "Тик-тик-так, стучат часы...". Усилитель искажал голос артистки,
– Слышишь, как искажена полоса верхних частот. Это каскад предварительного усилителя напряжения. Неужели нельзя отрегулировать! Или по этому же микрофону согласовать режимы транзисторов.
Меня подмывало обернуться. Владельцем голоса могла быть только женщина-радиотехник. В те годы сочетание женщина-радиотехник было большой редкостью.
– В киносети города должна быть должность радиоинженера по эксплуатации и ремонту усилителей.
Густой баритон заставил меня напрячься. Голос был знакомым. Я оглянулся. За мной стоял Никита. Помолодевший, чуть похудевший, с посветлевшим лицом, Никита, казалось, стал заметно выше. Бакенбарды исчезли, зато появились небольшие усики. Держа Никиту под руку, рядом стояла стройная, больше похожая на учительницу, женщина.
– Земляка встретил!
– узнал меня сразу Никита, - Валя! Знакомься. Это мой юный друг-радиолюбитель, о котором я тебе рассказывал.
Наши места оказались на соседних рядах. После кино мы вместе вышли на задний дворик кинотеатра.
Никита пригласил меня в павильон "Фокушор", напротив "Патрии":
– Валя! Пойдем напротив, поужинаем. Да и студент, наверняка, совсем оголодал.
Зная Никиту, отказываться было неразумно.
Мы сели за столик под раскидистым, с уже пожелтевшей листвой, деревом. За высоким сплошным зеленым забором на эстраде городской танцплощадки "Юность" саксофон старательно выводил мелодию танго. Никита бумажной салфеткой смахнул со стола мелкие листья и протер стол. Скоро на столе появилась бутылка "Рислинга" и салаты. Глядя на небольшую бутылку, я невольно нащупал в кармане брюк деньги.
Чтобы не ударить лицом в грязь, вторую бутылку решил заказать я. По субботам и воскресеньям в студенческой среде не считалось криминалом поужинать в "Плачинте" или "Золотом початке" с вином. В те времена студенты могли себе позволить такую роскошь. Цены, по сегодняшним меркам, были смешными. Заказывая вино, мы исходили, как правило, из расчета по два стакана легкого сухого вина на брата. Мы, третьекурсники, считали себя вполне взрослыми.
Никита разлил вино. Чокнулись. Выпив полстакана, краем глаза заметил, что Никита, сделав пару небольших глотков, положил стакан на стол. Я тут же последовал его примеру. Перед "костицей" Никита повторил два глотка. Его жена пила ещё меньше. Когда мы поднялись из-за стола, в наших стаканах оставалось вино. Уже выходя из павильона, я видел, как известная всему городу Дуся, многолетний живой атрибут "Фокушора," метнулась к нашему столу и, слив одновременно двумя руками оба стакана в третий, залпом жадно допила вино. Я был уверен, что пьющую Дусю видел только я.
Когда мы проходили мимо длинной фотовитрины, в стеклах которой проплывали, покачивающиеся в такт нашим шагам, отражения круглых матовых фонарей вдоль аллей парка Пушкина, Никита неожиданно сказал:
– Если бы не Валентина, я сегодня допивал бы за другими вино точно, как эта женщина.
– Ну-ну, Никиша. Не преувеличивай, - Валентина Николаевна, повернув голову и прижавшись к локтю мужа, смотрела снизу вверх Никите в лицо, - ты сам решил. А я тебе только помогла.
– То-то. Если бы ты не нашла меня...
– и повернувшись ко мне, спросил.
– ты на каком курсе?
– На третьем.
– Валя! Бери на заметку. Через два года подавай заявку на молодого специалиста к вам в отдел. Не подведет, я ручаюсь!
Мне было приятно, что Никита, после того, как мы не виделись целых пять лет поручился за меня сразу, но...:
– Никита! Я учусь в медицинском.
Никита остановился. Он смотрел на меня так же, как при первой встрече, когда обсуждали мощность моего будущего передатчика.
– Неожиданно!
– Так сложилось. Я поступал дважды. Сначала в Черновцах, потом уже в Кишиневе. Как говорят, по стопам брата. Но я физику не бросаю.
– В медицине физика ох как нужна. У нас в Академии есть целый отдел, несколько лабораторий, которые занимаются применением физики в физиологии и медицине.
– сказала Валентина.
Оказывается, раньше они работали на заводе "Сигнал". Три года назад Валентина Николаевна перешла работать в Академию Наук, в одну из лабораторий института прикладной физики. А Никита работает на экпериментальном заводе этого же института, по Павловской.
Когда мы пересекли улицу Пушкина, Никита предложил:
– Вечер чудесный. Прогуляемся пешком. Мы живем по Негруци, ниже гостиницы "Кишинэу".
Уже возвращаясь в общежитие, я вспомнил, что Никита, в прошлом заядлый курильщик, за весь сегодняшний вечер ни разу не закурил.
У меня было ещё несколько случайных встреч с Никитой. Из этих непродолжительных свиданий, я узнал, что Никита остался на сверхсрочную где-то под Челябинском. Служил на радиостанции, в сорок девятом познакомился с молоденькой стажеркой Валей, учившейся в техникуме связи. Потом Валя получила направление в Приморье. Затем поступила на радиотехнический факультет Новосибирского электротехнического института. Несколько лет переписывались. Потом переписка прекратилась.
В пятьдесят пятом в звании старшины Никита уволился в запас. Подался на целину. Обслуживал и ремонтировал радиостанции в совхозе, недалеко от Кызыл-Орды.
– Там площадь только одного района намного больше площади всей Молдавии. Без сети радиосвязи там не обойтись. Голая степь на сотни километров. МТС, нефтебазы, автоколонны, медпункты. Вся связь держалась на радиостанциях "Урожай". Питание от батарей и аккумуляторов. Дальность устойчивого приема была не более 30 километров. Если где-то случалась беда, включались все рации по области, пока не дадут общий отбой. Много хлопот было с умформерами, быстро садились батареи.
– рассказывал Никита.
– На выходном генераторе "Урожайки" стояла лампа 4П1Л. А ты, как я помню, сразу решил запрячь Г-807.
– с улыбкой вспомнил Никита.
Сам родом из Марамоновки, на целине Никита сошелся с землячкой из Чапаевки (Кайнар). Вернулись в Молдавию. После войны, службы и работы на целине жизнь в глухом селе Никите казалась ненастоящей. Всё чаще через поле он уходил в Марамоновку, расположенную в четырех километрах. Дружки, самогон, пьяные мужские посиделки. Вернувшись однажды под утро, обнаружил на крыльце свой упакованный чемодан и армейский рюкзак. Даже не постучав, взвалил рюкзак за спину, взял чемодан...