Вдовы (сборник)
Шрифт:
— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?
— Должно быть, очень богатый старикашка.
— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — "Артур — здесь, в 9 вечера".
— Когда?
— В понедельник.
— Значит, перед тем, как она это схлопотала.
— Интересно, провел ли он здесь ночь?
— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.
— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.
— Должен быть женат, —
Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.
— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.
— Я понимаю: наличные...
— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.
— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.
— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.
— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".
— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.
На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — "Томми!!!!".
— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.
— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.
Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.
Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.
В спальне, в стенном шкафу Сьюзен, было длиннополое
— Смотри-ка, — хмыкнул Клинг, — она богатеет с каждой минутой.
...Три дюжины туфель...
— Просто какая-то Имельда Маркос! — сказал Браун.
...Восемнадцать платьев, да каких! А фирмы — Адольфо, Шанель, Калвин Клайн, Кристиан Диор...
— Интересно, в чем ходит его жена, — пробормотал Клинг.
...Три чемодана фирмы Луи Вюиттона...
— Планировали какую-то поездку? — хмыкнул Браун.
...И один несгораемый ящик с сейфовым замком.
Браун взломал его ровно за полминуты.
Внутри сейфа лежали пачки денег: двенадцать тысяч стодолларовыми банкнотами.
Привратник оказался человеком с шевелюрой какого-то странного, то ли песочного, то ли пыльного, цвета. Под носом у него были тонкие усики. Одет он был в серую ливрею с красными полосками и серую фуражку с красной окантовкой. А говорил с неподдающимся определению акцентом. Сыщики предположили, что он выходец из Среднего Востока. У них ушло минут десять только на выяснение того факта, что за прошлые сутки привратник находился на дежурстве с четырех пополудни до двенадцати ночи.
Сыщики также пытались выяснить, пропустил ли он кого-нибудь к мисс Брауэр за время своего дежурства.
— Моя не помнить, — сказал он.
— Двухэтажная квартира, на последнем этаже, — подсказал Клинг. — Там вообще только одна квартира. Вы туда кого-нибудь пропустили прошлой ночью?
— Моя не помнить, — угрюмо повторил привратник.
— А вообще туда кто-нибудь поднимался? — спросил Браун. — Допустим, рассыльный из винного магазина. Ну, вообще, кто-нибудь?
Спрашивая, Браун думал о мартини.
Привратник отрицательно помотал головой и сказал:
— Вся день — одни присылки.
— Вы хотите сказать — посылки?
— Да, присылки.
— То есть приходили люди, которые что-то приносили?
— Да, вся время.
— Но, понимаете, речь идет не о рассыльных из магазинов, — уточнил Клинг. — А вот поднимался ли кто-нибудь наверх? Ведь должен же был кто-то туда подняться? Вы помните кого-нибудь из них? Звонили вы мисс Брауэр, чтобы сказать, что так и так, к вам, мол, хотят подняться? Звонили?
— Моя не помнить, — повторил привратник. — Только присылки вся время.
Брауну очень хотелось съездить ему по зубам.
— Послушайте, — сказал он. — Там наверху была убита девушка. А вы в это время были как раз на дежурстве, когда ее убили. Впустили вы кого-нибудь или нет? Посылали кого-нибудь наверх?
— Моя не помнить.
— А не видели вы кого-нибудь подозрительного, который ошивался бы в здании без всякого дела?
Привратник изумленно вытаращил глаза.
— Подозрительный, — медленно и отчетливо произнес Клинг.