Вдова
Шрифт:
— Какая разница? — пожала плечами Лон.
— Я хочу знать.
— Если ты так настаиваешь, то первый раз я переспала с парнем в тринадцать лет.
— Как?!
— А что тут такого? Думаешь, я одна такая?
Господи! У Пегги в голове все перемешалось. Что говорить? Что делать? Чарлен обезоруживала ее своей искренностью. Ни гнев, ни угрозы, ни увещевания — ничто не могло вывести Лон из равновесия, скрытого под маской жестокости и простодушия. Она была такой же чистой и прозрачной, как бриллиант, и Пегги тщетно ожидала, что дочь соврет и даст ей хоть какое-то преимущество в их схватке.
— Объясни,
— А ты меня когда-нибудь спрашивала?
— Напрашиваешься на пощечину?
— Если тебе станет легче…
— Маленькая потаскуха! Будь жив твой отец…
— Он мертв, мама. А будь жив, не стал бы вмешиваться в наши дела.
— «Наши»?
— Да, наши! Можно подумать, тебя это не касается.
Пегги, не найдя лучшего ответа, неожиданно для себя брякнула:
— И тебе не стыдно?
— Ничуть. — Лон пристально посмотрела на мать своими большими желтыми глазами, отчего Пегги почувствовала себя не в своей тарелке.
— А знаешь ли ты, чем все это могло кончиться? Моим заветным желанием было дать тебе достойное воспитание.
— На твоем месте, мама, я бы лучше помолчала.
— Что?!
— Можно подумать, ты мною занималась! Спихнула нянькам и гувернанткам. Вот и вся твоя забота.
— Как ты смеешь! Да как ты смеешь!
— Ладно, мама. Оставь эту патетику для кого-нибудь другого. Не понимаю, почему ты выходишь из себя. Ну, я люблю парня и он любит меня. Что тут такого? Это же естественно!
— Вот как ты заговорила!
— А сколько раз за свою жизнь ты говорила подобное?
Пегги подскочила к дочери и наотмашь ударила ее по лицу. Лон не охнула, не закрылась руками, а продолжала стоять как статуя, не отрывая от матери глаз.
— Ну как, тебе полегчало? Кризис прошел?
— Заткнись.
— Ты все сказала? Теперь послушай меня. Трагическое представление ты уже устроила, свое неодобрение выразила. Чего еще тебе надо?
Пегги прикусила губу. Больше всего на свете ей хотелось сейчас разрыдаться, но она взяла себя в руки.
— Завтра я отправлю тебя в Англию, в закрытую школу. Посидишь годик взаперти, может, научишься себя вести. Шлюха!
— Что ты сказала?
— Шлюха!
Есть вещи, которые лучше не слышать. Но Пегги услышала. Услышала, как дочь бросила ей в лицо дрожащим от гнева голосом:
— Сама ты шлюха!
Эти слова были для нее страшнее удара ножом в сердце. Лицо ее покрылось мертвенной бледностью, ноги задрожали, перехватило дыхание. Она несколько раз открывала рот, но не смогла произнести ни слова. И не было сил ни реагировать, ни защищаться. А Лон все так же бесстрастно нанесла последний удар:
— По крайней мере я сплю с кем-то не за деньги, а потому что хочу этого.
— Убирайся, — в голосе Пегги слышались слезы.
Дочь окинула ее вызывающим взглядом и вышла из комнаты.
Сказать, что Арчибальд Найт не лыком шит, было бы по меньшей мере наивно. Он родился еще до начала века, а с тех пор уже много воды утекло. На этом и попадались его противники, опрометчиво думая, что с возрастом у него атрофировались мозговые клетки и притупились зубы.
Конечно, Арчи уже не работал двадцать четыре часа в сутки, как пятьдесят лет назад. Семи-восьми часов в день ему было достаточно, чтобы вести свои дела
— Джон, принесите мне досье Балтиморов и все, что имеет отношение к Вдове.
Он отодвинул в сторону обзор международной печати, который ему каждый день готовила дюжина секретарей, и позволил себе улыбнуться. Настроение ему поднял неожиданный визит Нат. Он прекрасно знал, что просто так к нему не ходят: или выудить что-нибудь, или продать.
Но от Арчи ничего нельзя было добиться, если он этого не хотел. Когда обманутый его доброжелательным видом визитер уже был уверен, что одержал победу, ему приходилось уходить ни с чем. Найту понадобилось всего лишь десять минут, чтобы понять, что Нат пришла продать Пегги, и еще пять, чтобы угадать причину: Вдова жаждала с его помощью насолить Балтиморам.
Наконец-то провидение предоставляло Арчибальду готовую возможность сполна рассчитаться с этой семейкой за все обиды и унижения, но тот факт, что ему отводилась роль пугала, безмерно раздражал самолюбивого старика. Сказали бы ему подобное лет шестьдесят назад!
— Вот требуемые вами материалы, — сказал Джон, кладя перед Найтом папку.
— Это все?
— Да.
Арчи едва уловимым жестом дал понять секретарю, что тот может уйти, и раскрыл досье.
Джереми едва сдерживал себя. Он метался по комнате, сжав кулаки. Ну и баба! Не успеешь справиться с одними неприятностями, как она подбрасывает другие.
— Что ты собираешься делать? — Он внезапно остановился перед Пегги.
— Даже не представляю, иначе я не была бы здесь.
— Кто этот тип?
— Откуда я знаю?
— Ты же говоришь, что устроила за ней слежку. Что смогли выяснить твои детективы?
— Почти ничего. Бродяга, который слоняется по студенческим общежитиям. Таких, как он, — тысячи.