Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства
Шрифт:
– Дайте ключ. Суньте свои пальцы вот сюда, как это делаю я, и держите.
Хозяин послушно вставил два больших пальца между колесом и задней вилкой. Я попросил отца тянуть за колесо, чтобы цепь была натянутой. Я уже уверенно руководил операцией.
Поправив пальцы хозяина, я начал зажимать гайки, с трудом переходя в узком коридоре с одной стороны велосипеда на другую. Алеша стоял в дверях комнаты и улыбался. Хитрый. Он-то знал, как это делается. Не хочет, наверное, пачкать руки.
А мне было самому интересно. Наконец я зажал гайки до отказа. Велел хозяину убрать руки. Встав ногой на изнанку
– Чара! Чара! Иди скорее! Колесо крутится, как новое! Какой способный и талантливый хлопчик. Прямо жених для нашей Софки! Софка! Твой велосипед готов ехать!
В дверях кухни появилась Софка с сонными навыкате глазами и рыжими распатланными волосами. На ее лице я не увидел никакого интереса к "Орленку".
– Мне бы площадку, как перед нашим клубом. Я бы показал, как надо кататься.
– подумал я, но с достоинством промолчал. И Софка мне совершенно не понравилась.
– Жених! Вот разогнался!
Хозяин снова предложил чаю. Я отказался. Хозяин не отставал:
– Пойдем, я тебе покажу радиолу. У нас куча пластинок.
Это можно. Я прошел за хозяином в большую комнату. На тумбочке между диваном и кроватью стояла огромная радиола. Вот живут люди!
Хозяин щелкнул ручкой. Скоро с правой стороны радиолы загорелся зеленый огонек. Возле круглого окошка с огоньком я прочитал "ВЭФ-Аккорд. Мне бы такую! Хозяин поднял крышку. Внутри был диск для пластинок, как у нашего патефона. Хозяин поставил пластинку. Двинул рычажок. Диск завертелся. Хозяин бережно опустил белый рычаг на край пластинки. Почти не был слышен хрип, как в патефоне у нас дома. Сначала полилась музыка, а потом чистый голос запел:
Снова замерло все до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь...
Я долго слушал множество песен Леонида Утесова, Клавдии Шульженко и много песен, которых я не слыхал по радио вообще. Потом хозяин показал, как переключать на длинные, средние и короткие волны. В комнату сквозь свист эфира врывались звуки разных радиостанций, постов, как говорили в нашем селе. Научился переключать тембр, потом снова включил проигрыватель, чем вызвал неподдельное восхищение хозяина:
– Чара! Посмотри, я же сказал, что мальчик способный. Наша Софка на что способная, и то разучивала радиолу несколько дней.
Наконец я сообразил спросить, как его зовут.
– Зови меня дядя Абраша. Мы будем друзьями. Правда?
Я кивнул. В это время в дверях хозяйской комнаты показался Алеша:
– Пора. Пошли собираться...
На вокзал ехали в трамвае. Вечерний город был очень торжественным и красивым. Он утопал в море разноцветных бегущих и мигающих неоновых огней.
На вокзале отец встал в очередь за билетами. Алеша потащил меня в соседний зал, где пахло едой. Там были два буфета. Алеша купил колбасу, которую буфетчик нарезал так быстро, что у меня зарябило в глазах. Взял хлеба и две бутылки пива. Мне купил бутылку крюшона и вафельную трубочку с кремом. Такую я видел и ел впервые в жизни. Как теплое мороженое. Пришел отец с билетами. Поужинали стоя. Воду я не допил. Спросил:
– А можно взять с собой? Допью в поезде.
Отец купил еще одну бутылку воды на дорогу. В это время громкий женский голос, от которого я вздрогнул, объявил:
– Внимание! Граждане пассажиры. Поезд номер сто пятьдесят один Ивано-Франковск - Одесса через две минуты прибывает на первый перронный путь. Будьте осторожны. Не оставляйте детей без присмотра.
– Пошли! Не отставай.
Алеша проводил нас в вагон. Оставалось еще пять минут до отправления. Это объявили уже в вагоне. Отец сказал Алеше:
– Уже иди. Тебе еще долго ехать. Будь осторожен.
Мы обнялись. Но Алеша не ушел сразу. Он стоял напротив нашего окна, пока не тронулся поезд. Он шагал за нашим окном, быстро отставая. Все на перроне и в поезде долго махали руками. Отец снова предложил полезть наверх. Я попросил его сделать это позже. Я хотел посмотреть на расстоянии ночные Черновцы.
Когда поезд пересек мост, открылась панорама ночного города. Множество разноцветных огней делало его похожим на огромную и богатую новогоднюю елку. Прижавшись лбом к вагонному окну, я пытался определить, в каком месте светится окно, где живет на квартире брат.
Впоследствии я не раз ездил в Черновцы с отцом и самостоятельно. В одну из таких поездок с отцом я стал свидетелем удивительной, почти невероятной встречи. Втроем мы ходили из магазина в магазин в поисках брюк для Алеши и меня. Со мной вопрос решился в первом же магазине. Нежданно меня одели в великолепный костюм серо-зеленого цвета. Даже на вырост было всего лишь чуть-чуть.
Алеша придирчиво осматривал множество брюк, висящих на зажимах, оценивая ширину штанин и пояс. При этом материал, из которого пошиты брюки, обязательно должен был быть с только что появившимся лавсаном. Как будто его в институт без таких брюк не пустят.
Выбрав, наконец, брюки, мы вышли из магазина. У первого же перекрестка отец внезапно повернулся и окликнул:
– Иван!
Невысокий плотный мужчина оглянулся. Несколько секунд он недоумевающе осматривал людей. Наконец его взгляд задержался на отце. Потом с криком бросился к отцу с раскрытыми объятиями:
– Николай! Вот уж не надеялся!
Они обнялись, отошли к стене здания и оживленно говорили, кого-то вспоминая. Потом Иван сделал приглашающий жест вдоль улицы. Отец отрицательно покачал головой, показывая на нас. Лицо отца все время было непривычно растерянным. Он у нас вообще никогда не терялся.
Поговорив, Иван достал из внутреннего кармана пиджака авторучку и блокнот. Написав что-то, он вырвал листок и протянул отцу. Потом он быстро написал что-то под диктовку отца. Как выяснилось потом, обменялись адресами. Обнявшись на прощанье, они разошлись. Лицо отца не покидала растерянность, несмотря на радость от встречи.
– Ты чего растерялся? Кто это?
– спросил Алеша.
– Понимаешь? Мне показалось, что это заготовитель со Львова. Тот приезжал к нам в колхоз весной закупать вино. Тоже Иван. А оказалось, что это мой однополчанин, с которым мы были в одном расчете во время боев за Берлин. А потом до июля нас постоянно назначали вместе в караул под Берлином, охраняли какую-то шахту. Дикусар! Только сейчас вспомнил фамилию! А он и написал! Дикусар! Сейчас работает начальником в Сторожинецком лесничестве. Почему я его окликнул? Ведь не похожи даже. Заготовитель ниже и толще.