ВДВ. С неба — в бой
Шрифт:
После обеда природа здорово изменилась. Появились холмы и верблюды. Лесопосадка исчезла вовсе. На небольших станциях к вагонам подходили обветренные, загорелые казашки, предлагали купить вяленую рыбу. Покупателей было немного, боялись отравления. Иногда продавали дыни. Трудно было понять образ жизни бывших кочевников. В Ташкент поезд прибыл поздно вечером, но на вокзале было многолюдно. Остановка поезда минут двадцать, я немного прошелся вдоль вагона, купил мороженое.
Утром уже ехали по Ферганской долине. Практически вся она покрыта хлопковыми полями и арыками, вода которых использовалась для полива хлопка. По обоим берегам росли кусты и тутовые деревья. Небо голубое, голубое, ни одного облачка на нем. Подъехали к Коканду, на привокзальной площади много цветов, в основном розы. Это было характерно и для Ташкента, чего не скажешь о казахских железнодорожных станциях, там полно мусора, а о цветах и говорить нечего. После Коканда пассажиры, словно по команде, стали упаковывать вещи и переодеваться. Передали, что подъезжаем к станции Маргелан. Вояка-попутчик пожелал мне хорошей службы. Ох, как жарко на улице. На привокзальной площади, кстати, очень чистой, со множеством цветов, разобрался, с какой остановки автобусы отправляются в Фергану. В Фергане разыскал гостиницу, мне выделили номер на первом этаже. Была суббота, в запасе оставалось свободное воскресенье. Переоделся в гражданку и вышел в город. Думаю, осмотрюсь, а заодно уточню адрес штаба дивизии. Жара невыносимая, через несколько минут тело покрывается испариной. Голову здорово напекло. И тут я увидел идущего мне навстречу узбека в халате и головном уборе. Ни фига себе, и ему не жарко что ли? На улице Ленина было много магазинов, но вывески на узбекском. Все время мучила жажда, газировка не помогала. Побродил еще немного по городу, уточнил нужный мне адрес и вернулся в гостиницу. В номере было душно, несмотря на открытое настежь окно. Вскоре стало темнеть, хотя по времени должно быть светло. Оказывается, вся Ферганская долина окружена горами, отсюда и темень. Вдруг в номере заиграл радиоприемник, странная музыка вызывала неприятные ощущения. Пришлось выключить радиоприемник. Но и с улицы стала доноситься подобная музыка. Она была везде, в каждом доме узбека. В Фергане преобладала частная застройка с мизерным земельным участком, а гостиницу с одной стороны окружали частные дома. В каждом доме была радиоточка. Ужас! Я и так не мог уснуть, а тут еще и духота. О, мама, куда я попал. И только под утро, вымотанный до предела, я уснул. Проснулся от стука в дверь. Оказалось, уборщица. Сказал ей, что убирать не нужно. Вспомнил, ведь сегодня воскресенье. Ближе к обеду снова вышел на улицу Ленина. И вдруг в толпе людей увидел военного, идущего мне навстречу. Им оказался мой однокашник Сулимов. Вот не рассчитывал в чужом городе прямо на улице встретить своего товарища по службе. Пришлось возвращаться в гостиницу и через администратора поселить Николая ко мне в номер. Через некоторое время мы уже вдвоем бродили по городу. Устали не от ходьбы, а от жары, вернулись в гостиницу. И наступившая ночь была тошной. Утром с предписанием прибыли в штаб дивизии. Нас пригласили к начальнику кадровой службы подполковнику Белявскому. Мы с Николаем обратили внимание, что все офицеры в полевой форме одежды, в том числе и кадровик. После короткой беседы он поинтересовался, есть ли у нас деньги. Ответили, что есть. «Тогда отдыхайте до четверга. В дивизии идет инспекторская проверка, поэтому сейчас не до вас, лейтенанты». Мы не возражали, отдыхать так отдыхать. У нас даже настроение поднялось. Вернулись в гостиницу, не подозревая, что наша судьба уже давно решена, еще до нашего приезда к месту службы. Начальник разведки дивизии, изучая личные дела, определил нас в отдельную разведывательную роту дивизии, а чтобы мы по неопытности не наломали дров во время инспекции, вежливо дали нам от ворот поворот до четверга. Вот так у нас получился дополнительный отпуск.
В четверг нас представили начальнику разведки подполковнику Зыкову. Он был немногословен: «Изучайте в кабинете документы. После проверки представлю вас разведчикам, а сейчас с ротой убываю в учебный центр. Сегодня рота сдает огневую подготовку. Занимайтесь», — и вышел из кабинета. Необходимые документы для изучения нам определил старший лейтенант Прокофьев, помощник начальника разведки. Мы были ознакомлены с театром военных действий и вооруженными силами вероятного противника. Мы основательно изучали армии Ирана, Пакистана, а также Китая. С Китаем к тому времени отношения совсем плохими стали, и он тоже считался нашим вероятным противником. В записные книжки делали необходимые для дальнейшей службы записи и пометки, которые мне очень пригодились. Мы также изучили и оперативное оборудование театра военных действий, на котором предписывалось при необходимости воевать нашей ферганской воздушно-десантной дивизии. В штабе дивизии нам успели шепнуть, что в ближайший понедельник выпускников представят командиру дивизии. В понедельник к назначенному времени мы идем в штаб дивизии, нас обгоняет полковник. Я узнал начальника артиллерии дивизии Калинина. Об этом рассказываю товарищу. «Должно быть, приехал в командировку», — сказал Николай. Перед штабом дивизии в тени огромная курилка, там всегда собирался военный люд. Присоединились к остальным. Здесь были наши недавние сокурсники, но были и лейтенанты из других училищ. Курим, разговариваем. В это время в курилку зашел какой-то капитан. Мы на него не обращаем внимания, но он как рявкнет: «Встать!» Естественно, мы дружно встали. Преподал нам урок вежливости и ушел. И тут же здесь дневальный по штабу пригласил нас к командиру дивизии. Поднялись на второй этаж. Белявский нас уже ждал в приемной и пригласил в кабинет командира дивизии. Велико было мое удивление, когда увидел в кресле командира дивизии полковника Калинина. Вот это встреча, подумал я про себя. Командир с каждым из нас поздоровался за руку. Вкратце рассказал о роли дивизии на Средне-Восточном театре военных действий, чем дивизия занимается сегодня, не забыл сказать, что за проверку соединение получило положительную оценку, и пожелал успешной службы. Ближе к вечеру начальник разведки нас с Николаем представил офицерам роты, а затем и личному составу. Командиром роты был капитан Петряков, тот самый, что отчитывал нас в курилке. Он вспомнил этот случай и спросил: «Вы там были?» — «Никак нет», — соврали мы ему, раз не смог наши лица запомнить.
Через несколько минут старший лейтенант Чередник представил меня взводу разведчиков, которым мне придется командовать более года. Вернее, он мне его передавал. Чередник после успешной сдачи инспекторской проверки был назначен заместителем командира этой же роты. Сулимов стал командиром второй разведгруппы. В то время в роте по штату был разведывательный взвод, четыре разведывательные группы численностью по пять человек. Для ведения разведки в тылу противника группе со взвода связи придавались два радиста с радиостанцией. В моем разведвзводе по штату было семнадцать человек и три БРДМ как средство передвижения. В разведгруппе одна БРДМ. Вечером Петряков всех офицеров собрал на совещание и сказал, что завтра рота в полном составе выезжает на сбор хлопка в Маргеланский район. По этому поводу есть указания из Москвы, чтобы армия помогла местным хлопкоробам. Офицеры справедливо возмутились, но утром после завтрака рота на автомобилях убыла в район сбора хлопка. Приехали в ближайший от Маргелана колхоз. Встретил нас пузатый узбек в халате, подпоясанный цветным платком, на голове тюбетейка. Этот самый бабай и рассказал, кто и где должен собирать хлопок. Для отдыха личному составу выделили колхозный клуб. По соседству с нами трудился личный состав батальона связи. Разведроте выделили одно из многочисленных полей для сбора хлопка. На дворе сентябрь, еще очень жарко. Солдатам для сбора хлопка выдали фартуки. Пока офицеры роты инструктировали сержантов, Петряков пригласил к себе меня и Сулимова. «Слушайте, лейтенанты, мы с офицерами на выходные убываем в Фергану, а вы за наше отсутствие постарайтесь обеспечить в роте порядок. Скрынников, ты остаешься за старшего». Сели в машину и укатили. И здесь возникла первая проблема. Солдат роты мы практически не знали даже в лицо, а они все разбрелись по полю. Выход нашли, наши непосредственные подчиненные и стали помощниками. Иду проверять работу, вместе со мной заместитель или командир отделения. Они мне и указывают, где разведчик, а где связист. И так все выходные. На сборе хлопка, а вернее, приписками и рапортами о своевременном сборе высокого урожая многие руководители, начиная с низшего колхозного партийного звена и заканчивая высшим партийным руководством Узбекистана, создавали себе липовый авторитет. Беда была в том, что на самом высоком партийном Олимпе в Кремле верили или делали вид, что верят в то, что собраны многомиллионные тонны хлопка. И давали добро на выделение золота для изготовления звезд председателям колхозов и чиновникам рангами повыше. С каждым годом количество Героев Социалистического Труда увеличивалось, а результатом, как всегда, были приписки о сборе хлопка. Председатели колхозов вступали между собой в сговор, помогали друг другу в сборе хлопка, опять же во имя получения Золотой Звезды. Сезон сбора хлопка был адом для детей, которые жили в кишлаках. Для сбора хлопка привлекали студентов и даже армию, однако дети руководителей негласно освобождались от этого занятия. И самое интересное: дети, школьники, студенты и женщины гнут спины на хлопковых полях, а мужики в это время спокойно торгуют на рынке дарами природы, а если кто из них и в поле, то это весовщик, чайханщик или тракторист. Вот такое разделение труда. Позднее появились комбайны, но ручной труд школьников, студентов и женщин не отменили. Солдаты работали без выходных дней, а мы были при них. Наиболее пронырливые разведчики ели лепешки с помидорами, угощали и нас, лейтенантов. Кто-то из шутников старослужащих спросил у меня, а знаю ли я, как делают лепешки? Нет. Узбечка берет кусок теста и на своей ляжке разминает ее, пока не получится форма лепешки, а затем бросает в печку тандыр. После услышанного долго не мог есть эти самые лепешки, хотя это очень вкусный хлеб из пшеничной муки. Несмотря на непривычный труд, копна хлопка на поле разведчиков увеличивалась прямо на глазах. Ко мне с другого конца поля подошел Николай и говорит: «Наши офицеры приехали. Пойдем встретим?» — «Пойдем». Среди приехавших из разведчиков был один Кулевич, заместитель ротного по связи. Вот ему мы свои полномочия и сдали. «А где же остальные офицеры?» — «Многие остались в Фергане по семейным делам, а другие убыли в отпуск». Лично мне стало легче, взвод не рота. За сбором хлопка в непринужденной обстановке удалось поговорить с каждым из подчиненных по душам, а когда они узнали, что я был солдатом, все проблемы разрешились сами по себе. Дня три еще солдаты помогали убирать хлопок, а затем всех отозвали в Фергану. По дороге мы вспомнили, что нам негде жить, необходимо срочно что-то найти. Помогли наши товарищи по училищу, с которыми мы встретились в столовой, Фролов и Кожушкин. По их словам, они уже снимают одну комнату на двоих, соседняя свободна. Хозяева русские, хорошие люди и не будут возражать против нашего проживания в свободной комнате. Ротного предупредили, что после обеда будем заниматься устройством жилья. Дом, в котором нам посоветовали снять комнату, был совсем рядом с аэропортом. Аэродром совместный, на нем базировалась военно-транспортная и гражданская авиация. Хозяйка, тетя Шура, нас встретила приветливо, показала комнату. Жильем остались довольны. Вечером с работы вернулся хозяин, дядя Ваня, и наши друзья со службы. Хозяин простой русский мужик. Настоящий работяга с потрескавшимися, черными от работы руками. За все время проживания в этом доме у меня не раз возникало ощущение, что дядя Ваня уж слишком приветлив со мной. А тогда хозяйка накрыла стол, а хозяин достал из погреба вкусное домашнее вино. Все вместе отпраздновали новоселье, а утром вчетвером весело шагали на службу. Тыловое обеспечение у нас было в порядке. Не зря в армии говорят, когда тыл крепок, служить и бить врага веселее. Полевые занятия проводились недалеко от аэропорта, а стрельбище было на расстоянии восьми километров от Ферганы. Когда возвращались с занятий, проходили около дома, в котором снимали комнату, но вместе с солдатами шли в расположение. Прошло около месяца, как мы прибыли в Фергану. За это время я полностью втянулся в учебный процесс. Освоился с новыми предметами, в первую очередь с разведывательной подготовкой. К этому времени жара несколько спала. По крайней мере ночью было не так душно, как раньше. Солдаты и сержанты взвода были сообразительными парнями, я советовался с ними, как лучше выбрать место для организации засады или как выбрать маршрут следования на стрельбище. Они здесь прослужили от полутора до двух лет, а это срок немалый. Многие из них уже побывали не на одном полевом разведывательном выходе и не один десяток километров пешком намотали по Ферганской долине и по предгорьям. А мне все эго еще предстояло. Поэтому я всегда внимательно выслушивал их советы. Более того, научился отличать солдатские байки от того, что было в действительности. Служба начиналась, как мне казалось тогда, со знаком плюс. Да и у Николая дела обстояли не хуже. С хозяйкой и хозяином у нас были хорошие отношения.
В дивизии говорили, мол, дивизионная разведрота — трамплин для карьерного роста офицеров. И мы с Николаем убедились в этом. После успешной сдачи инспекторской проверки многие офицеры получили повышение по службе. Чередник стал заместителем командира роты, а Краснопевцев начальником штаба медико-санитарного батальона дивизии.
Однажды вечером в канцелярии роты готовим конспекты для проведения занятий на следующий день. Как всегда, рабочая обстановка, в это время заходит Чередник: «Народ, от нас Петряков уходит командиром батальона в ошский полк, а командиром роты назначен кто-то из чирчикского полка». Не успели обсудить услышанное, пришел сам Петряков и сразу сообразил, о чем речь идет. «Ну и быстро же местное радио новость сообщило». — «Так ведь под боком штаба дивизии служим и новости первыми узнаем», — ответил ему Чередник. «Три дня всего дали, чтобы сдать дела и ротное хозяйство, — продолжил начатый разговор ротный. — Приказано в Оше второй парашютно-десантный батальон принять. А там скоро полковое учение, ох и тяжело мне будет», — посетовал Петряков. Через пару дней появился новый командир роты по фамилии Пидник. Нам, молодежи, было не до них, у нас любимый личный состав и занятия с утра до обеда, да все в поле на жаре. Через два дня в гости пожаловал начальник штаба дивизии. Перед его приходом был небольшой шухер. Офицеры проверили внутренний порядок в своих подразделениях, хотя начальник такого ранга не часто заходит к подчиненным. Правда, полковник Добровольский нас баловал своим посещением. Он действительно посетил роту, но совсем по другому поводу. Старого ротного проводить на повышение, а нового представить личному составу. Коллектив пожелал Петрякову счастливой дороги, дружно хлопал в ладоши, даже прошли торжественным маршем перед командирами. И далее в поле продолжать грызть гранит науки. Только в поле солдат учится побеждать в бою. Еще через несколько дней узнаем, что старшина роты уходит куда-то на склад. Кандидат на. должность старшины уже давно был на примете, но ротному чем-то не нравился. Все-таки офицеры убедили Пидника, а вернее, его заместители назначить старшиной роты сержанта Волкова. Честный, бескомпромиссный, добропорядочный, он быстро завоевал авторитет среди личного состава и стал лидером. Как старшина, он заботу проявлял не только о солдатах, но и о нас, холостяках, тоже. Каждую субботу лично приходил в наш дом и менял постельное белье. Мы ему не один раз говорили: «Старшина, приготовь, а мы уж и сами за собой поухаживаем». Тем не менее он продолжал все делать сам. Одним словом, он был настоящим старшиной, жаль, что не остался на сверхсрочную службу. В его обязанности входило и обеспечение учебно-материальной базы занятий, в том числе и полевых. Занятия проходили в основном до обеда, а иногда и в ночное время. Надо отдать ему должное, он успешно управлялся со всеми обязанностями. Каким бы ни был напряженным процесс боевой подготовки, было место и отдыху.
Как-то мы бродили по вечернему городу и уже шли по направлению к своему дому. Около военного городка встретили двух девушек-блондинок. Познакомились. Одну звали Леной, другую Валентиной. Знакомство было мимолетным, но Лену проводили до дому. Одной девушке в позднее время по Фергане ходить рискованно, даже если она живет в центре, а Валентина жила в военном городке. Проводили девушек, распрощались и разошлись, как в море корабли. В то время в Фергане в стадии завершения строительства находился ЦУМ. Городские власти, как это было модно в то время, старались стройку закончить к ноябрьским праздникам, отрапортовать в Ташкент, поэтому требовали от строителей невозможного. До праздников оставалось всего ничего, и руководство города, чувствуя, что своевременный рапорт может быть сорван, через горком партии обратилось за помощью к военным. Военным, как низкоквалифицированным рабочим, доверили убирать территорию и вывозить строительный мусор. Офицеры выполняли роль пастухов.
Общими усилиями магазин все же к празднику строители сдали. Городские и партийные власти бодро отрапортовали наверх в Ташкент самому главному партийному боссу Рашидову, что объект сдан и функционирует. Одновременно за неделю до праздников гарнизон стал готовиться к параду. Несмотря на свою занятость, дивизионная разведрота находила время для занятий по строевой подготовке. На всех строевых смотрах разведчики были всегда в поле зрения высоких начальников. Они это доверие завоевали высокими показателями в боевой подготовке. И это их обязывало держать планку на высоте. Накануне праздника вечером начальник гарнизона провел генеральную репетицию в городе около обкома партии по подготовке к параду. После тренировки мы допоздна готовили свою парадную форму, чтобы не дать повод начальнику сделать нам замечание.
Утром седьмого ноября за несколько минут до начала парада войска ферганского гарнизона прибыли к месту построения для прохождения торжественным маршем. Командиры еще раз наметанным глазом осмотрели подчиненных. Зазвучали фанфары. Послышалась речь местного партийного руководителя. Затем раздалась команда: «Смирно! Шагом марш!» Под музыку колонна военных торжественным маршем прошла мимо импровизированной трибуны. Любопытствующих было очень много, улицы заполнены народом до отказа. За нами шли колонны трудящихся и громко отвечали на приветствия, которые раздавались с репродукторов. Это был действительно праздник всех трудящихся. Сейчас таких торжеств, шествий нет. Я всегда считал, что праздники только для трудящихся масс, а для военных — это сплошная головная боль и суета. Прохождению торжественным маршем предшествуют тренировки, а после парада офицеры остаются ответственными в подразделениях. Тем не менее и нам, разведчикам, немного удалось погулять, пошататься по городу — и снова по графику дежурств в казарму к солдатам.
Праздничные дни прошли быстро, начались рабочие будни боевой подготовки. С утра до обеда занятия и занятия. Этот процесс происходил автоматически. Плюс ко всему мы, лейтенанты, часто оставались ответственными в подразделении. Не потому что были молодые и холостые. К этому нас подталкивало безденежье, и мы добровольно подменяли женатых офицеров. К сожалению, мы еще не научились правильно распоряжаться деньгами, они у нас быстро заканчивались, по крайней мере у меня. В солдатской столовой всегда накрывали стол для дежурных и ответственных по подразделению. Правда, нас старшина приглашал вместе с ротой в столовую, но это на халяву, а когда ты ответственный, это уже совсем другое дело. Позднее в столовой военторга покупали талоны на питание, но и это не помогало. В субботу уговаривали буфетчицу принять обратно несколько талонов, а выдать наличными. Хотелось, когда выдавалось свободное время, сходить в кино, съесть мороженое. Мы были еще очень молоды, всего лишь взрослые дети, нам хотелось чего-то вкусненького, поэтому в столовой женщины шли навстречу. Ведь у многих из них сыновья тоже где-то служили. Денежным подспорьем для нас были парашютные прыжки, за них платили деньги, часто удавалось совершить и по два прыжка. По тем временам для лейтенанта это был неплохой денежный довесок. Я лейтенантом получал сто сорок рублей, и без должного жизненного опыта трудно холостяку их растянуть от получки до получки. Как-то утром в ожидании, пока солдаты построятся около дневального, увидел написанное красными чернилами объявление: «Завтра состоится отчетно-выборное комсомольское собрание роты». На следующий день комсомольцы единогласно избирают меня своим вожаком. Для офицера-политработника такое доверие солдат большой плюс, а мне, командиру взвода разведки, лишняя головная боль. Необходимо ежемесячно готовить собрание, вести протокол. Собирать членские взносы у комсомольцев и своевременно их сдавать в финансовую часть. Если действительно вести общественную работу, то времени она отнимает достаточно много. Плохо работать нельзя. Разведчики на виду у штаба дивизии. А есть еще и любимый личный состав, с которым надо ежедневно проводить занятия, а чтобы провести занятие, надо подготовить конспект. Не дай бог, во время проверки у командира взвода не будет по теме конспекта. На совещаниях склонять будут. И сразу вспоминаешь конспекты, которые мы по глупости жгли на костре в училище. Секретарем комсомольской организации роты я трудился около двух лет.
Помню, в первых числах декабря в роте среди наших старших товарищей прошел слух о том, что в ближайший вторник офицеры-политработники будут проверять готовность руководителей групп к проведению политических занятий. Откуда такая информация, поинтересовались мы. «От друзей из политотдела», — сказал замполит. Ротный предупредил, чтобы к занятиям готовились основательно и на совещании в штабе дивизии потом не пришлось краснеть.
В понедельник до обеда занимались разведывательной подготовкой в районе кишлака Акпиляль. Там резко пересеченная местность, есть небольшие посадки. Место для игры в разведчиков вполне подходящее. На таких занятиях, чтобы они интереснее и поучительнее проходили, мы заранее обговаривали тактическую обстановку: кто ведет разведку, а кто организует засаду, и наоборот. Обстановка в зависимости от темы занятий. В ходе занятий отдаляешься от города километров на шесть-восемь. И чтобы не опоздать на обед, приходилось совершать марш-броски. Конечно, в расположение возвращались взмыленными.
Вечером Пидник в канцелярии роты напомнил нам о завтрашнем дне и о проверке политзанятий. На следующее утро я был ответственным в роте. Прибыл за несколько минут до общего подъема. Дежурный доложил, что в роте все в порядке. После подъема солдаты стали готовить классы, в которых будут проводиться политзанятия. Потихоньку стали подтягиваться и остальные офицеры. Чувство ответственности обязывало явиться сегодня раньше.
Вдруг к телефону пригласили ротного. После разговора комроты сказал: «К нам в гости придет секретарь партийной комиссии дивизии подполковник Харахашьян». Видеть-го его мы видели, но что он за человек, не знали. «Чередник, — сказал Харахашьян, — понимающий офицер, что нужно, подскажет». Тема политических занятий была семинарская, а сегодня лекция. То есть два часа надо было о чем-то говорить, да еще в присутствии проверяющего. Для подготовки к занятиям, как правило, использовали учебник «На страже Родины», журнал «Коммунист Вооруженных сил», окружную газету «Фрунзевец», а также сообщения по радио и телевидению. За взводом был закреплен класс разведывательной подготовки. В нем я всегда проводил занятия, в том числе и политические. Класс был первой аудиторией на пути движения начальника из штаба дивизии в роту. Они могли сначала зайти в класс, а затем в роту. Так оно и случилось. Представитель политотдела зашел во взвод. Я по звонку занятие не начинал, ждал прихода Харахашьяна, а то, не дай бог, выдохнусь на первом часе и потом думай, чем дальше солдат тешить. В армии говорят: чем отличается командир взвода от профессора? Тем, что профессор знает много, но преподает одну дисциплину, а командир взвода знает мало, но своих солдат должен учить всему. Я подал команду и доложил подполковнику, что провожу политзанятия по такой-то теме. Он сел на свободное место за последний стол. Сначала немного разволновался, аж вспотел, потом намотал нервы на кулак и начал лекцию. Читал медленно, чтобы солдаты успевали записывать. Делал отступления, пользовался политической картой мира. Видно, получилось все хорошо, потому что проверяющий поднялся и стал прохаживаться между столами, смотреть конспекты у солдат. Иногда задавал вопросы, и разведчики на них отвечали. Затем он обратился ко мне, спросил, как долго я служу в Фергане. «Да всего три месяца». — «И как тебе Фергана?» Рассказал все, что знал о городе, о республике.